Севостьянов Г.Н. - Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936
Провал переговоров СССР и США по долгам Союза
Развитие событий как в Европе, так и на Дальнем Востоке не могло не влиять на советско-американские отношения. В Москве и Вашингтоне были недовольны их состоянием. Каждая сторона оправдывала и отстаивала свои позиции. Шли споры. Американцы никак не хотели идти на компромисс. Они воздерживались от сближения и сотрудничества в политике на международной арене. Их дипломатия была сосредоточена главным образом на уплате долгов, причем на условиях американских требований без предоставления долгосрочных кредитов. Такая негибкая линия госдепартамента оказалась, как и следовало ожидать, неэффективной. Время показало, что переговоры ни в Москве, ни в Вашингтоне не дали положительных результатов. В августе Трояновский представил компромиссные предложения и считал, что они удовлетворят американцев и будет достигнуто соглашение, но увы, его надежды и расчеты не оправдались. Хэлл их отверг, заняв твердую позицию. Госдепартамент заявил о неудаче переговоров и ответственность возложил на советскую сторону. Проблема советско-американских отношений, и в частности вопрос о долгах и кредитах, обсуждалась и в американской печати. "Вашингтон Геральд" привела 12 августа заявление одного крупного чиновника: "Россия не может рассчитывать, что администрация США станет одалживать ей деньги американского народа для того, чтобы финансировать советскую торговлю с нами". Подобные слова отражали мнение значительной части общества страны. 21 августа 1934 г. Газета концерна Скриппса—Говарда — опубликовала подборку высказываний в пользу скорейшего соглашения по долгам. Благоприятную позицию заняли газеты "Вашингтон Пост" и "Стар", подвергнув критике госдепартамент за отсутствие соглашения о долгах и за то, что переговоры зашли в тупик. Журналисты Поль Малон, Феликс Морли, Хипель Хойзер выразили в беседе с первым секретарем полпредства А.Ф. Нейманом недоумение по поводу затянувшихся переговоров. Оказалось, они были мало информированы о них, не знали сущности разногласий. Нейман разъяснил им позицию советского правительства о долгах: для СССР невозможны краткосрочные кредиты для финансирования закупок оборудования; к тому же уплата долгов США создаст прецедент для Франции и Англии. Они немедленно потребуют уплаты огромных царских долгов. 7 сентября газета "Вашингтон Пост" опубликовала статью Поля Малона, в которой он подверг критике госдепартамент за медлительность переговоров о долгах. Это может, подчеркивалось в статье, негативно отразиться на советско-американских отношениях. В пользу предоставления советскому правительству кредитов выступила республиканская газета "Чикаго Дейли Ньюс". Показательно, что "Нью-Йорк Тайме" за полтора месяца не опубликовала ни одного неблагоприятного комментария по этому вопросу. В целом американская печать занимала лояльную позицию в отношении переговоров о долгах, высказывая иногда критические замечания в адрес госдепартамента и требуя прийти к соглашению. 5 сентября представители госдепартамента Уолтон Мур и Роберт Келли заявили советскому полпреду, что главное препятствие на переговорах — это настойчивое требование правительства СССР о предоставлении кредита на 20 лет. Фактически это — заём. Американцы же могут согласиться только на срок 6 — 7 лет35. На следующий день государственный департамент сделал жесткое заявление: переговоры прерваны, так как Советский Союз предъявил слишком высокие требования. Их принятие означало бы принесение в жертву американских интересов. Этой акцией госдепартамент надеялся возложить ответственность за срыв переговоров на советское правительство. 2 сентября Трояновский направил телеграмму в ЦК ВКП(б) Сталину (копия Литвинову), в которой оценивал позицию официального Вашингтона и реакцию американской печати. Он просил срочно рассмотреть вопрос о ходе переговоров с американским правительством. Необходимо установить некоторый минимум наших требований, ниже которого мы ни при каких условиях не пойдем. Такой минимум, по его мнению, может быть обозначен в виде получения через Экспортно-импортный банк кредита в сумме 100 млн долл. на 5 лет и затем кредит в 50 млн на 10 лет и в 50 млн на 15 — 20 лет. Соглашение должно быть заключено не менее, чем на 20 лет с 7% годовых, и в нем необходимо зафиксировать отказ обеих сторон от взаимных претензий, а также гарантию