Анатолий Терещенко - СМЕРШ в бою
В тот же день я вернулся в Калининград и приступил к своим служебным обязанностям. Как же легко работалось после этого военным контрразведчикам флота!..Что же касается Проблемы, то согласно постановлению ЦК КПСС Балтфлот в короткие сроки стал наращивать свою мощь: началась модернизация, появилась новейшая техника, современные классы надводных и подводных кораблей.
– А дальше, как и где служилось? – дежурно спросил я интересного рассказчика.
– Потом… потом пришлось послужить на Тихоокеанском флоте, в Каспийской флотилии и Прикарпатском военном округе, где меня сделали «сухопутчиком». Там мы с вами и познакомились, чтобы, как видите, через двадцать лет встретиться здесь…
* * *Последняя встреча с Николаем Кирилловичем состоялась 17 декабря 1998 года в Центральном клубе им. Ф. Э. Дзержинского, теперь это Культурный центр ФСБ.
В этот день состоялся торжественный вечер, посвященный 80-летию со дня образования органов военной контрразведки. В холле было много ветеранов. Среди них я увидел бледноватого и несколько осунувшегося генерала Мозгова, почему-то одиноко стоявшего среди островков говорящих голов.
Он прислонился к первой правой колонне от входа в клуб. Я подошел к нему.
– Здравствуйте! С праздником вас, Николай Кириллович!
– Здравствуй, здравствуй, дорогой… тебя тоже с праздником, – быстро говорил он, улыбаясь, с явным напрягом на лице. – Дожили до восьмидесятилетия. Как много прошло времени. Какими мы стали старыми…
– Теперь надо взять еще один рубеж – девяносто, – искренне пожелал я ему.
– Э, брат, нет, мне этот рубеж уже не вытянуть. Годочки промелькнули, как деревья мимо летящих вагонов.
Разве думал тогда автор этих строк, что видит его в последний раз?!
В глазах генерала читалась плохо спрятанная жизненная усталость, хотя он и пытался ее не выказывать. Однако болезнь явно казала свое обличье, не стесняясь и никого не пугаясь. Он бросал взгляды из стороны в сторону, словно кого-то искал и не находил. Мне показалось, что Мозгов был чем-то встревожен, и эта волнительная озабоченность передавалась и мне.
Уже потом, вспоминая эту встречу, я пришел к выводу, – таким образом генерал прощался с обстановкой родного клуба и сослуживцами. А в тот вечер к нему подходили и подходили ветераны. Он их обнимал и скупо по-мужски целовал. Генерал тут же выходил из окружения одной компании и шел к другой группке седовласых коллег по чекистскому ремеслу. Говорил и слушал, слушал и говорил…
Вообще он был скуп на слова, не любил разглагольствований, но щедро умел слушать и слышать собеседника, проявляя исключительное внимание к человеку, с которым разговаривал. Он это делал естественно, правдиво, без фальши. Ветеран обладал божественной способностью излучать теплоту той вовсе не авторитетной истины, а просто живущей в открытой душе отведенного ему судьбой времени.
Его авторитет не давил на собеседника, он давал последнему раскрепоститься в поднятом вопросе и получить удовольствие сказать все без «перебивов» свое и выслушать мнение чужое. Он не мямлил, – говорил четко и ясно, хотя и быстро.
А еще я вспомнил его последние слова, произнесенные внутренней, душевной болью за разваленное Отечество с повальной общественной деморализацией и поруганную Армию, в защитниках которой он находился не один десяток лет. Он возмущался разрушенным образом жизни граждан разломанной страны, еще недавно ходившей в славе сверхдержавы.
Негодовал из-за появления «бациллы морального разложения» людей в погонах, расцветом военной мафии, строящей себе не дачи, а царские хоромы на фоне хижин большинства честных офицеров и генералов. Он глубоко переживал за разлом цельной системы органов госбезопасности и его головного штаба – Комитета Государственной Безопасности.
И тогда мне в который раз подумалось: ах, если бы такие, как Мозгов, были у руководства органами госбезопасности или военной контрразведки в тот трагический для страны август 1991 года. Он бы не струсил, как сделали это его отдельные высокопоставленные коллеги, смотрящие в рот болезненно амбициозным политиканам. Они держали нос по ветру, а потому и росли, росли, росли. Но, увы, прошедшие события не терпят сослагательного наклонения.
Честные и чистые граждане не в почете, когда бандитски захватывается власть, как не в почете был и Мозгов после того заседания Политбюро, где он спас флот, но ущемил себя.
