Вадим Нестеров - Люди, принесшие холод . Книга первая: Лес и Степь
Настоящей страстью Ивана Кирилова стала география, которой он навсегда отдал сердце еще в Навигацкой школе. С юных лет любая карта или атлас вызывали у него непритворную нервную дрожь, поэтому, когда в петровские времена в России начали систематическую работу по проведению масштабных геодезических съемок и составлению карт территории Империи, руководство этими работами было поручено именно Ивану Кирилову.
Увлечению Кирилова немало способствовала и его деятельность в Сенате — к нему «по должности» стекались разнообразные статистические сведения: о состоянии дорог; имеющихся в стране реках, лесах; городах и поселениях; составе и численности населения, его занятиях, промыслах и так далее, и тому подобное. И однажды Ивану Кирилловичу пришла в голову занятная идея — попытаться объединить все эти сведения в одном обобщающем труде. В 1727 году вышел первый том этой своеобразной энциклопедии.
По традиции того времени, название у книги было с полстраницы размером. Первый том, к примеру, назывался так:
«Цветущее состояние Всероссийского Государства, в каковое начал, привел и оставил неизреченными трудами Петр Великий, отец Отечествия, император и самодержец Всероссийский и прочая, и прочая, и прочая. Книга первая, в которой описаны губернии и провинции, в них города, гарнизоны, артиллерия, канцелярии, конторы, управители с подчиненными, епархии, монастыри, церкви, число душ, расположенные полки и доходы, как оные ныне состоят губернии Санкт-Петербургская, Московская, Смоленская, Киевская, Воронежская, Рижская, Ревельская».
Потом вышел второй том, посвященный Нижегородской, Казанской, Астраханской, Архангельской и Симбирской губерниям. Как вы понимаете, в своих научных исследованиях Кирилов вплотную подобрался как раз к тем местам, откуда и вернулся только что Тевкелев.
Возможно, именно поэтому первая встреча бывшего посла с ученым-администратором прошла исключительно плодотворно — эти двое, что называется, нашли друг друга. Встречи начали повторяться периодически, спорщики долго и шумно обсуждали перспективы, которые открывают перед страной результаты, достигнутые посольством Тевкелева. А потом…
Потом на стол императрицы Анны Иоанновны лег «Проект обер-секретаря Ивана Кирилова об удержании в русском подданстве киргиз и способах управления ими». Этот проект представляет собой, по сути, полноценную книгу — с предисловием автора (причем заходил Кирилов издалека, с Камчатской экспедиции Беринга, которую именно он и курировал от правительства), историческими справками, географическими описаниями, этнографическими подробностями и т. п.
Но главное, конечно, было не в многостраничных описаниях. Главным в проекте была изложенная там идея — исключительно дерзкая и невероятно масштабная идея, сформулированная Кириловым с подачи Тевкелева. Не случайно до сих пор среди историков не утихают споры вокруг этого проекта, и оценки колеблются от «масштабное продвижение России на юго-восток» (Р.Г. Буканова) до «великая авантюра» (Д.А. Сафонов).
Замысел и впрямь был петровского масштаба. Кирилов, обратив внимание на то, что территории кочевок новых поданных Империи — казахов и каракалпаков — простирались до самого Аральского моря, предлагал Империи совершить грандиозный бросок к югу. По этому плану город на реке Орь, задуманный Тевкелевым, становился не крайней южной точкой империи, а ее южной столицей. На границе столицы, как известно, ставят только идиоты и гении. Поэтому, основав город, страна должна была двинуться дальше к югу, дойти до Аральского моря, основать там порт и построить флот. А уже потом… Угадали, нет?
Да, именно так. Напомню вам, что план похода Бековича (несколько раз поминаемого в кириловском проекте) составлялся людьми, путавшими Кашгарию с туркменской степью, и вообще очень слабо представлявшими географию Центральной Азии. Кириловский проект делался одним из лучших географов страны, составителем первого атласа Российской империи, который, конечно же, прекрасно знал, какая река куда впадает. Тем не менее, финальная часть и у того, и у другого плана была практически идентична: «А потом мы строим корабли, садимся на них и плывем по реке в сказочную Индию!». Или, как писал Кирилов, «озером Аральским и рекою Аму до самой Бухарии и Водокшана и, почитай, до границ индейских судами[120]».
