Владимир Захаров - История Мальтийского ордена
В то же время он, на основании специальной папской привилегии, сохранял за собой все свое личное (частное) имущество, однако при этом был обязан по возможности уменьшить свои расходы, вести скромный образ жизни, избегая всякой роскоши и пышности, и оказывать из своих личных средств помощь неимущим и нуждающимся[332].
В XX в. все высокопоставленные члены Мальтийского ордена оставались богатыми, с полным достатком, лицами. Ну а вопрос «роскоши» и ведение «скромного образа жизни» был на их христианской совести. Принося обет «целомудрия», рыцарь обязался «жить в целибате, избегая любых внешних и внутренних действий, являющихся нарушением шестой заповеди». Принесение «простого» или «малого» обета целомудрия запрещало все действия, нарушающие шестую заповедь. Принесение «торжественного» или «большого» обета целомудрия означало для принявшего его рыцаря, кроме того, еще и отказ от вступления в брак, даже освященный Церковью. Но даже принесение такого обета не являлось препятствием иметь связи на стороне. Немало таких рыцарей состояли в «гражданских» браках, многие из них оставили потомство, которому перешло после их смерти все состояние.
Принятие рыцарем на себя обета «послушания» обязывало его исполнять указания и приказания вышестоящего орденского начальства лишь в том случае, если они предварялись формулой: «В силу святого послушания…» «Во имя Божие…» или: «Под страхом смертного греха…». Однако по Уставу 1936 г., орденскому начальству дозволялось предварять свои указания и приказания своим подчиненным подобными формулами лишь в наиболее важных случаях, и прежде всего — при решении наиважнейших вопросов внутриорденской жизни. Подобные указания или приказания должны были отдаваться непременно в письменном виде, а если это, по каким бы то ни было причинам, не представлялось возможным, то в устной форме, но непременно в присутствии двух свидетелей. В противном случае они не считались обязательными к исполнению.
В то же время рыцарям предоставлялась возможность докладывать своему орденскому начальству обо всем, что представлялось им полезным или важным для блага Мальтийского ордена. С этой целью они бвши обязаны постоянно находиться в контакте со своим орденским руководством. Для обеспечения этой возможности Уставом 1936 г. было рекомендовано как можно чаще проводить регулярные собрания и совещания членов Ордена, как в центре, так и на местах.
С 1936 г. Мальтийский орден, по прямому указанию своего Великого магистра Людовико Чиги делла Ровере Албани, впервые взял на себя задачу миссионерской деятельности, в рамках которой занялся борьбой с тяжелейшей болезнью, бичом южных и, в особенности, тропических стран — проказой (древней специальностью военно-монашеского Ордена святого Лазаря). Именно с тех пор символ Мальтийского ордена можно видеть и во многих странах Африки и Южной Америки.
В дополнениях к Уставу 1936 г. регулировались и вопросы внутриорденского законодательства. В соответствии с ними, запрещалось без согласия на то Апостольского престола — т. е. папы — вносить какие бы то ни было изменения в «уставные положения, регулирующие вопросы орденской жизни и дисциплины, в той мере, в которой они зависят от норм канонического (церковного) права». В то же время Великому магистру и Орденскому совету (Суверенному совету) дозволялось «издавать нормы и правила, в той мере, в которой они касаются военного и гражданско-правового характера Ордена».
Однако эти нормы не должны были противоречить положениям Орденского устава. Таким образом, папским авторитетом был окончательно закреплен переход права на Орденское законотворчество от Генерального капитула к Орденскому (Суверенному) совету[333].
Еще с середины XIX в. Орден сосредоточил свою главную деятельность на медицинской и благотворительной деятельности, или, как это называлось в Ордене, на делах госпитальерских.
В 1910 г. членами французской ассоциации был организован госпиталь для раненых, который был задействован уже во время Триполитанской (итало-ливийской) войны 1912 г. Тогда на принадлежащем Ордену корабле-госпитале «Реджина Маргарита» было вывезено около 12 тыс. раненых итальянских солдат. Госпитальерская деятельность протекала в основном в Италии и на подвластных ей колониальных территориях.
Во время Первой мировой войны для помощи раненым Орденом впервые были использованы передвижные поезда-госпитали[334]. А белый мальтийский крест в качестве медицинской символики был не менее популярен, чем знаменитый Красный Крест[335].