советского правительства, что указанные кредиты будут выбраны в установленные сроки. Желательно также понизить с 7 до 6% сумму ежегодного погашения36. Трояновский с сожалением констатировал неудачу переговоров относительно получения кредитов. Он предлагал попытаться получить кредит в сумме 100 млн долл., закупить на него товары в США, в том числе и сельскохозяйственные продукты. Для американцев это важно. У них могло бы измениться настроение в пользу предоставления кредита с установлением срока в 20, 10 и 5 лет. "Я полагаю, что большой торопливости нам проявлять не следует, но все же какой-то выход из создавшегося тупика надо искать"37. Возможно, госдепартамент сможет согласиться не фиксировать долга, срока его уплаты и процент, а также отказаться от претензий. Таким образом, Трояновский стремился к продолжению переговоров и искал выхода из неблагоприятной ситуации. На него большое негативное впечатление произвела встреча 24 августа с государственным секретарем Хэллом, отклонившим его меморандум об уплате долга и условиях кредита, который давал базу для продолжения переговоров. 5 сентября полпред посетил госдепартамент и предложил исполнявшему обязанности госсекретаря У. Муру продолжить переговоры о долгах и кредитах, если от американской стороны поступят новые предложения. Однако в госдепартаменте не собирались предоставлять Москве долгосрочный кредит, утверждая, что это равносильно займу. Экспортно-импортный банк придерживался такого же мнения. И об этом У. Мур 7 сентября телеграфировал Буллиту с рекомендацией отложить пока урегулирование этого вопроса38. Между тем Буллит полагал целесообразным все же продолжать переговоры. 11 сентября у него состоялась беседа с находившимся в отпуске политическим советником Б.Е. Сквирским. Речь шла о состоянии советско-американских отношений39. Посол, констатируя безрезультатность переговоров, говорил о том, что президент Рузвельт никогда не имел в виду предоставление советскому правительству займа, равно и долгосрочного финансового кредита. США признали СССР главным образом из политических, а не торговых соображений, и это умерило "пыл японцев, считавших, что в случае войны США помогут СССР"40. В полемике с Буллитом Сквирский отметил, что советское правительство заинтересовано в сотрудничестве с США в интересах мира, но Вашингтон не отвечает взаимностью. При признании СССР американская администрация, сказал советник, принимала во внимание не только политические, но и экономические соображения. Деловые круги заинтересованы в торговле с Советским Союзом. Об этом неоднократно заявляли президент Экспортно-импортного банка Джордж Пик и его заместитель Чарльз Стюарт, а также министр земледелия Генри Уоллес. Проблема уплаты долгов, подчеркнул Сквирский, оказалась гораздо сложнее, чем она представлялась в самом начале. Правительство СССР могло бы погасить долг Америке, но тогда она обязана сделать то же и в отношении других стран, в частности Франции и Великобритании, которые "дают нам приличные коммерческие кредиты и без оплаты долгов; принимая же американские условия, мы ставим себя в труднейшее положение. Международная обстановка сейчас такова, что требует чрезвычайной осторожности во всех шагах. Ухудшение отношений между СССР и другими странами сейчас нежелательно ни для СССР, ни для США и ни для мира в целом"41. Буллит внимательно слушал Сквирского, который, переходя к кредиту, предложил первую его половину сделать финансовым, а вторую коммерческим, договорившись о расширении торговли, сумме заказов, возможностях приобретения для американских предпринимателей выгодного русского рынка. Посол, казалось, увидел выход из ситуации на путях именно определения и финансирования советских заказов, установления повышенного процента для покрытия долга. При успешном ходе переговоров, полагал он, возможно было бы зафиксировать в соглашении и отказ от взаимных претензий. Кредитование СССР, по его мнению, выгодно по политическим соображениям из-за обстановки на Дальнем Востоке42. В заключение Сквирский сказал: «Враги начинают поднимать головы, а госдепартамент уже начинает говорить о "пропаганде". Рост стачечного движения этому еще больше будет способствовать. Чем скорее состоится соглашение о долгах, тем лучше для наших отношений с Америкой»43. Таково было мнение советника Сквирского, полностью совпадавшее со взглядами А.