Тор Хейердал - Путешествие на "Кон-Тики"
В этот же день я шел вброд к нашему острову, как вдруг кто-то молниеносным движением вцепился с обеих сторон в мою лодыжку и крепко повис на ней. Это оказался осьминог. Он был не крупный, но трудно передать то ужасное ощущение, которое я испытывал, когда холодные щупальца обвили мою ногу и на меня смотрели злобные маленькие глаза, торчавшие на багрово-красном слизистом мешке, представлявшем собой тело осьминога. Я изо всех сил дрыгнул ногой, и осьминог, который не имел в длину и метра, последовал за ней, но щупалец не разжал. По-видимому, его привлекала повязка на моей ноге. Я рывками двигался к берегу с прицепившимся к ноге отвратительным созданием. Лишь тогда, когда я достиг края сухого песка, осьминог отпустил меня и стал медленно отступать по мелководью; его щупальца были вытянуты в направлении берега, и он не спускал с него глаз, как бы готовый к новому нападению, если я того пожелаю. Когда я бросил в осьминога несколько крупных кусков коралла, он поспешно скрылся.
Разнообразные приключения среди рифов придавали только пикантность нашему блаженному существованию на островке. Но мы не собирались провести там всю свою жизнь, и пора было подумать, как вернуться в обычный мир. По истечении недели «Кон-Тики» пробил себе дорогу до средины кораллового барьера, где теперь лежал, прочно застряв на обнаженных рифах. Большие бревна, стараясь проложить себе путь вперед к лагуне, растолкали и обломали крупные глыбы коралла, но теперь деревянный плот засел недвижимо, и сколько мы его ни тащили и ни толкали, все было бесполезно. Если бы нам только удалось спустить разбитый плот в лагуну, мы могли бы, во всяком случае, срастить мачту и оснастить его достаточно для того, чтобы, плывя по ветру, пересечь мирную лагуну и посмотреть что окажется по ту сторону ее. Если какой-нибудь из островов был населен, то скорее всего тот, который находился далеко на горизонте к западу, где атолл изгибается к подветренной стороне.
Шли дни.
И вот однажды утром кто-то из наших прибежал сломя голову и сообщил, что видел белый парус на лагуне. С более возвышенного места у опушки пальмовой рощи мы могли различить крохотное белое пятнышко, которое отчетливо выделялось на фоне опалово-синей лагуны. Совершенно очевидно, это была парусная лодка, только что отплывшая от противоположного берега. Мы видели, как она повернула на другой галс. Вскоре показался еще один парус.
В течение всего утра они постепенно приближались и увеличивались в размере. Они шли прямо к нам. Мы подняли на верхушку пальмы французский флаг и размахивали нашим норвежским флагом, привязанным к шесту. Один парус находился уже так близко, что мы могли различить под ним полинезийскую пирогу с балансиром. Оснастка ее была более современного типа. Две коричневые фигуры стояли в пироге и смотрели на нас. Мы замахали руками. Они помахали в ответ и подплыли прямо к берегу по мелководью.
— Иа ора на, — приветствовали мы их на полинезийском языке.
— Иа ора на! — хором крикнули они в ответ, и один выпрыгнул из пироги и потащил ее за собой, идя в воде по песчаному дну прямо к нам.
Оба гостя были в европейской одежде, но их хорошо сложенные тела были коричневыми. Ноги у них были голые, а на голове для защиты от солнца они носили самодельные соломенные шляпы. Полинезийцы добрались до берега и несколько неуверенно стали приближаться к нам; но когда мы все до очереди, улыбаясь, пожали им руки, они засияли широкими улыбками, обнажив два ряда ослепительно белых зубов; эти улыбки говорили больше, чем слова.
Наше приветствие на полинезийском языке удивило и приободрило наших гостей, введя их в такое же заблуждение, в каком оказались мы сами, когда их соплеменник с Ангатау кричал нам по-английски «добрый вечер». Они принялись что-то быстро и горячо рассказывать нам по-полинезийски, и прошло немало времени, прежде чем они поняли, что их излияния совершенно не достигают цели. Тогда они умолкли и лишь дружелюбно посмеивались, указывая на другую пирогу, которая теперь приближалась.
