Лев Гумилёв - В поисках вымышленного царства
Только путем критического анализа можно ответить на поставленный вопрос и определить степень достоверности источника, без чего все историко-социологические соображения о роли Чингисхана будут зависеть от произвола исследователя и, следовательно, не могут претендовать на научное признание. Ведь в истории возвышения Чингисхана сомнительно все, начиная с даты его рождения. Это отметил сам Рашид ад-Дин, допустив при определении этой основной даты вопиющее противоречие: сначала он говорит, что Чингисхан родился в год свиньи, соответствующий 547 г. х. (1152–1153), а тут же определяет возраст Чингисхана в момент смерти (август 1227 г.) — 72 года, т. е. дата рождения падает на 1155 г.[413]. Тут несомненная путаница, и, по-видимому, более верной является датировка Юань-ши, относящая рождение Чингисхана к году лошади — 1161 г.[414] Монгольская традиция дает дату 1162 г., но разница лишь в месяцах за счет календарей[415]. Почему следует предпочесть эту дату — мы увидим ниже.
В жизни Тэмуджина различимы периоды разного значения. Первый период — детство, до смерти его отца, которая застала Тэмуджина в возрасте 9 лет (61)[416], т. е. 1171 г.[417] В этот период, естественно, в его жизни не произошло никаких событий, которые бы отразились на истории.
Второй период — отрочество, до того момента, когда Таргутай Кирилтух тайджиутский взял Тэмуджина в плен, из которого последний убежал. «Тайная история» сообщает из этого периода лишь один факт: убийство Бектера Тэмуджином и Хасаром (76–78) и ниже вскользь упоминает, что Тэмуджин подружился с Джамухой, когда ему было 11 лет (116), т. е. в 1173 г. Однако можно думать, что в этот период случилось нечто более значительное. В самом деле, тайджиуты напали на борджигинов не с целью грабежа, а только для того, чтобы поймать Тэмуджина, и, достигнув этого, удалились. Таргутай «подверг его законному наказанию». За что? Очевидно, Тэмуджин что-то натворил, не очень вредное, так как убивать его не следовало, но вполне определенное.
Это не продолжение старой ссоры из-за ухода тайджиутов, так как впоследствии Таргутай Кирилтух, будучи схвачен холопами, хотевшими выдать его, говорит своим братьям и сыновьям, собиравшимся его отбить, что он воспитывал и наставлял Тэмуджина, когда тот осиротел, и добавляет: «Говорят, он входит в разум и мысль его проясняется… Нет, Тэмуджин не погубит меня» (149).
Тут автор источника проговаривается о тех событиях, которые он старательно замалчивал: неизвестный поступок Тэмуджина, за который он попал в колодку, был расценен как ребячливость, глупое баловство, потому его и пощадили. Но тайджиутские старейшины просмотрели пробивающуюся искру властности, которую отметил батрак Сорган-Шира[418], спасший Тэмуджина из плена, и которую затушевал автор источника. Для чего это было ему нужно, мы увидим в дальнейшем.
Датировать это событие трудно. Почему-то в литературе принято думать, что Чингису в это время было 16 лет, т. е. 1178 г., но подтверждений этого в источнике нет.
Третий период — молодость — имеет еще большие трудности для изучения. Следующий факт — женитьба на Бортэ — датируется по возрасту членов семьи борджигинов. Опорной датой является смерть старшего сына, Джучи-хана, который родился в год набега меркитов, благодаря чему вызвал подозрения в незаконном происхождении.
Джучи умер в 1227 г., будучи тридцати с чем-то лет. Значит, набег меркитов был около 1190 г., и Тэмуджину в это время было 28–30 лет, но, с другой стороны, второму сыну, Угедею, в 1241 г. было 56 лет[419], т. е. он родился в 1185 г.
