Влада Баранова - Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья
Для жителей Гранитного представление о сходстве их идиома с другими тюркскими языками постоянно поддерживается контактами с соседями — крымскими татарами. Если информанты из Старого Крыма подчеркивали только положительный опыт взаимодействия с носителями других тюркских языков, то в Гранитном ситуация несколько иная.
Большинство информантов согласны в том, что крымско-татарский и урумский близки между собой, однако стремились уточнить столь однозначное утверждение. Оценки взаимопонятности языков зависят, в первую очередь, от престижа идиома и отношения к соседней группе, а татарский оценивается урумами достаточно низко. Среди урумов встречались полярные утверждения о близости идиомов и возможности понимать крымско-татарский. Вот несколько высказываний пожилых информантов; их компетенция в урумском примерно равнозначна — они свободно владеют идиомом.
Первая информантка (АЕН, урумка, 1928, Гранитное), крайне негативно настроенная по отношению к татарам, утверждала, что не понимает татарский.
Собиратель. А Вы слышали, как татары говорят?
Информант 1. Ну конечно! Апа-пы-пы-пы — ничего не поймешь] Я, например, ничего не понимаю.
Затем она уточнила, что все-таки понимает отдельные слова.
Информант 1. Есть татары, говорят, — «ногай» название, а есть… какие ж… Их можно понять еще. Я некоторые слова могу понять.
Второй информант описывает идиомы как чрезвычайно близкие: «Татары в основном тот же самый язык. Есть различие в словах. Мы говорим слово „светло“ — jaryx, они говорят dzharyx. ‹…› С татарами, бывает, разговариваю — непонятно, какое слово. „Это что у вас за слово?“ — спрашиваю. „А это так у нас“. „А у нас так“»
(АГГ, урум, 1922, Гранитное).
На рынке информант АГГ разговаривал с татарином «на своем языке»: диалог был спровоцирован присутствием лингвиста, однако оба коммуниканта беседовали довольно свободно, переключаясь с русского на урумский или татарский и обратно, и утверждали, что довольно часто перебрасываются между собой отдельными фразами «на своем языке».
Большинство информантов полагают, что идиомы в целом похожи, но некоторые слова отличаются. Многие указывают на слишком быстрый темп речи или нечеткое произношение татар, препятствующее пониманию. Такого рода общее описание, признающее и близость идиомов, но в то же время не ставящее между ними знак равенства, наиболее распространено в поселке. Некоторые информанты стремились подчеркнуть, что их идиом ближе к турецкому, нежели к татарскому: это позволяет и объяснить сходство языков, и отмежеваться от татар. Сходство «на 99 %» урумского с турецким информанты подчеркивали и в разговоре с этнографом из Турции [Anzerlioglu, 2003, с. 201].
Информанты-татары указывали, что свободно понимают урумский; сама постановка вопроса иногда вызывала удивление у информантов, полагающих, что урумский и татарский — один и тот же идиом. Язык урумов оценивался татарами высоко, а некоторые информанты описывали идиом как более литературный и правильный по сравнению с собственным вариантом.
Информант (обращаясь к уруму). У вас язык очень красивый, хороший. Мы по-степному разговариваем, а вы по-литературному разговариваете.
(Сведения об информанте: AHA, татарка, 1940, Гранитное).
В целом татары и урумы в большинстве случаев говорят между собой по-русски. Так будут разговаривать знакомые между собой урум и татарин, не имеющие каких-то специальных отношений (дружеских, родственных, соседских), которые привели бы к тому, чтобы они заговорили по-татарски или по-урумски (см. подробнее в главе 6).
Можно предположить, что присутствие соседей-татар, говорящих на близком языке, косвенно способствует поддержанию урумского языка. Несмотря на то, что урумы нередко стремятся отделиться от татар, подчеркивая, что они не являются одной группой, они, тем не менее, общаются с ними на «своем языке» или слышат, как татары говорят по-татарски, что поддерживает пассивное владение языком у урумов. Порой именно татары оказываются наиболее вероятными собеседниками для пожилых носительниц урумского.