В ней было три человека, и когда они вброд достигли берега и поздоровались с нами, то оказалось, что один из них немного говорит по-французски. Мы узнали, что на одном из островов по ту сторону лагуны находится полинезийская деревня и что жители ее как-то видели ночью наш костер. В рифе Рароиа имеется всего один-единственный проход, ведущий к островам, которые окружают лагуну; и так как этот проход расположен у самой деревни, то всякого, кто приблизится к островам, лежащим за рифом, жители деревни должны были бы обязательно заметить. Поэтому старики в деревне пришли к заключению, что огонь, который они видели на рифе к востоку, не мог быть делом человеческих рук, а являлся чем-то сверхъестественным. Это лишило островитян всякого желания переплыть лагуну и самим посмотреть, что произошло. Но затем к их острову прибило приплывший по лагуне сломанный ящик, и на нем были нарисованы какие-то знаки. Двое из островитян, которые побывали на Таити и знали азбуку, разобрали надпись и прочли слово «Тики», написанное большими черными буквами на доске. Теперь больше не оставалось никаких сомнений, что на рифе появились духи, так как Тики, — они все знали это, — был давным-давно умерший родоначальник их собственного народа. Но через некоторое время по лагуне приплыли банки с сухарями, сигаретами, кокосовые орехи и коробка со старым ботинком; тогда они все поняли, что на восточной стороне рифа произошло кораблекрушение, и вождь отправил две пироги на поиски уцелевших людей, чей костер на острове они видели.
По настоянию своих товарищей островитянин, говоривший по-французски, спросил, почему на доске, которая приплыла по лагуне, было написано «Тики». Мы объяснили, что «Кон-Тики» было написано на всем нашем снаряжении и что это название судна, на котором мы приплыли.
Наши новые друзья громкими восклицаниями выражали свое изумление, когда услышали, что никто не погиб при кораблекрушении и что плоский разбитый остов, лежавший на рифе, был действительно тем судном, на котором мы прибыли. Они хотели сразу же посадить нас всех в пироги и доставить в деревню. Мы поблагодарили и отказались, так как хотели остаться до тех пор, пока не снимем «Кон-Тики» с рифа. Они с ужасом смотрели на неуклюжее сооружение, застрявшее на рифе; конечно, мы не должны и мечтать о том, что нам удастся снова спустить на воду этот исковерканный остов! В конце концов посланец решительно заявил, что мы должны отправиться с ними; вождь дал им строгий приказ без нас не возвращаться.
Тогда мы решили, что один из нас поедет с островитянами в качестве посла для переговоров с вождем, а затем вернется и расскажет нам, какова обстановка на том острове. Мы не бросим плота на рифе и не можем оставить все снаряжение на нашем маленьком острове. Бенгт отправился с островитянами. Обе пироги столкнули с песчаного берега, и вскоре они, подгоняемые свежим ветром, исчезли на западе.
На следующий день на горизонте показались бесчисленные белые паруса. Казалось, теперь островитяне явились за нами на всех судах, какие у них были.
Вся флотилия повернула в нашу сторону, и когда она приблизилась, мы увидели на передней пироге среди коричневых фигур старину Бенгта, который размахивал шляпой. Он крикнул нам, что с ним находится сам вождь, и мы почтительно выстроились на берегу, чтобы встретить подходивших вброд гостей.
Бенгт очень торжественно представил нас вождю.
— Вождя зовут, — сказал Бенгт, — Тепиураиарии Териифаатау, но он поймет, кого мы имеем в виду, если мы будем называть его Тека.
Мы и стали называть его Тека.
Вождь Тека был высокий стройный полинезиец с глазами, говорившими о недюжинном уме. Он был знатным человеком, потомком старого королевского рода на Таити и являлся вождем обоих островов: и Рароиа и Такуме. Он учился в школе на Таити, знал французский язык и умел читать и писать. Он сказал мне, что столица Норвегии называется Христиания[40], и спросил, не знаю ли я Бинга Кросби[41]. Он сообщил нам также, что в течение последних десяти лет всего три иностранных судна заходили на Рароиа, но их деревню несколько раз в год посещают шхуны местных торговцев копрой с Гаити, которые привозят товары и забирают ядра кокосовых орехов. Они уже несколько недель поджидают такую шхуну, так что она может явиться в любое время.
Отчет Бенгта вкратце сводился к тому, что на Рароиа не было ни школы, ни радио, ни белых людей; но 127 полинезийцев, живущих в деревне, сделали все, что могли, чтобы устроить нас со всеми удобствами, и подготовили торжественный прием.
Первым делом вождь пожелал осмотреть судно, которое доставило нас живыми на риф. Мы отправились вброд к «Кон-Тики», сопровождаемые вереницей островитян. Когда мы приблизились, полинезийцы внезапно остановились и стали обмениваться замечаниями, громко крича все зараз. Теперь можно было ясно видеть бревна «Кон-Тики», и один из островитян воскликнул:
