Мария Сергеенко - Помпеи
Доходность этого имения была велика. Мы можем определить только ту валовую сумму, которую хозяин получал с виноградника. Количество вина, находившееся у него в погребе, должно было дать ему при низких ценах (300 сестерций за мех) 37 500 сестерций (300x125), что по тем временам было отнюдь не мало. К этому надо присчитать еще доход от масла и от молочного хозяйства.
Усадьба в долине СарноРассмотрим еще одну усадьбу, лежавшую в 2 км от Помпей, в долине Сарно, начав с ее плана (рис. 48).
Главный въезд (А) был с севера; деревенские строения расположены вокруг обширного двора (Б), колонны которого, простые и двойные, сделаны из кирпича. Стены голые, никогда не имевшие украшений; (1 и 2) — хлевы; (а, б, в) — водопои: вокруг (В) и (Д) расположены комнаты рабов и вилика, кладовые, склады и рабочие помещения; (В) — сыроварня; это, правда, только гипотеза, основывающаяся на том, что здесь нашли огромный бронзовый котел (1,06 м диаметром и 0,32 м высотой, с двумя ручками); (Г) считают тюрьмой для рабов, потому что здесь лежали колодки, похожие на те, которые были в гладиаторской казарме; (14 и 15) — мельница и пекарня; лестницы (в, г и д) свидетельствуют о наличии второго этажа, от которого ничего не осталось; (Д) — винный погреб, (28) — точило: между ними сарай (27), под которым в 78 г. лежало множество бревен.
Рис. 48.
Усадьба эта чрезвычайно интересна по своим размерам и по своему не совсем обычному плану. Главный вход (А), через который, по мнению одного исследователя, въезжали телеги, ведет не прямо в открытый двор, как это обычно, а в портик, куда проезд загорожен огромной глиняной бочкой (б), служившей для водопоя. Открытый двор (Б), занимающий очень большую площадь (около 280 кв. м), недоступен для повозок, будучи огражден со всех сторон барьером, пусть даже самым низким. Усадьба явно строилась с таким расчетом, чтобы телегам сюда и въезжать было нельзя: это скотоводческая ферма, куда через главный въезд (А) выгоняют овечье стадо, для которого в качестве зимнего загона и предназначен открытый двор. Зерно и сено хранились в италийских усадьбах обычно во втором этаже; в данном случае телеги могли подъезжать прямо снаружи к усадьбе с южной стороны, где в (д) сохранилась лестница, свидетельствующая о наличии второго этажа; лестница эта вела и в жилье вилика, который, таким образом, имел перед глазами, с одной стороны, весь двор (хлев, загон и рабочие помещения), а с другой — виноградное точило и погреб.
Такое устройство двора, при котором телегам въезд в усадьбу был недоступен, заставляет думать о какой-то совершенно специфической направленности хозяйства, требовавшей ничем не нарушаемого простора, который хозяин и сумел обеспечить, убрав со двора все, что могло бы тревожить и нарушать текущую здесь жизнь. Поэтому те места, куда должны были подъезжать телеги (виноградное точило и сарай, куда складывали лес), оказались вынесенными за ограду и представляли собой как бы особый мирок. Для какой же деятельности предназначал хозяин свою усадьбу?
Ответ, думается, надлежит искать в той части ее, где находилось то, что могло доставлять материал для работы и прибыли. Такой частью был очень большой хлев (2), занимающий около 80 кв. м; 30-метровое помещение (1), которое обычно считается комнатой привратника (зачем было привратнику сидеть у ворот, куда входил только скот, и занимать при этом столько места?), соединявшееся с хлевом, было, конечно, его отделением. В усадьбе обнаружены [именно в помещении (2)] скелеты лошадей и крупного рогатого скота. Обстоятельство это не говорит ничего против того, что главным образом в усадьбе держали овец. Мы видели уже по усадьбе под Боскореале, что и там в овчарне стояли лошади: овцы в это время находились на пастбище. Помещение, вероятно, и было временно предназначено под конюшню и стойла для волов; (2) было овчарней, где помещалось стадо, по крайней мере в 100 голов (обратим внимание на план овчарни: тоже вытянутое в длину строение, как и в Боскореале; совет Колумеллы имел под собой, очевидно, опыт не одного поколения овцеводов). Стадо это надлежало использовать в двух направлениях: получить доход от молока (гипотеза о том, что в помещении (В) была сыроварня, имеет все основания), а затем от шерсти. Если (В) и прилегающие к нему комнаты были царством молока и сыра, то не в помещении ли (Г) было сосредоточено производство шерсти? Предположение одного итальянского ученого, что здесь была тюрьма для рабов, невероятно: нельзя представить, чтобы расчетливый хозяин отвел для 2–3 рабов, забитых в колодки, такое обширное помещение, при этом еще отнюдь не изолированное. То обстоятельство, что здесь лежали кандалы, является чисто случайным. Отделение друг от друга обоих видов деятельности, обрабатывающих продукт, доставляемый овцами, было необходимо: молочное хозяйство требует чистоты, которую обработка шерсти, по крайней мере на некоторых стадиях, делает совершенно невозможной. Поэтому весьма разумно разделение обеих частей пекарней, жар от которой шел через двери в (Г). Хлебный амбар было очень удобно поместить наверху как раз в этом месте: зерно находилось в непосредственном соседстве с мельницей и пекарней. Вокруг (В) расположены были комнаты (3-13), служившие частью для молочного хозяйства, частью как жилье для рабов (одну из этих комнат и можно было бы занять под тюрьму для рабов). Помещения (16–19) вокруг (Г) были кладовыми для шерсти и пряжи.
