Сборник статей - Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 1
В этих условиях Великий Князь просто впал в депрессию, граничащую с паникой.
Уже упоминаемый священник Г. И. Шавельский так вспоминал о поведении Великого Князя в те тяжёлые дни весны-лета 1915 года:
«Ко мне в купе быстро вошёл Великий Князь Пётр Николаевич.
– Брат Вас зовёт, – тревожно сказал он…
Я тотчас пошёл за ним. Мы вошли в спальню Великого Князя Николая Николаевича. Великий Князь полулежал на кровати, спустивши ноги на пол, а голову уткнувши в подушки, и весь вздрагивал.
Услышавши мои слова:
– Ваше Высочество, что с Вами? – он поднял голову. По лицу его текли слёзы.
– Батюшки, ужас! – воскликнул он. – Ковно отдано без бою… Комендант бросил крепость и куда-то уехал… крепостные войска бежали… армия отступает… При таком положении, что можно сделать?! Ужас, ужас!..
И слёзы еще сильнее полились у него».
Последствием этих панических настроений командования стало отступление Русской Армии «по образцу 1812 года», а также абсолютно бездумная высылка приграничного еврейского населения вглубь России за имевшие место единичные случаи шпионажа в пользу немцев.
Историк Русской Армии А. А. Керсновский, рисуя сложившуюся к лету 1915 года картину, писал:
«В результате всех неудач Ставка потеряла дух. Растерявшись, она стала принимать решения явно несообразные. Одно из них – непродуманная эвакуация населения западных областей вглубь России – стоило стране сотен тысяч жизней и превратило военную неудачу в сильнейшее народное бедствие.
Ставка надеялась этим мероприятием “создать атмосферу 1812 года”, но добилась как раз противоположных результатов. По дорогам Литвы и Полесья потянулись бесконечными вереницами таборы сорванных с насиженных мест, доведённых до отчаяния людей. Они загромождали и забивали редкие здесь дороги, смешивались с войсками, деморализуя их и внося беспорядок».
В этой ситуации прежнее упорство Ставки – «Ни шагу назад!» сменилось другой крайностью – отступать, куда глаза глядят. Причём, без какого-либо плана… Мало того, Великий Князь уже не надеялся остановить врага западнее Днепра, поэтому вместе со своей Ставкой готовил предписания о возведении укреплений в районе Курска и Тулы…
Предоставленные самим себе войска несли огромные потери. Мало того, они бежали, бросая по дороге материальную часть, продовольствие и фураж, а также, сдавая без единого выстрела прекрасно укреплённые позиции. А тем временем уже были оставлены Ковель, Барановичи, Лида, Лунинец и прочие важные опорные пункты обороны.
А Ставка и её штабы продолжали вещать: «Назад и, как можно скорее и дальше назад!»
Над Россией нависла военная катастрофа, предотвратить которую теперь мог только Государь, который принял на себя всю ответственность за дальнейшую судьбу Отечества.
Ближайшая подруга Государыни Императрицы Александры Феодоровны – Анна Александровна Вырубова, вспоминая те дни, писала в своей книге воспоминаний «Страницы моей жизни»:
«Летом 1915 года Государь становился всё более и более недоволен действиями на фронте Великого Князя Николая Николаевича. Государь жаловался, что Русскую Армию гонят вперёд, не закрепляя позиций и не имея достаточно боевых патронов. Как бы подтверждая слова Государя, началось поражение за поражением; одна крепость падала за другой, отдали Ковно, Новогеоргиевск, наконец, Варшаву. Я помню вечер, когда Императрица и я сидели на балконе в Царском Селе. Пришёл Государь с известием о падении Варшавы; на нём, как говорится, лица не было. Он почти потерял Своё всегдашнее самообладание. – «Так не может продолжаться, – воскликнул Он, ударив кулаком по столу, – я не могу сидеть здесь и наблюдать за тем, как разгромят Мою Армию; я вижу ошибки, – и должен молчать. Сегодня говорил мне Кривошеин, – продолжал Государь, – указывая на невозможность подобного положения». (…) После падения Варшавы Государь решил бесповоротно, без всякого давления со стороны Распутина или Государыни, встать Самому во главе Армии; это было единственно его личным, непоколебимым желанием и убеждением, что только при этом условии враг будет побеждён».
