Николай Толстой - Жертвы Ялты
«Они не могли поверить, что воевали именно за это. Все это дело вызвало в них глубокое отвращение».
Но Дэвис должен был выполнить приказ, и хотя он всячески старался свести насилие до минимума, он собирался довести дело до конца. Следуя обычной процедуре в обращении с толпой, он выслал вперед взвод, поставив перед ним задачу внедриться в толпу и отрезать часть ее. Взвод, вооруженный ружьями и палками, образовал клин и успешно пробился через толпу, отрезав около 200 казаков, продолжавших держаться вместе. Когда между ними и остальными образовался зазор, Дэвис запустил туда еще два взвода — чтобы помешать этим двум частям толпы соединиться. Затем первый взвод двинулся на отделенную группу, чтобы начать посадку на грузовики. Последовавшие события описаны Дэвисом в рапорте:
«Как только взвод приблизился вплотную к казакам, чтобы начать погрузку, люди сбились в единую массу, встав на колени и обхватив руками соседа. Когда стоявших с краю оттащили в сторону, остальные сгрудились еще теснее и, охваченные паникой, начали карабкаться друг через друга, пытаясь уйти подальше от солдат. В результате образовалась груда истерически вопящих тел, причем многие оказались в самом низу. Отчаянно пытаясь разделить эту массу, чтобы спасти несчастных, солдаты пустили в ход приклады и палки. Когда, наконец, мы расчистили этот завал, выяснилось, что двое — мужчина и женщина — задавлены. Всю эту группу пришлось по одному силой тащить на грузовики».
Заполненные грузовики ехали на ближайшую железнодорожную станцию, и там пленных пересаживали в поезд для перевозки скота, из 50 вагонов, с решетками на окнах. В середине на открытой платформе сидело несколько солдат с пулеметом. В каждый вагон загружали по 36 человек, затем двери наглухо закрывали, и только иногда можно было уловить в окне прощальный взмах руки.
Теперь майору Дэвису предстояло посадить в грузовики вторую группу. Тщетно прося отца Василия призвать казаков прекратить сопротивление, он вновь приказал своим людям наступать на толпу. Солдаты с ружьями на изготовку двинулись вперед, к тесно сбитой массе казаков, снова пытаясь пробиться через толпу и отделить от нее еще одну группу. Но толпа была уже не та, что вначале. Солдаты жестоко расправились с предыдущей группой. Казаки воочию убедились в том, что во исполнение приказа английские солдаты готовы на все, даже на насилие. Когда первые солдаты начали пробиваться через плотную толпу, дикий страх охватил людей. Молодая мать писала позже в своих воспоминаниях:
«Во время залпов толпа сжалась и заметалась, были раздавленные, я сама стояла на чьем-то теле и только старалась не стать на его лицо. Солдаты выхватывали отдельных людей и бросали их в грузовики, которые тут же отъезжали полунаполненные. Со всех сторон в толпе слышались крики: «Сгинь, сатана! Христос воскресе! Господи, помилуй!»
Те, которых хватали, отчаянно сопротивлялись, и их избивали. Я видела, как английский солдат выхватил у матери ребенка и хотел бросить его в автомобиль. Мать уцепилась за ногу дитяти и они так и тянули его: один в одну, а другая в другую сторону. Потом я видела, что мать не удержала ребенка и дитя ударилось о край машины. Что было дальше, не знаю.
Перевернутый престол, порванные ризы духовенства… Толпа сдавила нас так, что мама, у которой висела на груди икона Казанской Божьей Матери, посинела и стала задыхаться.
— Господи, — молилась я, — как я смела иметь в такое время ребенка? Господи! Что мне делать? Святой Феодосии Черниговский, спаси мою девочку! Если я сохраню ее хотя бы только в течение этой ужасной пятницы, я обещаю всю жизнь поститься по пятницам строгим постом, чтобы никогда не забыть этого!
И вот совершилось чудо: та же самая толпа, которая только что угрожала нас раздавить, теперь стала постепенно вытеснять нас, неудержимо вытеснять. И вытеснила… Но не на цепь солдат, а в противоположную сторону таким образом, что теперь перед нами открывалась прямая дорога на мост, через реку и в лес».
С юга лагерь огибала река Драва, и через нее был перекинут мостик. Течение Дравы даже летом отличается невероятной быстротой. Когда пленные ринулись на мост, одна женщина бросилась с ребенком в бурную воду. Семья молодой казачки, о которой мы рассказываем, уцелела: ей удалось скрыться в горах; и с тех пор она свято соблюдала свой обет, по пятницам ограничиваясь хлебом и водой.