Из монгольской традиции мы знаем, что год первого избрания Тэмуджина Чингисханом был год барса и его от года отбития Бортэ и, следовательно, рождения Джучи отделяло полтора года. Так как Джучи старше Угедея, то этим годом не мог быть 1194 г. — следовательно, это был 1182 г. и, значит, контрнабег на меркитов был около 1180 г. Исходя из этих дат, можно отнестись к предлагаемым Рашид ад-Дином датам рождения Тэмуджина — 1152 г. и 1155 г. — с полным недоверием. Ведь известно, что Тэмуджин женился на Бортэ, достигнув совершеннолетия, т. е. 16 лет. Следовательно (даже взяв позднюю дату), это произошло в 1171 г., т. е. за девять лет до рождения первенца. Возможно ли такое?! Если же мы примем дату «Юань-ши», восходящую к монгольской Алтан-дептер, т. е. официальной истории, то дата женитьбы падает на 1178–1179 гг. и естественно ожидать рождения сына через год-полтора после бракосочетания. Затем известно, что Чингисхан до конца жизни совершал далекие походы лично, т. е. в седле. Вряд ли в 72 года он запросто пересекал раскаленные пустыни, но можно допустить, что это было ему по силам в 65 лет. Итак, за монгольскую хронологию говорит вероятность и отсутствие противоречий, а против персидской — не только ее несообразность, но и наличие двух взаимоисключающих дат. Мы уделили этому вопросу столь много внимания, ибо вся хронология конца XII в. до сих пор была условна и, на наш взгляд, не соответствовала действительности. Отправной точкой для хронологических изысканий являются даты рождения и женитьбы Тэмуджина. На этой базе мы выше дали исправленную хронологию событий и ни разу не встретили противоречий в интерпретации фактов и их последовательности.
Но если так, то история монголов в конце XII в. принимает те черты, которые были очерчены выше. Она была весьма насыщена, т. е. тайджиутский плен, бегство из него, набег меркитов, контрнабег монголов, дружба с Джамухой и избрание в ханы — события, сгруппированные вместе, в промежутке между 1178 и 1182 гг. И тут автор источника допускает оговорку, чрезвычайно ценную для нас: Джамуха, предлагая диспозицию контрнабега на меркитов, говорит: «На пути отсюда, вверх по Онону, есть люди, принадлежащие к улусу анды (т. е. Тэмуджина). Из улуса анды составится одна тьма. Да одна тьма отсюда, всего будет две тьмы»[420] (106). Но не только Боорчу и Джельмэ примкнули к Тэмуджину, а были еще какие-то люди, подчиненные ему, хотя бы номинально. Это — огромный шаг по сравнению с тем временем, когда Есугэевы сироты кормились черемшой и тарбаганами, но автор источника предпочитает не замечать его, хотя только он может объяснить нам внезапно возникшую ненависть тайджиутов к Тэмуджину.
Четвертый период — зрелость — возможно ограничить 1201 г. — годом курицы, начиная с которого неточности источника переходят из хронологической в другие области. 1201 год — год гражданской войны в Монголии, начатой конфедерацией племен, очевидно возмущенных и обеспокоенных энергичной политикой Чингисхана. Но какова была эта политика — источник ответа не дает. На все 18 лет падают только три события: ссора Тэмуджина с Джамухой, поход на татар и расправа с отложившимся родом Джурки. События эти датированы годом собаки, начавшимся с 1 джумада 578 г., т. е. в сентябре 1181 г. Следовательно, они имели место вскоре после избрания Тэмуджина ханом, т. е. около 1183[421]. Остальные же 16 лет, т. е. время, когда Тэмуджин из мелкого князька превратился в претендента на престол не только Монголии, но и всей Великой степи, время, являющееся ключом к пониманию всех последовавших грандиозных завоеваний, время перелома в социальных отношениях и психологии самих монголов — это время не отражено в «Тайной истории» никак. Оно просто пропущено. Неосведомленность автора исключена, так как с § 120, т. е. с 1182 г., он заменяет местоимение «они» на «мы», показывая, что он был участником событий. Значит, он снова опустил события, о которых почему-то не хотел говорить. На это странное обстоятельство обратил внимание уже Рашид ад-Дин[422]. Очевидно, «официальная» история замалчивала те же события, что и «Тайная». В этом случае тенденции обеих версий совпадают, но там, где событие описано (например, битва у Далан-балчжутах), версии диаметрально противоположны, и тут мы подошли к основной проблеме — направлению тенденции автора «Тайной истории» по отношению к главному действующему лицу — Тэмуджину Чингисхану. Установив характер направленности источника, мы сможем понять, какого рода искажения событий допустил или ввел сознательно в текст повествования его автор.
Проблема жанра
Прежде всего, необходимо отметить, что хотя автор «Тайной истории» использовал многие рассказы, предания и собственные воспоминания, они оказались им настолько творчески переплавлены, что единый план сочинения не претерпел никакого ущерба. Некоторые из материалов обработаны мало, например список нойонов и военный артикул для гвардии или фольклорные вставки в виде собственной речи, восхваление унгиратских женщин в устах Дай-сэчэна и монгольской армии в устах Джамухи. В первом случае автор стремился к достижению точности, может быть кажущейся, а во втором мы наблюдаем общеупотребительный литературный прием — введение в повествование собственной речи, диалогов и монологов, оживляющих сухое повествование от третьего лица. Такого рода литературные приемы показывают лишь начитанность автора да существующую литературную традицию, но не больше.