Было организовано большое количество и стационарных, и полевых (находящихся в районах боевых действий) госпиталей в Германии, Австро-Венгрии, Франции, т. е. по обе стороны воюющей Европы.
Глава 14
МАЛЬТИЙСКИЙ ОРДЕН В XX В
В 1914 г. в Мальтийском ордене было всего 4 приорства: Римское, Пражское, Венецианское и обеих Сицилий, 2 бальяжа, 57 командорств «по справедливости» и 45 фамильных командорств. После всех событий и потрясений Первой мировой войны Орден, находясь в Риме, продолжал управляться пришедшим к власти в 1905 г., еще в спокойные довоенные времена, 75-м Великим магистром Галеаццо фон Тун-Гогенштейном (1905–1931 гг.).
Политическая ситуация после Первой мировой войны (поражение Германии и Австро-Венгрии, распад последней, аннексия Тироля Италией и т. д.) обострила вопрос о более четком определении суверенного статуса Мальтийского ордена и экстерриториальности его резиденций в Риме. Как известно, данный правовой статус был признан итальянским правительством в документах еще от 1869 и 1884 гг, а теперь же был подтвержден новым декретом от 1923 г.[336].
В 1922 г. папский престол занял архиепископ Милана Акилле Амброзио Ратти, принявший имя Пия XI (1922–1939 гг.). Он попытался примирить Италию с папским государством, чему способствовала его дружба и взаимные симпатии с главой фашистского правительства Бенито Муссолини. В конечном итоге это и привело к подписанию в 1929 г. между Италией и Ватиканом Латеранского договора, определившего статус папства внутри итальянской территории. Мальтийский орден откликнулся немедленно, вручив верховному вождю Национальной фашистской партии Италии Муссолини Большой Магистральный крест Мальтийского ордена.
Весьма существенный сдвиг в отношениях Мальтийского ордена с Италией произошел в том же 1929 г. Впрочем, Великий магистр фон Гогенштейн, который недолюбливал итальянское правительство, тут же объявил об ухудшении здоровья и удалился в свой замок в Пово. Он передал реальную власть своему лейтенанту, итальянцу по национальности, Франчи де’Кавальери, который и урегулировал официальные отношения с итальянским правительством. О нормализованных отношениях между двумя сторонами свидетельствует и открытие Мальтийским орденом в 30-х гг. нескольких госпиталей непосредственно в Италии, а также лепрозория в Абиссинии, захваченной в 1936 г. Италией. Заметим, что этот лепрозорий действует и поныне. В 1931 г. в связи со смертью Великого магистра в Ордене проходили очередные выборы, после которых Пий XI утвердил в этой должности Лудовико Чиги делла Ровере Альбани (1931–1951 гг.). Знаменательно, что как этот 76-й, так и последующий 77-й Великие магистры избирались из числа итальянцев, что было продиктовано сугубо политическими соображениями.
В Германии структура Мальтийского ордена существовала еще с XII в., вначале как отделение Ордена иоаннитов, а затем самостоятельно, под названием «Великий бальяж Бранденбурга»[337], ставший впоследствии Прусским орденом иоаннитов. Его глава («Герренмейстер») принц Оскар Прусский, сменивший на этом посту в 1927 г. своего брата Эйтеля-Фридриха, держал свой орден под строжайшим контролем и тщательно следил, чтобы его члены не принимали участия в деятельности правых экстремистов.
Положение не изменилось и после прихода к власти Гитлера 30 января 1933 г. Пока рейхспрезидентом Германии оставался почетный командор Ордена иоаннитов — фельдмаршал Пауль фон Гинденбург, Ордену ничто не угрожало. Старый иоаннит как бы держал Орден под своей неофициальной, но от того не менее действенной защитой. В книге Андреаса Дорпалена «Гинденбург и история Веймарской Республики» об отношении фельдмаршала к Ордену сказано следующее: «Во время заседания кабинета в мае 1934 г. Геринг поставил вопрос о целесообразности дальнейшего существования Ордена иоаннитов. У него самого были большие сомнения на этот счет, ибо Орден, доступ в который был открыт только аристократам, казался ему несовместимым с общенародным характером национал-социалистического государства. Однако статс-секретарь Мейснер, до этого месяцами молчавший на заседаниях Кабинета, внезапно взял слово и настоятельно потребовал отложить всякое решение по данному вопросу до момента, пока он не обсудит его с рейхспрезидентом»[338].
