Владимир Кузнечевский - Сталин: как это было? Феномен XX века
В качестве итога этой главы следует сказать, что Сталину в наследство от Ленина и Троцкого досталась армия, созданная для сохранения захваченной большевиками власти, для победы в Гражданской войне. Да и та была сильно сокращена после 1920 года. К моменту смерти Ленина в СССР государством содержался 41 военнослужащий на 10 тысяч жителей. Во Франции — 200, Польше — 93, Румынии — 95, Эстонии — 123 солдата. Бюджет армии в 1924 году составлял 25% от 1913 года — 395 млн. рублей. Все вооруженные силы были переведены на территориально-милицейскую основу. Мужчины служили в армии на военных сборах вразбивку по 8 месяцев в течение 5 лет.
Сталин начал строить вооруженные силы с конца 1920-х годов с оснащения военной техникой в процессе индустриализации. С середины 30-х годов начал процесс замены военных командных кадров. Процесс этот протекал с неоправданной жестокостью. Сталин оказался неспособен соразмерить цену человеческой жизни и государственную целесообразность ее сбережения. Многие его действия в этом плане характеризуются как государственные преступления. В таких условиях и такой ценой РККА все-таки была реорганизована, и СССР в конце концов получил современные профессиональные вооруженные силы, благодаря которым и выиграл Великую Отечественную войну.
Было бы, однако, неправильно главу о войне и армии заканчивать на столь мажорной для Сталина ноте. Спору нет, этот человек много сделал для Победы нашего народа в самой кровопролитной за всю историю человечества войне. Но и ошибок субъективного характера, исправляя которые миллионы людей отдали свои жизни и за которые еще долго, поколениями, и в XXI веке народ наш будет расплачиваться, Сталин совершил немало. Одной из таких был просчет с определением сроков начала войны. Эта его чисто личная ошибка существенным образом повлияла на весь ход войны. Ведь не на пустом месте возникло в 1960-е годы утверждение, что в этой войне наш народ победил не благодаря, а вопреки Сталину. Неправильное, конечно, утверждение, но не на пустом месте оно родилось: дыма без огня не бывает.
6. ОШИБКА ЦЕНОЮ В 27 МИЛЛИОНОВ ЖИЗНЕЙ
Если посчитать, сколько копий сломано по поводу совершенных Сталиным ошибок в отношении Великой Отечественной войны, то на первое место, вне всяких сомнений, выходит его просчет с определением начала военных действий Германии против СССР 22 июня 1941 года.
Много пишут, особенно публицисты, что Сталин ошибся потому, что верил на слово Гитлеру, Пакту о ненападении, заключенному между Германией и СССР в августе 1939 года, и не верил своим собственным военным и экспертам, донесениям разведки, У. Черчиллю, наконец. Но дело-то ведь не в доверии или недоверии кому-то. Как можно было не задаваться трезвой оценкой по поводу колоссального сосредоточения германских войск на границах СССР к июню 1941 года? Ведь если такая масса войск выдвинута к границам СССР, то ведь для чего-то же это делается! Тем более что уж кто-кто, а Сталин-то хорошо разбирался в законах политической драматургии: если в первом акте на стене висит ружье, то в третьем акте оно непременно должно быть приведено в действие.
Еще древние римляне высоко ценили значение превентивных мер. «Римляне, — напоминал современным ему правителям Никколо Макиавелли, — поступали так, как надлежит поступать всем мудрым правителям, то есть думали не только о сегодняшнем дне, но и о завтрашнем и старались всеми силами предотвратить возможные беды, что нетрудно сделать, если вовремя принять необходимые меры, но если дожидаться, пока беда грянет, то никакие меры не помогут, ибо недуг станет неизлечимым. Здесь происходит то же самое, что с чахоткой: врачи говорят, что вначале эту болезнь трудно распознать, но легко излечить; если же она запущена, то ее легко распознать, но излечить трудно. То же и в делах государства: если своевременно обнаружить зарождающийся недуг, что дано лишь мудрым правителям, то избавиться от него нетрудно, но если он запущен так, что всякому виден, то никакое снадобье уже не поможет. Римляне, предвидя беду заранее, тотчас принимали меры, а не бездействовали из опасения вызвать войну, ибо знали, что войны нельзя избежать, можно лишь оттянуть ее — к выгоде противника. Поэтому они решились на войну с Филиппом и Антиохом на территории Греции — чтобы потом не пришлось воевать с ними в Италии. В то время еще была возможность избежать войны, как с тем, так и с другим, но они этого не пожелали. Римлянам не по душе была поговорка, которая не сходит с уст теперешних мудрецов: полагайтесь на благодетельное время, — они считали благодетельным лишь собственную доблесть и дальновидность. Промедление же может обернуться чем угодно, ибо время приносит с собой как зло, так и добро, как добро, так и зло»{170}.
