Трафальгар. Люди, сражение, шторм (ЛП) - Клейтон Тим

Из сорока семи человек, находившихся на квартердеке «Беллерофона» в начале боя, только семь были не ранены. Двадцать восемь человек погибли, 127 получили тяжелые ранения и сорок — легкие. В ближайшие дни двадцать три раненых умрут. На палубе вновь появился боцман Томас Робинсон, искалеченные руки которого были грубо перевязаны вестовым казначея, и он вызвался делать все, что Камби посчитает нужным. Очередь к хирургам была настолько длинной, что он не стал дожидаться, пока Уайт или Энглхарт окажут ему должную помощь, а поспешил вернуться в строй.

По мнению мичмана Генри Уокера, «Эгль» и «Беллерофон» "хорошо сочетались друг с другом: он был лучшим кораблем в Объединенном флоте, а мы — в Британском". Судя по британским книгам учета личного состава и по тому, что было известно об «Эгль», он был не так уж и неправ. На обоих кораблях основное бремя ответственности лежало на одних и тех же ключевых фигурах — не только на офицерах, но также и на старшинах и опытных матросах. Учитывая разницу в численности, на британском корабле это бремя, вероятно, было более распространенным. Такие люди, как боцман Томас Робинсон, сигнальный старшина Кристофер Бити, поднимавшийся на мачту из-за флага, Питер Макфарлейн, которому приписывают опрокидывание в море пяти абордажников, и невозмутимый констапель Джон Стивенсон сплачивали команду корабля воедино и знали, что делать дальше в бою, когда менее опытные люди терялись.

Питер Макфарлейн, по-видимому, отличался прежде всего тем, что был страшно крепким и мускулистым: уроженец шотландского города Керколди, баковый громила, на правой руке которого были вытатуированы солнце, луна, звезды и русалка. Ему было всего двадцать с чем-то лет, но он уже семь лет прослужил на флоте, а до этого пять лет ходил на торговых судах в Балтику. То, как он использовал свою смекалку и силу в этом случае, потом, наверно, еще долгие годы вспоминалось за выпивкой. Уильям Фергюсон, сероглазый мужчина из Норт-Шилдса с ньюкаслским акцентом, который по боевому расписанию находился у штурвала, постоянно служил на флоте в течение тринадцати лет. "Этот человек ни разу не увольнялся. Надежный парень", — так было записано в книге личного состава «Беллерофона». Для того чтобы играть столь важные роли на корабле, требовалось немалое мужество, поскольку потери среди экипажа распределялись неравномерно. Больше всего страдали те, кто находился наверху, на надстройках, где размещались многие офицеры и лучшие из опытных моряков.

Во всем флоте Нельсона потери капитанов составили 22%, лейтенантов — 19%, офицеров морской пехоты — 18%. Часть младших офицеров, конечно, находилась на орудийных палубах, и их относительная неуязвимость снижала долю офицерских потерь. Потери штурманов на квартердеке составили 30%, а боцманов, чьим местом по боевому расписанию был полубак, — 33%. Мужественный Томас Робинсон, боцман, обучавший команду «Колосса» до перехода на «Беллерофон», так и не вернулся домой к жене и двум маленьким детям в Портси. Через одиннадцать дней после сражения он стал одним из многих, кто умер в вонючем, переполненном ранеными, кишащем мухами гибралтарском госпитале.

Пока «Беллерофон» сражался с «Эглем», предыдущие подопечные Томаса Робинсона на «Колоссе» показывали себя с лучшей стороны. Капитан Джеймс Моррис также решил открыть огонь из орудий правого борта, чтобы создать дымовую завесу при приближении к вражеской линии. Ближе всех к нему находился французский корабль «Свифтсюр», который только что был вынужден обстенить паруса и отвернуть, чтобы избежать столкновения с кораблями впереди, что сделало его уязвимым для «Колосса». В результате его залпа двойными ядрами левого борта на французе погибло семнадцать человек. «Колосс» вел яростный огонь с обоих бортов, но Моррису с правого борта ничего не было видно сквозь дым, пока из него не вынырнул французский корабль «Аргонавт» и не врезался в правый борт «Колосса». Не было никакой возможности избежать столкновения, в результате которого были повреждены орудийные порты и сбиты с ног люди, а снасти реев переплелись, и два корабля оказались в нескольких футах друг от друга.

