Владимир Поляков - Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»
О таком подразделении, как группа, следует сказать особо. В сущности, оно не предусматривалось ни одним нормативным документом. Впрочем, в отличие от Устава РККА, где четко записано: отделение, взвод, рота, батальон, полк, дивизия… партизанского устава не было никогда. Уже в ходе войны Центральный штаб партизанского движения издал своеобразное штатное расписание, которое, опираясь на стихийно сложившуюся практику, регламентировало структуру партизанских формирований.
Первичным звеном, начиная с ноября 1941 и по апрель 1944 года, неизменно оставалась доказавшая свое право на жизнь — «группа». В ней могло быть и шесть партизан, и тридцать. Первоначально я намеревался определить партизанскую группу как что-то промежуточное между армейским отделением и взводом. Смущало то, что отделением командуют сержанты срочной службы, а вот взводом — офицеры. С учетом того, что командиры партизанских групп получали денежное довольствие из расчета 250 рублей в месяц и их всех, кто характеризовался положительно, аттестовали как лейтенантов, а политруков групп, с жалованием 125 рублей, аттестовали как младших лейтенантов, без колебаний отношу «группу» к первому структурному подразделению в партизанской иерархии, сопоставимому со взводом в общевойсковом подразделении.
Поскольку мое детство прошло в военных гарнизонах Туркмении, запомнилась грустная шутка: «Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют». Реалии Крымского леса были таковы, что рядовыми бойцами вновь становились не то что командиры групп, но командиры и комиссары отрядов.
Летом 1943 года в лесу было всего 6 отрядов. Все их командиры, комиссары, начальники штабов, заместители по разведке, заместители по тылу были аттестованы как офицеры. Командир и комиссар — старшие лейтенанты с окладами порядка 500–750 руб.
Если принять денежное содержание за основу, то в Крымском лесу сформировался следующий своеобразный рейтинг, в основе которого — месячный оклад:
B.C. Булатов (Командир в.ч. 00 125) — 2200 руб.
П.Р. Ямпольский (командцр Северного соединения) — 1800 руб.
Н.Д. Луговой (комиссар Северного соединения) — 1700 руб.
М.А. Македонский (командир Южного соединения) — 1700 руб.
М. В. Селимов (комиссар Южного соединения) — 1700 руб.
B.C. Кузнецов (командир Восточного соединения) — 1600 руб.
Р.Ш. Мустафаев (комиссар Восточного соединения) — 1600 руб.
А. Аристов (начальник штаба ЮС) — 1400 руб.
Е. Савченко (начальник штаба СС) — 1400 руб.
Е.П. Степанов (комиссар 1-й бригады, СС) — 1400 руб.
Ф.А. Федоренко (командир 1-й бригады, СС) — 1400 руб.
И.Я. Бабичев (комиссар 5-й бригады, СС) — 1200 руб.
Т.Ф. Каплун (комиссар 2-й бригады, ВС) — 1200 руб.
Д. Качанов (начальник штаба ВС) — 1200 руб.
Н.К. Котельников (командир 2-й бригады ВС) — 1200 руб.
Д.А. Колесников (комиссар — 3-й бригады ВС) — 1200 руб.
А.А. Куликовский (командир 3-й бригады ВС) — 1200 руб.
Ф.С. Соловей (командир 5-й бригады СС) — 1200 руб.
Х.К. Чусси (командир 4-й бригады ЮС) — 1200 руб.
И.Х. Хайруллаев (комиссар 4-й бригады ЮС) — 1200 рублей
Г.Х. Саркисьян (начальник штаба 1-й бригады, СС) — 1000 руб.
Г.Ф. Свиридов (начальник штаба 5-й бригады СС) — 1000 руб.
Е.Н. Тарнович (начальник штаба 4-й бригады ЮС) — 1000 руб.
Е.П. Ходосевич (начальник штаба 2-й бригады ВС) — 1000 руб. [1, с. 111].
Как можно судить, одни и те же должности были не равноценны. Оклады командиров Восточного соединения были значительно ниже. Как правило, командир и комиссар получали равное жалованье. Буквально через несколько дней последовала жалоба, и в приказ были внесены коррективы — рейтинг Х.К. Чусси был повышен до 1400 руб., и он был уравнен с командиром 1-й бригады Северного соединения.
Партизанское движение вступало в свою заключительную фазу. Группы выходили на диверсии. Отряды и целые соединения совершали нападения на гарнизоны, которые располагались не только в селах, но уже и в городах. Именно такую операцию провело Восточное соединение, захватив на несколько часов Старый Крым. Относительно бесперебойно работал воздушный мост. Вывозили раненых, в лес поступали все новые и новые люди. Тем не менее продолжали гибнуть люди. Как вспоминал Н.К. Котельников: «7 апреля, часов в шесть один из командиров отрядов, увидев входивших в лагерь людей, многие были в немецкой форме, спросонья принял нас за противника и, не желая сдаваться в плен, на наших глазах застрелился» [22, с. 194].