Английских солдат охватило какое-то безумие. Размахивая палками и прикладами, они обрушивали удары куда попало — на мужчин и женщин, малых и старых. Священника и его сослужителей повалили, а потом унесли, их облачения и иконы втоптали в пыль. Немолодого казака, который во время службы держал икону, избили так, что кровь текла по его лицу, рукам, рубашке и по самой иконе. Восемь лет спустя другой кубанский казак писал:
«В моей памяти запечатлелся следующий случай. Солдат конвоировал к автомашинам молодую казачку с годовалым ребенком на руках. Рука ребенка была легко ранена — возможно, оцарапана. «Сердобольный» джентльмен, остановившись метрах в 10-ти от окруженной толпы, перевязал походным бинтом руку ребенка, напоил его водой из своей фляжки, а потом, несмотря на просьбы матери, повел ее к автомашинам».
В самый разгар событий в лагерь прибыл батальонный врач Джон Пинчинг. Он вспоминает, что оказал помощь примерно 12 пострадавшим, людям среднего возраста, у большинства были раны на голове. В некоторых случаях он тут же на месте накладывал швы, двух-трех контуженных пришлось отправить в госпиталь в Лиенц. Ольга Ротова вспоминает:
«Доктор высказывал мне свое негодование по поводу производимого насилия над людьми.
— Это бесчеловечно, — говорил он со слезами на глазах».
Священник Тимофей Соин рассказывает, как толпа разделила его с женой, и ее бросило на землю. К счастью, кто-то помог ей подняться. Когда толпа немного расступилась, она увидела на земле мать и ребенка — их задавили. Плачущие дети метались в поисках родителей, а родители, сдавленные толпой, бессильно наблюдали за ними. Англичане хватали детей и швыряли их в грузовики — отчасти ради безопасности самих детей, но еще и потому, что часто родители все же вырывались из толпы, бросались к детям, и тогда их тоже удавалось загнать в грузовик. Но несмотря на отчаянные старания родителей и стремление майора Дэвиса не разделять семьи, из этого мало что вышло.
Охваченная паникой толпа пришла в движение. Некоторые, вырвавшись, бросились к мосту через Драву, остальные, все еще держась вместе, начали вслепую, наугад пятиться от англичан, отрезавших от толпы очередную группу для погрузки на грузовик. Казачьи вожаки, перекрывая шум, кричали людям, чтобы они держались. Это отвечало заранее согласованному плану, только так и можно было избежать дробления на отдельные группы. Наконец, толпа перепуганных кричащих казаков наткнулась на изгородь, окружавшую лагерь с востока. Какое-то мгновение казалось, что люди будут задавлены в этом отчаянном противоборстве с изгородью. Но забор рухнул, и толпа вырвалась в поле. Казаки начали искать друзей и родных, священники возобновили прерванную службу. Измученные люди постепенно приходили в себя. Те, кто был ближе всего к забору, в страхе смотрели назад, ожидая, что через дыру вот-вот прорвутся английские солдаты, но хотя по полю были расставлены кордоны, казаков никто не тронул.
Однако и в самом лагере в распоряжении майора Дэвиса осталось еще немало казаков. Как писал он в рапорте, «многие добровольно вышли из толпы, чтобы отыскать родных или разделить судьбу детей и близких, уже находящихся на грузовиках. Благодаря этому постепенному притоку «добровольцев» мы заполнили первый поезд».
В действительности народу было явно недостаточно, но полковник Малькольм, опасаясь новых осложнений, решил на сегодня ограничиться этим числом. Как говорится в его рапорте, он приказал майору Дэвису «прекратить силой собирать людей и начать очищать жилища от тех, кто туда вернулся. В результате в 11.30 на поезд было погружено 1252 человека. Цифра полной загруженности — 1750, но я решил отказаться от насильственных методов, опасаясь неизбежных ранений».
Список раненых был действительно внушительный: помимо большого числа людей, раненных солдатами либо раздавленных толпой, многие погибли в результате проделанной английскими солдатами «работы». Полковник Малькольм пишет, что, когда казаки цеплялись друг за друга, «их приходилось бить, чтобы заставить идти, а многих тащили к грузовику. При этом возникали мелкие стычки, в ходе которых многие казаки были ранены. Мои солдаты орудовали палками и прикладами, но штыки были примкнуты, и некоторые раны были неумышленно нанесены ими… Четверо, очевидно, были сбиты с ног в толпе и убиты, возможно, задавлены толпой».