И снова британский корабль оказался в невыгодном положении. 32- и 18-фунтовые орудия «Колосса» противостояли более тяжелым французским батареям с обеих сторон. По словам офицеров «Аргонавта», капитан Эпрон до столкновения не открывал огня, поэтому «Колосс» "принял на себя всю тяжесть нашего залпа двойными ядрами". В течение примерно двадцати минут оба корабля осыпали друг друга ядрами  и картечью. Но, в отличие от «Беллерофона», «Колосс» имел двенадцать 32-фунтовых карронад. Они выиграли бой на верхних палубах, и четырнадцать офицеров «Аргонавта» были убиты или ранены. Через некоторое время Моррису показалось, что на открытых палубах его противника никого нет в живых, а большинство его людей, возможно, укрылись внизу, откуда продолжали яростно стрелять из своих орудий, и «Колосс» тяжело пострадал от непрерывного огня их орудий. Его штурман был убит, боцман смертельно ранен, и еще не менее сотни человек были ранены. Нельсон только что повысил кузена сэра Эдварда Берри Уильяма Форстера с мичмана на «Виктори» до и.о. лейтенанта на «Колоссе», и в своем стремлении подражать своему лихому родственнику норфолкский мальчишка оказался в числе павших. Сам капитан Моррис был ранен выстрелом в наружную часть бедра. Было больно, и он завязал жгут, чтобы остановить кровотечение, но покинуть квартердек отказался.

Офицеры «Аргонавта» сообщили, что через полчаса или больше "капитан счел момент благоприятным и отдал приказ идти на абордаж; но в ту минуту, когда мы все поднимались снизу, англичане, услышавшие приказ, обстенили грот и стали отходить". Однако в журнале Морриса записано, что отошел французский корабль. Скорее всего, как и в случае с «Беллерофоном» и «Эглем», волны, раскачивавшие оба корабля вверх-вниз, разблокировали их реи, разделили их и оставили дрейфовать в дыму.  

Возможно, офицеры «Аргонавта» преувеличивали его шансы на успех в борьбе с «Колоссом», но в очередной раз перспективная возможность взять на абордаж британский корабль была упущена. По словам Морриса, с отходившего «Аргонавта» стреляло только одно орудие из кормовой каюты, что согласуется с утверждением французских офицеров, что орудийная обслуга покинула орудия и влилась в абордажные команды. То, что «Аргонавт» потерял более двухсот человек, — заслуга подготовки экипажа «Колосса», которая два года назад выглядела не столь перспективной. Такие люди, как братья Венус из Норт-Шилдса, несмотря на то, что их подвергли насильственной вербовке, оказались первоклассными новобранцами. Уильям Венус после Трафальгара получил звание мичмана и впоследствии дослужился до лейтенанта.

Времени на передышку у «Колосса» не было. Он все еще сражался с французским «Свифтсюром», находившимся на его правой раковине, а раненый Дионисио Галиано на «Багаме» ловко маневрировал в позиции, с которой он мог продолжать обстреливать и «Беллерофон», и «Колосса».

Следующим в бой вступил «Монтаньес». Он не успел занять свое место в строю и находился с наветренной стороны от линии боя, примерно на одном уровне с «Эглем» и «Свифтсюром». «Монтаньес» открыл огонь по приближающемуся «Беллерофону», но затем на линии огня оказался «Эгль», а «Свифтсюр» оказался на его пути с подветренной стороны. Не имея возможности продвигаться и видеть сквозь "густой дым, в котором мы были окутаны со всех сторон, так что из-за этого и из-за штиля было трудно различить флаги", «Монтаньес» прекратил огонь до тех пор, пока внезапно не появился британский корабль «Ахилл». Этот корабль, который лейтенант Алехо Гутьеррес де Рубалькаба (находившийся в это время внизу) принял за трехпалубный, "приблизился к нам на расстояние пистолетного выстрела и открыл страшный огонь по нашей левой раковине, произведя большой переполох среди людей и нанеся большие повреждения корпусу и такелажу".