Несмотря на то что Красную Армию ждали-ждали, но пришла она все же неожиданно. Вот как описывает эту встречу Н.И. Дементьев:
«13 апреля 1944 года мы всем отрядом вышли на шоссе Симферополь — Алушта. Сделали засаду. Видим, танки идут. На броне партизан знакомый сидит. Как он к немцам попал? Куда едет? Не могу в толк взять. Ну, думаю, под пистолетом у виска куда угодно повезти можно. Началась пальба, а партизан этот вовсю машет: не стреляйте — это наши!
Наконец и до меня дошло, что это Красная Армия. Мы же погон никогда не видели. Стали обниматься. Мы сели на танки и вместе с ними — в Симферополь. Так первыми и вошли» [50, с. 9].
Практически по аналогичному сценарию партизанские отряды входят в Бахчисарай, Старый Крым, Ялту… В первые дни они несут функции милиции, но постепенно жизнь городов налаживается, и то одного, то другого партизана из числа командно-политического состава отзывают в распоряжение различных инстанций. Формально отряды функционируют до 20 апреля 1944 года.
Зеки Ибраимов вспоминал: «15 апреля 1944 наш отряд вошел в Ялту. Какое-то время мы осуществляли в городе охрану общественного порядка, а потом нам объявили, что всех передадут в регулярные части Красной Армии, а перед этим всех поведут в баню, после чего выдадут военную форму.
Возможно, что для остальных так оно и было, но когда, намывшись и напарившись, я и еще шесть моих сослуживцев по Коушской роте добровольцев пришли в раздевалку, там нас ждали сотрудники НКВД. Всех бывших партизан-«добровольцев» отправили в тюрьму. Далее заседание военного трибунала и приговор. Кому-то дали 6 лет, кому-то 10. Я получил 15 лет, а один парень — расстрел!» [51, с. 3].
Столь большой срок наказания, на мой взгляд, объяснялся тем, что Зеки Ибраимов был в «добровольцах» командиром отделения, а расстрелянный — командиром взвода. Аналогично развивались события и для других бывших «добровольцев».
Приказом от 4 мая 1944 г. в распоряжение Управления НКВД Крымской АССР направлялись шестнадцать партизан 6-го отряда 4-й бригады Южного соединения. Не буду перечислять их фамилии, отмечу только, что среди них не было ни одного крымского татарина. Исключительно все фамилии русские, украинские. Как впоследствии рассказывал Н.И. Дементьев, все они были осуждены на различные, как правило, близкие к максимальным сроки.
Нури Халилов, который никогда не служил в «добровольцах», первоначально оказался в обычной строевой части Красной Армии. В составе 94-го артполка участвовал в освобождении Севастополя, но затем тоже был отправлен в фильтрационный лагерь.
Первоначально все находящиеся в нем военнослужащие жили достаточно дружно, как вдруг пришло известие о том, что из Крыма высланы крымские татары. Слово «депортированы» еще не знали, а «высланы» было хорошо знакомо по ассоциации с Соловками. Уже на следующий день многие военнослужащие из числа армян, болгар, греков стали заводить разговоры о том, что не понятно, почему здесь находятся они? Почему татары — понятно, а вот они никогда с немцами не сотрудничали.
Подобные разговоры вызвали крупную драку между военнослужащими уже исключительно по национальному признаку. Примечательно, что начальство совершенно не вмешивалось в происходящее. Крымские татары обиделись на своих товарищей по несчастью и обособились, как вдруг приходит известие, что депортированы армяне, болгары, греки… Это известие не вызвало радости, но извинения от людей, с которыми недавно дрались, приняли.
17 мая Сафие Ибраимова вместе с братом находилась в штабе своего партизанского отряда, как вдруг пришла сестра и в ужасе рассказала о том, что завтра всех татар выселят и что один хороший человек посоветовал всем держаться вместе, заранее приготовить все самое необходимое. И Энвер и Сафие искренне возмутились от такой клеветы на Советскую власть и стали стыдить сестру. Прозрение не наступило даже тогда, когда 18 мая в комнату ворвались солдаты. На предложение взять все необходимое и отбыть с ними на вокзал Энвер и Сафие, вместо того чтобы набрать продуктов, которых в штабе было в избытке, абсолютно уверенные, что на вокзале их отпустят, с гордым видом поехали с пустыми руками.
Расплата наступила незамедлительно. На вокзале их затолкали в вагон, и поезд тронулся.
Основная же масса партизан стала получать денежное довольствие за все годы партизанской борьбы.