Количество работников исчисляется для этой усадьбы в 30 человек. Из этого числа значительная часть были женщины. Разница в размерах комнат, предназначенных для рабов, объясняется, вероятно, тем, что в больших помещениях хозяин селил женатых, а в меньших холостых рабов.
Как возникло и сложилось это хозяйство? К глубокому сожалению, отчет о раскопках мало говорит о том, имеются ли следы переделок и перестроек в этой усадьбе. Известно только, что часть западного перистиля, столь отличавшаяся от трех остальных, пристроена позднее. Первоначально перистиль с этой стороны был открыт и главный въезд был там, где сейчас комната (25). Винный погреб занимал часть перистиля, как это бывает и в других усадьбах. Несомненно, что место, занимаемое винным погребом (Д), искони для него отнюдь не предназначалось: сарай расположен так, что предполагает наличие пустого свободного перед ним пространства. Это помещение и винный погреб взаимно мешают друг другу. Уже положение сарая между погребом и точилом само по себе несуразно: сарай, куда в случае непогоды убирали хлеб, предполагает рядом с собой ток, но не винный погреб. Если этот последний перенесли сюда, в это неудобное место, то сделать это заставила какая-то серьезная причина, каковой, думается, была близость давильни (28). Первоначально, следовательно, погреб был устроен где-то поблизости же от (28); всего естественнее полагать, как уже сказано, что он занимал часть перистиля: перегнать сюда вино по трубам из точила было нетрудно. Перистиль с запада был совсем открыт; недаром же с этой стороны он совсем иной, чем с трех остальных. Тут же помещался и главный въезд: вероятно в (25). Место винного погреба занимал ток, находившийся, как ему и полагалось, в непосредственной близости от сарая.
Причины, заставившие хозяина привести усадьбу в тот вид, в каком мы ее застаем, совершенно ясны, и мы о них уже вскользь упоминали: он не только не желает, чтобы его «овечьему хозяйству» что-либо мешало, он расширяет его — обстоятельство чрезвычайно важное, так как оно красноречиво свидетельствует о доходности овцеводства и о росте шерстяной промышленности в крае.
Усадьба МенандраСкажем еще несколько слов об усадьбе Менандра (рис. 49) (известна находкой большого количества серебряных вещей), в которой между собой соединились городской дом и деревенская усадьба. Дом находится в черте города, но на самой окраине — в конце улицы Изобилия и представляет собой конгломерат помещений, постепенно разраставшийся и ко времени гибели города занимавший больше половины квартала. Часть дома, отведенная под нужды сельского хозяйства, лежит на восточной и юго-восточной стороне; пристроена она была в середине I в. н. э. Дом принадлежал богатому и знатному роду Поппеев, имевших землю вблизи города. Хозяева занимали «господскую половину» (1-11), а управление хозяйством поручали своему вольноотпущеннику Эросу, который занимал на «сельской половине» небольшую спальню (13) и атрий (12), служивший в то же время и складочным местом для железных сельскохозяйственных орудий. Из атрия дверь вела в коридор, куда выходили четыре каморки (15–18), предназначенные для рабов; при таком расположении помещений рабы оказывались неизменно под присмотром Эроса, который мог наблюдать за ними из атрия. За помещением для рабов шел двор (19), куда въезжали с улицы через широкие ворота. Двор с двух сторон был окружен портиком (20), над которым находился второй этаж. Под портиком нашли железные части двух телег, корыто для водопоя животных (21) и скелет сторожевой собаки, погибшей при извержении Везувия. За портиком был хлев (22).