Таким образом, часть сообщества вовлечена в контакты на «своем языке» с татарами, и для них соседи или родственники-татары могут оказаться постоянными, а в некоторых случаях — наиболее вероятными собеседниками на «своем языке».
Те урумы, которые не общаются постоянно с татарами «на своем языке», слышат разговоры татар по-татарски, и это поддерживает их пассивное знание языка.
Коммуникация на «своем языке» и самоидентификация взаимообусловлены, и нельзя выделить однонаправленную причинно-следственную связь. Информанты, не готовые признать татар близкой себе группой, не будут разговаривать с ними по-урумски, и реальная языковая компетенция носителей и близость идиомов влияют на ситуацию незначительно. При необходимости люди могут как подчеркивать, так и игнорировать сходства и различия идиомов.
* * *Представления носителей о языке находятся в контексте взаимодействия с другими группами и идиомами на границах сообщества. Определенный набор контактирующих групп формирует представления о языке, языковую лояльность, как показывает анализ материалов из поселков Старый Крым и Гранитное. Материалом метаязыковых комментариев информантов отчасти служат существующие в действительности черты идиома (например, фонетические характеристики, интерпретируемые символически [99]) или институциональное положение языка. Однако интерпретация общепризнанных в сообществе свойств языка зависит от установки данного сообщества и информанта. Сопоставление интервью с румеями и урумами показывает, как одни и те же характеристики идиомов по-разному осмысливаются представителями каждой из групп; аналогичным образом складываются оценки близости и взаимопонятности татарского и урумского в глазах татар и урумов соответственно.
Заключение
На основании анализа категоризации греков Приазовья в официальном, научном и публицистическом дискурсах, взаимодействия румеев и урумов между собой и с другими группами, а также учитывая описания языковой лояльности группы, можно сделать следующие выводы:
— информанты включают себя в сообщество «греки Приазовья» и осознают близость урумов и румеев, чему способствуют официальная категоризация и противопоставление официальной категоризации, а также противопоставление негреческому населению; внутри группы граница между урумами и румеями чрезвычайно значима и поддерживается, в первую очередь, языком, но часть информантов привлекают и другие маркеры (такие как внешность, традиции и пр.);
— контакты с Грецией и обусловленная ими политика ФГОУ усиливают, с одной стороны, самосознание диаспоры, а, с другой, — стремление подчеркнуть автономность группы; в составе общегреческого единства мариупольские греки образуют так называемую иерархию греческости, признаваемую всеми группами: настоящие греки — румеи — урумы; стремление к автономии особенно характерно для урумов, среди которых распространяются этногенетические мифы, обосновывающие иную природу группы, и актуализируются связи с другими тюркоязычными сообществами.
В заключение хотелось бы обратить внимание на два стереотипа, которые мне пришлось преодолевать в ходе исследования; как кажется, они довольно показательны для обыденных и научных представлений о соотношении языка и этнической идентичности.
Я начинала полевую работу, предполагая, что тюркский язык группы не служит для поддержания греческой идентичности урумов, и, следовательно, конструируя свою этничность, урумы как группа (и отдельные носители) должны в большей степени прибегать к другим символическим маркерам, однако эта гипотеза оказалось нерелевантной: внутри группы греческий, или «наш греческий» (то есть урумский), является символом идентичности.
Кроме того, перед началом работы я полагала, что соотношение языка и этничности в румейском сообществе — у греков с греческим языком не несет возможных противоречий и послужит своего рода сравнительным материалом для исследования сложной тюркоязычной группы. Действительно, у румеев идиом выполняет функцию символа группы, однако для некоторых информантов этот маркер несет отрицательные смыслы: например, для румеев, приехавших на работу в Грецию, он маркирует принадлежность к непрестижной группе.
Язык как маркер этнической идентичности связан с номинациями, обозначая греческость группы при противопоставлении ее другим группам. Можно сказать, что и румеи, и урумы обладают правами на этноним «греческий» внутри своего сообщества и утрачивают или ограничивают свои притязания на него в контакте с другой группой.