А. Трояновского. Беседа двух дипломатов показывала понимание реального положения, нерешенности ряда вопросов, в частности проблем долга и кредитов. Каждый из них знал суть расхождения сторон и старался найти компромиссы, отстаивая при этом свои позиции. Сквирский убеждал Буллита согласиться с советскими предложениями, переданными Трояновским госсекретарю Хэллу 24 августа. Буллит же настаивал на принятии американских предложений, констатируя нереальность получения СССР долгосрочных кредитов. Тем не менее собеседники условились содействовать поиску выхода из тупика в переговорах, которые в сентябре отмечались большой активностью. После беседы Буллит телеграфировал в госдепартамент, что, возможно, следовало бы попытаться найти выход из создавшегося тупика путем принятия такого плана урегулирования долгов, который не был бы приемлем для Франции и Великобритании и других стран44. 10 сентября Сквирский встретился с военным атташе Феймонвиллом, которого он знал много лет — с 1922 г. Военный атташе поделился своими впечатлениями о пребывании в Москве. По его словам, его приветливо принимали представители военного ведомства, охотно откликались на его просьбы, организовывали встречи и приемы с кем он желал. На вопрос о настроении посла военный атташе сказал: Буллит "очень обеспокоен, что до сих пор обеим странам не удалось договориться по вопросу о долгах. Создался тупик, чувствуется охлаждение и раздражение, что смущает также и его"45. Сквирский информировал Феймонвилла, что советское правительство сделало все возможное для достижения соглашения, оно пошло на уступки, но им есть предел. Госдепартамент не предпринял шагов к урегулированию вопроса о долгах и кредитах, обвиняя при этом Литвинова в несговорчивости и упрямстве. Такого мнения придерживался и Буллит, который при встрече с Карлом Радеком заявил, что, по его мнению, Литвинов будто бы не информировал Сталина о переговорах. В этом посол глубоко заблуждался. 13 сентября Радек сообщил послу, что подозрения его несостоятельны, так как нарком Литвинов без искажения фактов информировал Сталина о переговорах46. Одновременно он посоветовал Буллиту встретиться со Сталиным. Послу понравилась эта идея, она была одобрена и госдепартаментом. Нарком Ворошилов согласился оказать содействие в организации такой встречи. Буллит был обрадован. Он хорошо помнил памятные слова Сталина, сказанные им в декабре 1933 г.: дайте только знать, и я в любое время Вас приму. Буллит готовился к такой встрече, получив по этому поводу инструкции от Хэлла, который 15 сентября телеграфировал ему: никаких возражений нет против встречи со Сталиным. Вероятно, с ним будет нетрудно договориться об общей сумме и сроке уплаты долга, Экспортно-импортный банк мог бы предоставить кредит в 100 млн долл., договориться об объеме покупок. Срок кредита установить 5 лет. Другой кредит в 100 млн долл. также возможен. Это мнение президента. Если по этим вопросам со Сталиным будет достигнута договоренность, тогда возможно урегулировать и другие общие вопросы между двумя государствами. Как видно, у Хэлла были конкретные предложения, хотя он мало верил во встречу со Сталиным47. И это подтвердилось. Встреча не состоялась. 15 сентября Буллит телеграфировал Хэллу, что, по словам Карла Радека, К.Е. Ворошилов говорил со Сталиным. Устранение препятствий к сотрудничеству с США, по заключению Сталина, имеет первостепенное значение, особенно для поддержания мира на Дальнем Востоке; в Европе важно добиваться сохранения дружественных отношений с Францией и Англией и не вызывать у них недовольство и раздражение. Советский Союз готов уплатить долги США, но тогда Париж и Лондон также потребуют погашения колоссальных старых долгов, а это невозможно. Поэтому и предложена такая схема урегулирования с США проблемы долгов и кредитов, которая неприемлема для Франции и Англии48. Радек объяснил Буллиту, что необходимость встречи со Сталиным отпала. Получением этой депеши Хэлл был огорчен. Он сказал, что США нет дела до отношений Советского Союза с Францией и Англией, Москва обязана уплатить долги и удовлетворить американские требования и предложения, он их не в состоянии изменить49. Видя серьезность разногласий по долгам, полпред Трояновский в письме Н.