Владимир Понизовский - Заговор генералов
Кому на Руси не известно его характерное лицо с мечтательно-спокойными серыми глазами?.. Беллетрист, убийца. От одного лишь звука его имени трепетали великие князья и министры... Сподвижник Азефа, руководитель боевой организации эсеров. Но как он оказался здесь теперь? Кажется, объявился вдруг в должности комиссара Юго-Западного фронта. А потом? Черт его знает. Deus ex machina [Бог из машины (лат.)]. Вернее, дьявол. А теперь сам Керенский назначил его управляющим главного своего имения - военного министерства.
Вот и сейчас, как бы углубленный в изучение списка, представленного управляющим, Керенский не столько оценивал каждую предложенную к ликвидации фамилию, сколько размышлял о сидящем напротив него человеке. Когда Савинков входит в кабинет с засунутыми в карман руками, не знаешь, что он вынет портсигар или пистолет. Убивающий взгляд. Смотрит - будто грустит о том, что вынужден загубить твою жизнь. Плечи атлета, а пальцы пианиста. Тонкие и белые, с отполированными и покрытыми бесцветным лаком ногтями. Бледные щеки. "Конь бледный". А видятся пятна крови на пальцах и каинова печать на щеках. Упаси боже иметь такого своим врагом!.. Наверное, поэтому Керенский, действуя инстинктивно, и приблизил Савинкова. Чтобы чувствовал тот взаимосвязанность. Но чего жаждет Савинков для себя? Министерского поста? Керенский не постоит - дай только срок. Но ведь это именно Борис Викторович тогда, в салон-вагоне на обратном пути из Ставки, после совещания с заносчивыми генералами, назвал ему имя Корнилова. И настоял. И давал все последующие советы. Хочет сгладить остроту нежданно начавшегося противоборства между министром-председателем и главковерхом?.. А эти газеты?.. Что за игра?..
Пусть не все ее условия, но первое Керенский разгадал. Теперь ему ясна расстановка сил. А это уже наполовину победа!..
Он почувствовал облегчение. Даже удовлетворение. Нет, друзья, меня не обведете! Был уже один претендент. Где он? Тю-тю, за океаном!..
Этим претендентом был адмнрал Колчак. Исход их первой встречи оказался схожим: непримиримая неприязнь друг к другу. "С революцией я целоваться не склонен". А в газетах: "Суворовскими знаменами не отмахиваются от мух пусть князь Львов передаст власть адмиралу Колчаку". И листовки в таком же роде. Керенский предложил адмиралу немедленно отбыть в Новый Свет. Предлог: американский флот собирается действовать против Дарданелл, и опыт бывшего главнокомандующего Черноморским флотом может весьма пригодиться адмиралам-янки. Колчак не торопился с отъездом. Министр-председатель направил к нему на квартиру правительственного курьера: "Немедленно отбыть, а также донести, отчего до сего часа не выполнено предписание". Ответа он не получил. Но неделю назад адмирал покинул столицу. Вот так-то!.. Хоть и полны амбиций, а умом узки. Куда вам, господа, до орлиных высот государственности!..
Артистическая натура Александра Федоровича была подвержена быстрой смене настроений. Но меланхолия и пессимизм овладевали им редко. Над всеми предчувствиями, предощущениями ему светила в туманно-розовой мгле путеводная звезда. Он был рожден под знаком Тельца, в апреле, а это был знак огня, определявший характер сильный и властный, одаренный жизненной энергией, обладающий талантами государственного деятеля. Александр Федорович верил своему гороскопу.
- Так, значит, решительно настаиваете, дорогой Борис Викторович? Что ж, могу выразить лишь благодарность - я тоже одобряю аресты означенных лиц.
Он снова ткнул перо в императорскую чернильницу и размашисто подписал список.
3
Наденька уснула в своей боковушке, а Антон остался в горнице, чтобы дождаться все же ее брата Сашку.
Час назад он как мог постарался успокоить девушку: "Пойми, ты мне как родная... Ты не только сестра милосердия, ты как моя родная сестренка... Я всей душой благодарен тебе... Но благодарность - это не любовь, пойми..." Но разве можно что-нибудь объяснить?..
Девушка выплакалась на его плече и покорно ушла в свою комнатенку. О Сашке же сказала: "Он днюет и ночует на "Айвазе", вернется домой аль нет не знаю..."
И вот теперь, отвалившись к стене и подремывая, Антон терпеливо ждал. Дождался. На крыльце затопало. Дверь распахнулась.
- А! Здорово, Антон Владимыч! Возвернулся? Опять побитый? - парень показал на его обвязанную бинтом голову.
- Пустяки. Ты-то как?
- Бастуем. Хозяева вообще завод на замок закрывать надумали. Так мы порешили: займем цехи и будем держаться насмерть. При Николашке и не такое бывало - выдюжим.
- Правильно. Сила в ваших руках. Твердо стойте на своем, - одобрил Путко. - А у меня к тебе все та же забота - сведи к товарищам по комитету. Я сам сунулся туда-сюда - никого найти не смог.
