Анатолий Терещенко - СМЕРШ в бою
А судьба самолета и груза такова. После вылета с Рижского аэродрома «Арадо-332» без происшествия пересек линию фронта, но под Смоленском попал под сильный огонь советских зенитчиков. Несколько осколков пробили фюзеляж. Летчикам пришлось то несколько раз бросать самолет в виражи, то набирать высоту. Эти маневры не позволили пилотам пробиться и снизиться к назначенному месту посадки. И вот тогда командир решил посадить машину на знакомую ему по 1941 году запасную площадку в районе деревни Куклово Кармановского района, примерно в 150 км от того места, где горели сигнальные костры.
Примерно в 3 часа ночи 6 сентября самолет совершил посадку, но при этом крылом зацепил дерево. Удар был такой силы, что оторвался крайний мотор. Естественно, что подняться на таком самолете пришельцы с неба уже не могли.
«Его пассажиры Политов и Шилова, – как писал участник операции С. Остряков, – тут же спустились по трапу на мотоцикле и через минуту скрылись в лесном сумраке. Но фактически их уже обнаружили на советской земле. Хотя «Арадо» и удалось уйти от зенитного обстрела, никакая сила не могла укрыть его от зорких «глаз и ушей» службы противовоздушной обороны Красной Армии. Самолет еще только кружил над местом посадки, а ближайший пункт ПВО уже сообщал о нем чекистам. Когда террористы покидали воздушный корабль, на их захват уже мчались оперативные работники Кармановского отдела НКВД вместе с офицерами военкомата и бойцами ПВО.
На месте приземления они нашли лишь поврежденную машину. Гитлеровские летчики скрылись в лесу (вскоре пятеро из них были задержаны, шестой, оказавший сопротивление при задержании, был убит). Стало ясно, что пассажиры тоже находятся где-то недалеко, но стремятся как можно быстрее исчезнуть из опасной для них зоны. Силами чекистов и милиции были немедленно перекрыты все дороги по направлениям вероятного передвижения вражеских лазутчиков».
Начальник Кармановского РО НКВД – старший лейтенант Ветров, получив сообщение о приземлившемся самолете и мотоциклистах – мужчине и женщине, срочно выехал с группой в пять человек на задержание указанных лиц. Утром в двух километрах от поселка Карманово в направлении деревни Самуйлово Ветров заметил ехавших на мотоцикле мужчину в кожаном летнем пальто с погонами майора и женщину в звании младшего лейтенанта. Ветров остановил мотоциклистов и потребовал документы. Они предъявили удостоверения личности и командировочные предписания для проезда в Москву на имя сотрудника ВКР, заместителя начальника отдела контрразведки «СМЕРШ» 39-й армии майора П. И. Таврина, и секретаря-машинистки того же отдела младшего лейтенанта Л. Я. Шиловой.
На предложение Ветрова следовать в РО НКВД Таврин категорически отказался, мотивируя тем, что ему, как прибывшему по срочному вызову с фронта, каждая минута дорога. Лишь при помощи прибывших работников РО УНКВД Таврина удалось доставить в райотделение. Он предъявил удостоверение за № 1284 от 5.9.1944 года со штампом начальника п.п. 26224, что он командируется в город Москва в ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР, и телеграмму того же ведомства № 01024.
Сами документы не вызвали подозрения у проверяющих – насторожило другое. На гимнастерке Таврина все его награды за «подвиги» были сбиты в кучу с нарушением недавно установленного порядка их ношения. На вопрос, откуда они едут, майор назвал прифронтовой город, находившийся примерно в двухстах с лишним километрах на запад, а по виду у офицеров не чувствовалось ничего похожего на утомление от такой дальней ночной дороги. К тому же всю ночь лил дождь, а одежда у мотоциклиста и его спутницы была совершенно сухая.
После проверки документов через начальника Гжатского РО НКВД Иванова была запрошена Москва и установлено, что майор Таврин в ГУКР «СМЕРШ» не вызывался и таковой в должности заместителя начальника КРО «СМЕРШ» 39-й армии не значится. После этого Таврин и Шилова были по отдельности задержаны.
Первый допрос их провели заместитель начальника 2-го Управления НКГБ СССР комиссар госбезопасности Райхман и начальник Отдела ГУКР «СМЕРШ» НКО полковник Барышников.
После ареста Таврина и Шиловой была разработана радиоигра с немецким разведцентром под кодовым названием «Туман». Поддерживала двустороннюю радиосвязь с «Цеппелином» радистка Шилова. Нашими радиограммами немцам действительно «туманили» мозги. Последнее сообщение, отправленное Шиловой, ушло в разведцентр 9 апреля 1945 года, но ответа получено не было. Не до этого было недобитым гитлеровским разведчикам – надо было спасать свои шкуры.