Н. Крестинскому от 11 сентября обратил внимание на тот факт, что в отношениях с США было слишком акцентировано внимание на переговорах о долгах и кредитах, претензиях друг к другу и оставлены в стороне другие аспекты советско-американских отношений, в частности положение на Дальнем Востоке. "Президент и госдепартамент, — отмечал он, — не хотят ни о чем слышать, кроме разговоров о претензиях"50. Полпред предлагал показать реальную политическую перспективу взаимоотношений между двумя государствами с точки зрения тихоокеанских проблем. Ведь США, отмечал он, могут оказаться не в легком положении в случае наступления кризиса их отношений с Японией, что не исключено. Полпред был прав, когда говорил, что в течение весны и лета американской дипломатии удалось вопрос о долгах превратить в доминирующий. Множество встреч и бесед было посвящено именно проблеме долгов. Литвинов постоянно доказывал Буллиту, а Трояновский государственному секретарю Хэллу, что советское правительство готово уплатить долги Керенского в соответствии с "джентльменским соглашением", но при предоставлении СССР займа или долгосрочного финансового кредита. Литвинов указывал, что вопрос об уплате долгов следует рассматривать на общих выработанных принципах, которыми руководствовалось советское государство в отношениях с Францией и Англией51. Но госдепартамент не собирался изменять свою позицию в переговорах. Советская дипломатия, тем не менее, продолжала убеждать официальный Вашингтон согласиться на принятие разработанной НКИД схемы урегулирования долговых и кредитных вопросов. 21 сентября Крестинский направил секретарю ЦК ВКП(б) Кагановичу записку о долгах и кредитах. Он отмечал, что, по словам сенатора Брукхардта, Хэлл, Мур и Пик (председатель Экспортно-импортного банка) решили отложить на неопределенное время переговоры о долгах и кредитах. По сообщению Трояновского, Рузвельт согласился. Хорошо, если бы американцы кредитовали торговлю, что касается долгов, то "мы не стремились и не стремимся к тому, чтобы между нами и правительством США непременно состоялось соглашение о платеже долгов. Мы готовы пойти 6. Г.Н. Севостьянов на такое соглашение по требованию Рузвельта, чтобы добиться нормализации наших отношений с Соединенными Штатами и для того, чтобы иметь возможность закупать в Соединенных Штатах в кредит нужные нам товары"52. Получение кредитов важно для торговли. Тогда бы и переговоры о долгах можно было бы не форсировать. Торговля снизила бы недовольство деловых кругов. Поэтому Богданов предлагал размещать заказы, не дожидаясь конца переговоров, Трояновский возражал. Пока действует закон Джонсона, считал он, этого делать нельзя. Если американское правительство разъяснит, что этот закон не распространяется на СССР, тогда другое дело. В тот же день Крестинский объяснил Буллиту, что для советского правительства сумма долга в 100 млн долл. незначительна, но оно настаивает на предоставлении долгосрочного финансового кредита, чтобы не создать неблагоприятного прецедента для расчетов с другими странами. Если только согласимся уплатить Соединенным Штатам по старым долгам и претензиям 100 млн долл., тогда Франция и Англия также потребуют уплаты долгов, а они огромны. Отказ им может привести к политическим осложнениям. А этого нельзя допустить, особенно если учесть обстановку в Европе. Исходя из этого, советское правительство предлагает такую систему соглашения с США, которая неприемлема для других стран — заём или долгосрочный финансовый кредит. Это, по словам замнаркома, был единственный путь выхода из тупика. Буллит в ответ предложил обоим правительствам взаимно отказаться от претензий, а Экспортно-импортному банку предоставить СССР товарные кредиты с условием получения заказов на определенную сумму. Крестинский согласился, заметив, что американцы должны открыть кредиты без урегулирования вопроса о долгах и соглашения об их оплате. Буллит пообещал изучить высказанную идею53. 25 сентября 1934 г. при личной встрече Буллит доверительно сообщил Рубинину, что президент вызывает его в Вашингтон для консультации по вопросам внешней и внутренней политики. Декабрь может стать поворотным во внутренней жизни США. 7 октября он намерен вылететь из Москвы и хотел бы перед отъездом встретиться с Литвиновым, чтобы выработать формулу соглашения и доложить Рузвельту. Предложение Крестинского встречает возражения в госдепартаменте. Президент не может заявить без согласия конгресса об аннулировании претензий американского казначейства. Буллит предложил проект соглашения из двух частей. В первой части правительство США объявляет о предоставлении Экспортно-импортному банку права кредитования