А знаете, почему они заканчивались одинаково? Потому что в России в стратегических решениях, принимаемых политиками, обязательно должна присутствовать сказка. Без сказки, без обещанных чудес, это будет просто очередная дурь, спущенная сверху, которую и делать-то будут, только когда пинков надают, а потом бросят при первой возможности. А вот если людям сказку пообещать — скорее всего, как ни странно, поверят. Даже матерые, ни в бога, ни в черта не верящие казнокрады, в щелоке варенные и циничные до мозга костей — и те поверят. Всех костьми положат и сами лягут — лишь бы хоть одним глазком в сказку заглянуть, чудо увидеть.
Вообще этот эпизод очень показателен, и не только как очередное подтверждение иррациональной тяги русских к сказочной Индии. На этом примере интересно наблюдать, как различны традиционные образы путешествия как такового в российской и западноевропейской традициях. Западные европейцы, ищущие неведомые земли, шли за край земли, мы — вглубь земли. Они двигались морем, мы — сушей. Перед ними лежало слишком много дорог — по воде ведь можно двигаться куда угодно, и главным было выбрать правильный путь. У нас же дорог не было вовсе, одни непроходимые дебри, а главным было просто пройти, продраться, добрести. Верный курс не обязателен, достаточно и направления. Как в анекдоте — «да ты не выделывайся, пальцем покажи». Все равно идти чаще всего можно было по одной-единственной доступной дороге — по реке.
Вот и получается, что в западноевропейской традиции символом поиска неведомых земель стали паруса уходящего за горизонт корабля. У нас же движение навстречу неизвестности — лодка, исчезающая за речной излучиной. Как в сказке, да, «вниз по волшебной реке». Если уж плыть в сказку, в неведомые земли, незнаемые страны, то обязательно по реке. Даже если дело происходит, как в данном случае, в царстве зноя и пустынь — и там реку сыщем.
Но я отвлекся. Вернемся к проекту Кирилова-Тевкелева.
Проект был представлен императорскому двору в начале 1734 года. Тогдашние власть имущие — прежде всего Бирон, хотя это никогда и не афишировалось российскими историками — довольно быстро оценили грандиозность замысла. Ведь Кирилов с Тевкелевым предлагали не просто проект, они предлагали ни много, ни мало — создать за Волгой новую Россию. Я не утрирую — Кирилов именно так и называл в своем проекте новые территории, которые он предлагал присоединить. Ведь основание города, который они с Тевкелевым предлагали назвать «Оренбургом», должно было стать только первым шагом. Ученый чиновник собирался, возглавив и обучив башкир, казахов и каракалпаков, прибрать под Россию все территории, отвалившиеся от ослабевшего Бухарского ханства, а потом захватить и саму Бухару.
Причем — чем еще был очень привлекателен проект Кирилова, все это должно было происходить без привлечения серьезных людских ресурсов. Кирилов вовсе не собирался гнать русских мужичков завоевывать Индию — нет, от империи ему нужна была только тонкая прослойка офицеров и чиновников, которые должны были возглавить, и, как сейчас говорят, модернизировать российских кочевников. Они должны были сплавить башкир, казахов и калмыков в новую орду и двинуть этих природных воинов, наследников Чингисхана, на юг — добывать России новые земли.
И не стоит считать этот план нежизнеспособной глупостью — именно так завоевывали Индию сперва французы, а затем англичане, перенявшие у вечных соперников удачную находку. Среди множества индийских племен выискивались хорошие воины, их быстренько завоевывали, но не обижали, а ставили под ружье. Обучали азам европейской военной науки и отправляли завоевывать соседей. Из новой порции подданных отбирались те, кому подраться — в радость, ставились под ружье… В общем, алгоритм понятен. От англичан требовалось только высшее и среднее офицерство и профессионально обученные колониальному управлению чиновники. Недаром, подавая проект, Кирилов просил дать ему нескольких офицеров из кадетского корпуса, которые обучались бы «при нем азиатским языкам и, узнавая нравы и обычаи азиатцев, могли бы со временем быть начальниками того края».[121]
Это действительно должна была быть новая Россия — Россия южная, знойная и изобильная, с миллионами новых подданных. А ее столицей должен был стать Оренбург — город, которого еще не было, но который авансом получил от правительства и название, и невиданные льготы для своих жителей.