А известный историк С. П. Мельгунов, так написал в своей книге «На путях к дворцовому перевороту (Заговор перед революцией 1917 года)»: «Царь будто бы сказал однажды: «Все мерзавцы кругом! Сапог нет, ружей нет – наступать надо, а отступать нельзя».
За то, чтобы Государь встал во главе Действующей Армии, высказывались и в правительственных кругах. Так, член Кабинета Министров и Главноуправляющий Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по продовольственному делу А. В. Кривошеин заявил, что: «Ставка ведёт Россию в бездну, к катастрофе, революции», и высказал мысль, что если бы Верховным Главнокомандующим был Государь, то это было бы благом, так как вся власть, военная и административная, сосредоточилась бы в одних руках.
Таким образом, безотлагательная необходимость смены высшего командования в лице Великого Князя Николая Николаевича и генералов его штаба осознавалась всеми слоями общества, ибо их неспособность управлять войсками в критической ситуации явилась главной причиной того, что Государь принял решение самому встать во главе Действующей Армии.
И надо сказать, что принятие этого решения в столь грозный для Родины час лишний раз свидетельствует о большом личном мужестве Государя и подтверждает Его беззаветную преданность Монаршему Долгу.
Однако, кроме главной, так сказать, «военной причины», была и другая, не менее важная, побудившая Государя принять это историческое решение.
Уже упоминаемая выше А. А. Вырубова писала: «Государь рассказывал, что Великий Князь Николай Николаевич постоянно, без ведома Государя, вызывал министров в Ставку, давая те или иные приказания, что создавало двоевластие в России».
Не менее интересную характеристику Великому Князю даёт в своей книге «Записки Белого Офицера» участник Первой мировой и Гражданской войны Подполковник Э. Н. Гиацинтов:
«Он не очень почтительно относился к Государю и хотел играть роль и как будто даже претендовал на то, что он может заменить Государя и быть Николаем III. Не знаю, насколько это верно, но твёрдо убеждён и знаю по источникам, которые я теперь прочёл, что он участвовал в заговоре дворцового переворота вместе с нашими левыми деятелями, среди которых главную роль играли Гучков, Милюков, Керенский, князь Львов и, к сожалению, наш генералитет, включая даже генерал-адъютанта Алексеева, хитрого, косоглазого генерала, очень умного, хорошего стратега, но абсолютно не верноподданного».
Конечно же, Великий Князь не участвовал в заговоре напрямую. Однако, на протяжении довольно длительного времени он всячески интриговал в его пользу, изображая из себя поклонника либерализма в России и «друга» Государственной Думы, что окончательно подтвердилось в период событий Февральской революции. И хотя тому нет прямых улик, но всё же имеется целый ряд косвенных доказательств того, что Великий Князь Николай Николаевич был замешан в каких-то действиях, прямо или косвенно направленных против Государя. (Достаточно вспомнить о том, что зная о «заговоре генералов» Великий Князь, затаив старые обиды, предпочёл ничего не сообщать Государю, видимо, рассчитывая на свой дальнейший политический успех, а точнее – на Большую Императорскую Корону!)
И подтверждением тому – слова величайшего сына Отечества генерал М.Д. Скобелева, который ещё в 1877 году так отозвался о Великом Князе:
«Если он долго проживёт, для всех станет очевидным его стремление сесть на Русский Престол. Это будет самый опасный человек для царствующего императора».
Человек и война
Николай Литвин
Украинская проблема в годы Первой мировой войны
Великая война, как называли ее современники, стала катализатором новой волны национального духа и шовинистических настроений в Австро-Венгрии, России и Германии. Известный психоаналитик Зигмунд Фрейд в первые дни войны написал: «Впервые за 30 лет я чувствую себя австрийцем». Наверное, под этой фразой могли бы подписаться многие и украинцы тоже, которые в формациях Австро-Венгрии и России стремились к полноценной национально-культурной жизни и возрождению собственного независимого государства.
В разное время и разные историки к этому относились по-разному. Советская историография оценивала все этнополитические процессы с классовых позиций, а предпосылки и следствия войны подчиняла, с одной стороны, обоснованию закономерностей победы Октябрьской социалистической революции, установлению власти большевиков на Украине и сохранению целостности многонационального Российского государства (впоследствии СССР), а с другой – намеревалась доказать реакционный характер украинского национально-освободительного движения и его руководства, которое изображалось сообщником международного империализма.