- Да, нашего Горюнова и многих других Керешка укатал в тюрьмы... Ничего, кровью харкать будет за это - придет час... А вас сировожу. Только айда зараз, а то времени у меня в обрез.
- Отлично! Мне и надо как можно скорей.
Антон натянул шинель. И они отправились по ночным улицам.
Сашка привел его в большой дом на Литовской. Позвонил. В неосвещенную прихожую вышел мужчина. Пригляделся:
- А, Антон-Дантон!
- Да никак Василий? - обрадовался Путко. - Все дороги ведут в Рим! Вы-то и нужны мне больше всего!
Они обнялись, как старые друзья.
- Коль так, прощевайте - у меня своих забот полон рот, - сказал Сашка, делая шаг к двери.
- Завтра явишься ровно в десять утра, - напутствовал его Василий, а когда дверь за парнем захлопнулась, сказал: - Наш. Молодой кадр. Связной городского и районного комитетов. - Повел Антона в комнату. - Ну, кто первым будет рассказывать?
- Вы, конечно.. У меня там что? "По пехоте противника, прицел сто огонь!" А вот вы тут наварили каши.
- Это уж точно!
И Василий начал рассказ обо всем, что произошло в Петрограде с июльских дней.
- Наиглавнейшее - состоялся съезд партии. Только вчера закончился.
- Что же решили?
- Обсудили положение в стране и наметили курс. Вот, прочти "Манифест" съезда, - он протянул листок, отгек-тографированный, как те давние подпольные прокламации. Антон начал внимательно читать:
"...Керенский провозглашает лозунг "изничтожить большевиков" и посылает "от имени русского народа" телеграмму ближайшему родственнику Вильгельма Гоген-цоллерна и Николая Романова, английскому королю Георгу. Лозунг революции: "Мир хижинам, война дворцам" заменяется лозунгом: "Мир дворцам, войпа хижинам".
Но рано торжествует контрреволюция свою победу. Пулей не накормить голодных. Казацкой плетью не отереть слезы матерей и жен. Арканом и петлей не высушить море страданий. Штыком не успокоить народов. Генеральским окриком не остановить развала промышленности.
Работают подземные силы истории... Крестьянам нужна земля, рабочим нужен хлеб, и тем и другим нужен мир. По всему земному шару залетали уже буревестники...
Готовьтесь же к новым битвам, наши боевые товарищи! Стойко, мужественно и спокойно, не поддаваясь на провокацию, копите силы, стройтесь в боевые колонны! Под знамя партии, пролетарии и солдаты! Под наше знамя, угнетенные деревни!
VI съезд Российской Социал-Демократическон Рабочей партии (большевиков)".
- Здорово! - сказал Антон. - Борет за душу.
- Поняли из текста: "стройтесь в боевые колонны"? Период мирного развития революции кончился. Июльский расстрел показал это. Керенский и его компания взяли курс на подавление революции, на разгром Советов и солдатских комитетов, на установление открытой диктатуры. Наш курс на социалистическую революцию остается прежним. Но тактику мы меняем начинаем подготовку к вооруженному противоборству.
- Значит, восстание?
- Да. Но тщательно подготовленное. Керенский хотел бы навязать нам войну сейчас, пока мы еще не собрались с силами. Съезд предупредил: мы не должны поддаваться на провокации. Организовываться, привлекать на свою сторону массы - вот что нам нужно сейчас.
- А как Совдепы?
- Владимир Ильич потребовал: лозунг "Вся власть Советам!" необходимо временно с повестки дня снять - в июльские дни ВЦИК и Петроградский Совдеп показали себя как жалкие прихвостни Временного правительства. После Первого Всероссийского съезда Советов во ВЦИКе засилие эсеров и меньшевиков. Большевиков там почти нет, да и тем, кто избран депутатом, они стараются заткнуть голос. Зато в пролетарской массе наше влияние растет. Возьми хотя бы по Питеру: в апреле было шестнадцать тысяч большевиков, а нынче тридцать шесть тысяч. Подобная картина и в Москве, и по другим центрам. И что особенно для нас с тобой важно: такая же картина в действующей армии. Или я не прав?
- Прав, конечно. Июльские дни не только не вызвали упадка настроения среди моих орлов - наоборот, еще злей стали! Ты представить не можешь, как мы обрадовались, когда получили первый номер "Рабочего и солдата", а потом узнали, что собирается и съезд.
- Скажи спасибо своим выборжцам, это благодаря им стало возможным провести его - так и отметили особо на съезде, - широко повел рукой, как бы раздвигая стены комнаты и показывая Антону на весь район, Василий. - А с газетой помучились... Деньги-то, по копейкам и пятакам, быстро собрали среди рабочих и солдат, да вот где найти типографию? К крупным владельцам и не совались - те грамотные, сразу бы раскусили, что большевистская. Сколько искали, наконец с превеликими хитростями нашли - на Гороховой. Типография "Народ и труд". На одном талере мы верстаем своего "Рабочего и солдата", на другом - какой-то поп свою "Свободную церковь", а в третьем углу меньшевики свои подлые брошюрки.