Генерала наказали, таская по перифериям, и долго не замечали, а если правильней, – не хотели замечать сильного и умного, смелого и честного те, кто шел на руководящие посты не из профессионалов снизу, а прыгал с партийно-политических трамплинов Старой площади на должностные пьедесталы Лубянки.
И все же он никогда не бросал дрожжей в помойку прошлой вакханалии. А еще он умел в службе требовать, но не унижать, а тем более не пользоваться услугами разносов и казней на эшафотах служебных гильотин.
Он был великодушен, как всякий сильный человек в своем деле.
31 декабря 1998 года Николая Кирилловича Мозгова не стало.
Он отошел в Вечность, которая нетленна! Отошел как герой нашего времени! Такие люди – штучное ваянье природы.
Пришельцы с неба
Автору этих строк приходилось много читать о покушениях на жизнь И. В. Сталина и, в частности, «майора Таврина». Но все повествования о птенце рижского гнезда «Цеппелин – Норд» предателе Политове-Таврине и его сожительнице Адамичевой-Шиловой преподносились пишущими «знатоками» по-разному. Не стыковались отдельные события по времени получения первичной информации об этом плане, назывались фамилии, которые выпадали в других рассказах.
Так, в киевском журнале «В мире спецслужб» № 3 – 2004 г. Владимир Горак в статье «Миссия» агента немецкой разведки Шило-Таврина» пишет:
«Петр Иванович Шило (именно такой была настоящая фамилия будущего агента-террориста) родился в 1909 году в селе Бобрик Нежинского уезда Черниговской губернии. Начало его трудовой деятельности, мягко говоря, не было отмечено особыми достижениями. В 1932 году, работая в Саратове, 23-летний Шило присвоил и растратил 1300 рублей государственных денег. Милиция по горячим следам задержала преступника, но будущему немецкому агенту удалось тогда бежать из-под ареста… В 1934 и 1936 годах Шило также присваивал казенные финансы и арестовывался сотрудниками милиции, но, как и раньше, ему каждый раз удавалось бежать… Вскоре разыскиваемый милицией преступник-рецидивист исчез. Вместо него появился уже во многом другой человек – Петр Таврин…»
В публикации «Убить Сталина» журнала «Служба Безопасности» № 3 – 1993 г. автор В. Воздвиженский сообщает:
«Таврин П. И., 1909 года рождения… до войны работал начальником Туринской геолого-разведочной партии Исыковского приискового управления, прииск «Урал-Золото».
В книге В. А. Еременко и А. К. Соловьева «Вражьи тропы» – рассказ «Политов», сообщают:
«Его настоящая фамилия – Шило Петр Иванович… В конце 1941 года под фамилией Таврин был призван в действующую армию. В мае 1942 года добровольно, с оружием в руках, с немецкой листовкой… перешел к фашистам… Он был направлен в один из лагерей советских военнопленных под кличкой «Политов» и без промедления стал «трудиться». Но, в конце концов, не суть дела в фамилии, главное знание этого дела.
И вот мне попались наиболее полные данные, рассказанные военным контрразведчиком генерал-майором Сергеем Захаровичем Остряковым. Я запомнил его по выступлениям как в Высшей школе, так и во время службы в Центральном аппарате ВКР КГБ СССР, – небольшого росточка, с густыми белыми бровями, нависшими над живыми глазами, подвижного, быстро, но четко говорящего человека. В памяти аккумулировались обрывки сведений, рассказанных им по Таврину. Со временем он написал объемную книгу – практически историю военной контрразведки – «Военные чекисты». Книга увидела свет еще в 1979 году. В ней он подробно описал и этот случай покушения на Сталина. И немудрено, – описал как человек, которому довелось непосредственно на месте руководить проведением задуманной операции…
Летом 1944 года начальнику ГУКР «СМЕРШ» В. С. Абакумову принесли расшифрованную радиограмму от зафронтового агента. В ней, в частности, говорилось:
«Четвертым отделом РСХА подготовлена группа, цель которой – ликвидировать Верховного. Группа состоит из двух человек. Заброска будет осуществлена воздушным путем. Район – северо-западные области. Срок – первая половина сентября. Фрау».
А в июне того же года в леса севернее Смоленска была сброшена с самолета группа гитлеровских агентов-парашютистов, из трех человек, с радистом и портативной коротковолновой рацией. Все они пришли с повинной и дали военным контрразведчикам откровенные показания, – согласились на учебу в «Цеппелине» с целью таким образом вернуться на Родину. Назвали фамилии и клички известных им по учебе агентов, а также позывные и коды, через которые они должны будут связываться с разведцентром в Риге.