1 февраля 1952 года уголовное дело по обвинению Таврина и его жены Шиловой по ст. ст. 53-1а и 19-58-8 УК РСФСР было рассмотрено в закрытом судебном заседании Военной коллегией Верховного суда СССР без участия гособвинения и защиты.
Обвиняемых приговорили к исключительной мере наказания – расстрелу. Ходатайства о помиловании Президиум Верховного Совета СССР отклонил. Приговор в отношении Таврина приведен в исполнение 28 марта 1952 года, в отношении Шиловой – 2 апреля.
Так бесславно закончили преступную жизнь «посланцы с неба».
Иванов о СМЕРШе
Когда Леонид Георгиевич Иванов приходит в Совет ветеранов департамента военной контрразведки, вокруг него всегда собираются любознательные офицеры – ветераны помоложе, не заставшие войну. Он словно магнит притягивает к себе своими честными рассказами о службе по линии Особых отделов – военной контрразведки. Огромный опыт оперативной работы создает ауру притягательности к нему во время его бесед, возведенную в квадрат или даже в куб за счет участия в боевых действиях в период минувшей войны в рядах легендарного ГУКР НКО «СМЕРШ». В годы войны в качестве оперуполномоченного Особого отдела, а затем «СМЕРШ» он участвовал в обезвреживании более чем тридцати агентов, агентов-парашютистов и диверсантов, около десяти силовых задержаний провел в одиночку. Он кавалер девяти боевых орденов. Почетный сотрудник госбезопасности СССР.
Генерал-майор в отставке Л. Г. Иванов доступен, откровенен, честен в своих воспоминаниях о тяжелейших испытаниях, выпавших на долю молодых лейтенантов, опаленных пламенем страшной войны.
Автору этих строк приходилось неоднократно встречаться и разговаривать с ним, но никогда он не выказывал менторского высокомерия. Манера его повествования такова: говорить не столько о себе, сколько о деле и товарищах – коллегах по огненной и незримой войне с тайным противником спецслужб, активно работавших против нашей Родины до войны, во время войны и после войны.
Накануне 90-летнего юбилея военной контрразведки его пригласили на праздничное собрание. Несмотря на преклонный возраст и болезни, обступившие со всех сторон, он с тростью пришел, чтобы поделиться с «молодыми» ветеранами не только воспоминаниями о давно минувших делах, но и сказать напутственное слово, кому еще по возрасту придется некоторое время жить в «реформаторских» условиях. Он никогда не прислонялся к власти, называл черное черным, а белое белым. Особенно он резок, когда на газетно-журнальные полосы и голубые экраны телевидения попадают статьи и фильмы, часто сырые, а подчас умышленно искажающие истину о работе военных контрразведчиков в годы войны, работу которых он знает не с позиций генеральских должностей, а простого опера. Именно всю сложную работу военных контрразведчиков, по его мнению, сегодня пытаются очернить те, кто совершенно не знает о предмете исследования. К таким «шедеврам» он относит художественные фильмы «Смерть шпионам», «Штрафбат», «Сволочи» и др.
«В сегодняшней буржуазной России, – говорил Леонид Георгиевич, – с необходимостью доказывать преимущества политического и государственного образования под названием РФ над великим и могучим СССР ложь стала ремеслом многих политиков, журналистов, режиссеров, ведущих. Лгут они виртуозно – и по мелочам, и по-крупному, лгут так, что даже их западные кураторы замолкают – не то брезгливо, не то смущенно».
– Что вас подвигло на написание книги «Правда о «СМЕРШЕ», книги-исповеди? – спросил его один из ветеранов.
– Если честно, не честно говорить я не умею, – это клевета, которая стала в изобилии плодиться на различных, главным образом желтых, печатных страницах в годы горбачевско-ельцинской «демократии». Клевета касалась самого святого – подвига советского солдата в годы Великой Отечественной войны. Среди клеветников оказались люди самых различных национальностей, гордящихся своей нерусскостью, люди, чья главная, хотя и скрытая, суть в том, что свою бесталанность и никчемность они списывают на промахи политики Советского государства…
Его прямота некоторых, быстро перекрасившихся партийных чиновников, ставших в один миг либералами, ставила в тупик, когда он не чернил недавнее, большое Отечество, а говорил о достижениях в нем. Он подчеркивал, что государство, победившее неграмотность и разруху, разгромившее германский фашизм и целый десяток агрессивных государств, управляемых антисоветскими и антирусскими правительствами, ставшее сверхдержавой и открывшее человечеству путь в космос, не могло быть совковым.
