Николай Толстой - Жертвы Ялты
Всякая попытка раскачать лодку, говорилось в отчете, может лишь поставить под угрозу возможность конструктивного сотрудничества и помочь укреплению позиций консервативных противников Сталина в СССР. Специалисты из Северного отдела, вроде Джона Голсуорси и Кристофера Уорнера, высмеивали даже самые убедительные предположения о том, что Советский Союз может представлять собой потенциальную угрозу для Запада. Генерал Мартель, до марта 1944 года возглавлявший военную миссию в Москве, утверждал, что чиновники МИД только и знают, что «лижут большевистские сапоги до потери сознания», и предлагал Англии при переговорах с СССР хотя бы изредка отстаивать свою позицию. Между прочим, когда Мартель должен был делать доклад об операциях в СССР перед Королевским обществом по Средней Азии, сообщение об этом мероприятии страшно обеспокоило Уорнера. «Я не могу отделаться от мысли, что этот доклад следует отменить», — писал он.
Впрочем, Уорнер, столь опасавшийся неортодоксальных взглядов, был верным учеником самого Идена, глубоко убежденного в необходимости замалчивать точки зрения, отличающиеся от его собственной. Иден даже в кабинете сумел предотвратить распространение не совпадающих с его мнением суждений о Советском Союзе. 1 сентября 1944 года Уинстон Черчилль пустил среди коллег по кабинету интереснейший документ — «Факты и тенденции войны, 1944», отчет, составленный Рональдом Мэтьюсом, московским корреспондентом «Дейли геральд» в 1942–1944 годах. По своим взглядам Мэтьюс был социалистом, жена его была русской. При этом, хотя его передвижение по СССР было строго ограничено, он все же сумел воссоздать довольно точную картину советского общества, и даже сейчас, спустя более чем сорок лет, его анализ поражает точностью и прозорливостью. Описав сталинский тоталитарный режим внутри страны и угрозу, которую может представить сталинская внешняя политика, он писал:
«Чрезвычайно важно, чтобы западные державы сумели в конце войны внушить СССР… чувство безопасности. Причем я считаю важным сделать это без ненужных уступок СССР. Такие уступки только обостряют чувство обиды. И я не думаю, что русские действительно будут доверять нам, если мы не проявим в общении с ними твердость наряду с уступчивостью. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что наши уступки в вопросах, в которых мы сознавали свою правоту, возымели вдвойне отрицательное действие. Во-первых, мы утратили их уважение (русские уважают твердость), а во-вторых, это могло породить у них ощущение, что мы временно подкупаем их, так же, как в августе 1939 года они с немцами взаимно подкупали друг друга».
На Черчилля этот отчет произвел большое впечатление, но картина, нарисованная Мэтьюсом, слишком расходилась с мидовской точкой зрения. И в результате в сопроводительной записке к отчету появилась такая строчка:
«По предложению министра иностранных дел, премьер-министр распорядился изъять этот документ из обращения».
Позиции англичан и американцев в деле насильственной репатриации не следует отделять от их политики тех лет в отношении СССР в целом. Чиновники МИД считали, что Сталин благосклонно относится к Западу и что сотрудничество с ним не только возможно, но и важно для английских интересов. И судьба русских репатриантов была в их глазах огорчительной, но неизбежной жертвой, принесенной во имя этой главной цели.
* * *После выхода в свет первого издания книги у меня в руках оказался полный отчет о военнопленных 1939–1945 годов, составленный полковником Генри Филлимором в 1949 году по запросу военного министерства и находящийся теперь в библиотеке министерства обороны. Отчет подтверждает два главных юридических несоответствия, о которых я писал в этой главе. Во-первых, Англия всегда, кроме случая с русскими военнопленными, считала военную форму единственным признаком национальности военнопленного. Вот что сказано об этом в отчете полковника Филлимора:
«После поражения союзных стран многие их граждане были мобилизованы в английскую армию, и управление [по делам военнопленных] было ответственно за их благополучие, если они попадали в плен в качестве английских военнопленных. Опасения, что враг может отрицать этот статус, были источником постоянной тревоги, и за этим следили самым тщательным образом. Однако на практике вражеская сторона приняла их статус и обращалась с военнопленными как с гражданами той страны, в военную форму которой они были одеты в момент пленения… Это правило относилось также к трудовой организации Тодта».