советских заказов в США. Этот кредит будет вдвое больше суммы, которая составляет заём Керенского. Однако в соглашении не будет указано, на каких условиях выдан кредит. Экспортно-импортный банк обязуется оплачивать определенную часть советских закупок в США, примерно 75%, наличными. СССР, в свою очередь, должен использовать полученные таким образом кредиты в течение 5 лет и с возможностью их возобновления. Вторая часть соглашения должна представлять собой декларацию с выражением стремления к активному сотрудничеству как в экономической, так и в политической областях, США и СССР объявляют все взаимные претензии аннулированными. Буллит высказал предположение, что такого рода соглашение могло бы удовлетворить правительство США, хотя он в этом не вполне уверен54. 26 сентября беседа между Крестинским и Буллитом была продолжена. После раздумий посол пришел к выводу, что предложенная Крестинским схема неприемлема для Рузвельта, так как президент должен ясно сказать конгрессу о достигнутой договоренности об уплате известной части оплачиваемых процентов на покрытие старых долгов. Без этого конгресс отнесется негативно к предложению Рузвельта о взаимном отказе от претензий. Крестинский настойчиво продолжал доказывать, что единственным для обеих сторон выходом являются предложения, сделанные Трояновским 24 августа55. Можно оставить вопрос о долгах открытым, как с другими государствами, но при условии неприменения к СССР закона Джонсона. Это означало, чтобы Экспортно-импортный банк кредитовал заказы без урегулирования вопроса о долгах. Крестинский действовал в строгом соответствии с ранее разработанной программой, которая была уже известна Буллиту и госдепартаменту. Но советская дипломатия внесла некоторые существенные коррективы. Акцент, в частности, был сделан на расширение торговли, к чему американцы проявляли повышенный интерес, без решения вопроса о долгах и кредитах. Рассуждения Крестинского вызвали у посла недоумение. Он сказал, что не понимает нашего упорства. Ведь американцы предлагают товарные кредиты по более низкому проценту, чем европейцы, готовы освободить Советский Союз от старых долгов. Почему отклоняется такое предложение, "никто в Америке понять не может"56. Действительно трудно было объяснить мотивы отказа советской стороны от поиска взаимной ликвидации претензий. Казалось бы, дипломатии Москвы следовало воспользоваться предложением госдепартамента, но этого не последовало. Сближение точек зрения, к сожалению, не намечалось. Во время беседы 26 сентября Буллит также уведомил Крестинского о своем отъезде в Вашингтон 7 октября. Крестинский высказал пожелание, чтобы Буллит задержался на несколько дней и повидался с Трояновским, приезд которого в Москву ожидали между 10 и 15 октября. Руководство намерено было послушать доклад о его переговорах с госдепартаментом. Перед отъездом Буллит хотел встретиться с Литвиновым, возвращения которого ожидали из Женевы. Как только Литвинов прибыл в Москву, он немедленно принял Буллита, который поставил вопрос об уплате долга и кредите. При этом он заявил, что заём невозможен, это исключено, долг может быть зафиксирован в 100 млн долл., кредит в 200 млн долл. сроком на 5 лет и ежегодным процентом 9,5%. Литвинов заметил, что он еще не имел времени ознакомиться и прочитать полученные телеграммы из Вашингтона о переговорах, Германия предлагает кредит с 7,5% ежегодно, условия уплаты долга и получения кредита уже изложены Крестинским. В ответ на слова Буллита о том, что отношения между двумя государствами во многом зависят от исхода переговоров, Литвинов сказал: основным серьезным препятствием к устранению разногласий об уплате долга Америке служат наши долги Англии и Франции. Эти страны немедленно потребуют также уплаты им долгов, и с этим нельзя не считаться. Недовольный таким ответом посол вдруг выразил протест против деятельности Коминтерна, которая может осложнить американо-советские отношения57. Каждый из собеседников остался при своем мнении. По возвращении в посольство Буллит отправил в госдепартамент неутешительную телеграмму. Ему не давала покоя безрезультатность переговоров и малая польза его пребывания в Москве — ни одного вопроса ему не удалось разрешить. Помимо долгов и кредитов неурегулированной оставалась проблема о статусе консульства.
![Анатолий Добрынин - Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]](/uploads/posts/books/36343/36343.jpg)