Сосредоточение такого огромного количества войск на ограниченном участке — это ведь не только колоссальные материальные и денежные национальные затраты, но и выведение из народного хозяйства огромного количества квалифицированной рабочей силы. Такое не может происходить случайно, и это не может продолжаться долго по времени. Эти силы для того и сосредотачиваются, чтобы быть приведены в действие. И в какое действие — гадать не приходится.
Значит, исходя исключительно из реальности, Сталин должен был привести в состояние боевой готовности свои войска. Но он этого не сделал. Почему?
Автор дилогии «Сталин. Путь к власти» и «Сталин. На вершине власти» Ю.В. Емельянов посвятил этому событию специальную главу, которую назвал: «Почему нападение Германии стало для Сталина неожиданным?». Подвергнув анализу самые разные точки зрения на катастрофу 22 июня, от Хрущева и Резуна до Жукова и Василевского, автор в конце беспомощно разводит руками: «Нам не дано знать, можно ли было предотвратить катастрофу»{171}. Ну что ж, это тоже ответ.
Хотя есть и другой ответ на этот вопрос. Не в том дело, что Сталин так уж доверял Гитлеру. Сталин верил своему собственному анализу международной ситуации. А его собственный анализ, построенный на учении марксизма-ленинизма, сообщал ему убежденность в том, что в международных отношениях, как и в других сферах человеческой деятельности, объективное превалирует над субъективным. Генсек считал, что в развитии международных отношений существует некая объективная логика, которой подчиняется поведение государственных руководителей. Еще 10 марта 1939 года в отчетном докладе на XVIII съезде партии генсек поучал своих коллег по партии: «В наше время не так-то легко сорваться сразу с цепи и ринуться прямо в войну, не считаясь с разного рода договорами, не считаясь с общественным мнением. Буржуазным политикам известно это достаточно хорошо»{172}.
Немалое число историков, а пуще всего даже не историки, а публицисты в катастрофе 1941 года ставят в вину Сталину сознательное игнорирование данных разведки. Разведчики, дескать, ему докладывали все правильно, однозначно и вовремя, но Генсек в силу личных качеств характера эту информацию игнорировал. Что здесь правда, а что нет? Вопрос непростой и на нем стоит остановиться подробнее.
7. «МОЖЕТЕ ПОСЛАТЬ ВАШ НАДЕЖНЫЙ ИСТОЧНИК К Е… МАТЕРИ!»
Тема эта возникла после 1956 года (XX съезда КПСС и доклада Хрущева о «культе личности») и получила слишком уж одностороннее отображение в печати. На мой взгляд, Сталина неправильно изображать этаким самодуром, который, имея в своем распоряжении первосортные разведывательные материалы, предупреждающие его о начале гитлеровского нашествия, пропустил все эти предупреждения мимо ушей и в результате мы получили то, что получили. То есть разведка в этих многочисленных писаниях предстает, не говорю уж белой и пушистой, а вообще непогрешимой, этакой девственной девицей, непорочной и мудрой, а Сталин — выжившим из ума руководителем.
Особенно много спекуляций предпринято насчет предупреждений, полученных от Рихарда Зорге. Зорге действительно был высококлассным разведчиком. Но изображать дело так, что Сталин должен был строить свою политику на телеграммах Зорге и тогда вся Великая Отечественная война пошла бы по совершенно другому руслу — верх наивности, если не сказать больше — просто невежества.
В отображении этой темы (Сталин и разведка) слишком много наносного, модного, неадекватного и в конце концов просто бульварного. У людей знающих, компетентных это вызывает улыбку, а порою и раздражение.
Дело в том, что разведка, любая ее форма и организационная структура, и здесь я полностью разделяю точку зрения генерала Л.В. Шебаршина, не однажды высказанную им публично, несет в себе всего лишь служебную функцию. А управление государством — это высшая форма интеллектуальной и организационной деятельности человека и группы лиц, которую по своей сложности и значимости для судеб страны и сравнить-то не с чем.