Во-вторых, из отчета выясняется, что англичане всегда придерживались обязательства, оговоренного в международном праве, не передавать взятых в плен вражеских солдат под опеку союзника… за исключением, разумеется, случаев со сдавшимися в плен казаками и другими русскими, служившими в немецкой армии. Полковник Филлимор пишет: «
До окончания военных действий на Западе мы неизменно отказывались давать разрешение на содержание военнопленных или на их пересылку каким-либо другим союзным силам… На военное министерство постоянно оказывалось давление с целью получить согласие на такой перевод [по причинам административного удобства, но]… мы твердо и успешно противостояли этому нажиму под разными предлогами, опасаясь, что враг ответит на это переводом английских военнопленных к своим союзникам, т. е. в Румынию или Болгарию, или будет вымещать на наших военнопленных все жалобы о плохом обращении с пленными, переданными нами нашим союзникам».
Далее Филлимор разъясняет значение этого пункта:
«Мы опасались подобной выдачи, понимая, что это может дать немцам предлог для перевода английских военнопленных под опеку другого правительства оси, например, какого-нибудь из Балканских государств, проявивших себя в войне 1914–1918 годов далеко не лучшим образом. Соответственно, мы уговорили американцев согласиться, что в свете положений [Женевской] конвенции мы должны нести всю ответственность за пленных [находящихся в руках у англичан] и что они поэтому должны в обращении с пленными руководствоваться нашими правилами по данному вопросу. Эти правила включают двусторонние соглашения с вражескими правительствами. В этой связи мы также опасаемся влияния выдач на наши взаимные соглашения с вражескими правительствами».
Выдавая русских в немецкой форме советским властям, английское правительство прекрасно знало, что сознательно нарушает и свои обязательства по международному праву, и соглашения с немецким правительством. Такое сознательное нарушение закона трудно назвать иначе как военным преступлением.
Николай Дмитриевич Толстой ЖЕРТВЫ ЯЛТЫ
Главный редактор редакции Н. П. Синицын Редактор В. В. Амелъченко Художественный редактор Е. В. Поляков Технический редактор Н. Я. Богданова
Корректор В. Л. Соловьева Компьютерная верстка Т. Н. Абдулаева
ИБ № 4599
Лицензия ЛР № 020872 от 13 мая 1994 г.
Сдано в набор 24.07.95. Подписано в печать 31.01.96. Формат 60x90/i6. Гарнитура «Тайме». Бумага офсетная. Печать офсетная. Печ. л. 30. Усл. печ. л. 30. Усл. кр. — отт. 30, 72. Уч. — изд. л. 32,22. Изд. № 2/7601.
Тираж 10 000 экз. Зак. 620. С-9. Воениздат, 103160, Москва, К-160.
Отпечатано с готового оригинала-макета в АООТ «Рыбинский Дом печати» 152901, г Рыбинск, ул Чкалова, д 8
Примечания
1
Автор не указывает настоящую фамилию своего информатора. В остальном все подробности рассказа «Яшвили» воспроизведены полностью.
2
Дьепп — город во Франции на побережье Ла-Манша. 19 августа 1942 г. свыше 6 000 войск союзников на 237 судах с 55 танками и при поддержке 780 самолетов высадили в районе Дьеппа десант. Операция закончилась полным провалом. Союзники потеряли 4 350 человек, 34 судна, 33 танка и 106 самолетов. Потери немцев не превысили 600 человек и 48 самолетов.
