Леонид Милов - Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса
Следовательно, заварное производство в 1663–1664 гг. было практически свернуто, ибо было всего заварено около 2770 стволов, т. е. ничтожно малая часть от того, что делалось по штату 1662 г. Ведь штат заварщиков 1662 г. работал целый ряд (4–5—6) лет при двух дощатых мастерах, делая около 10–13 тыс. стволов ежегодно.
Однако дальнейшие звенья производства с этим количеством заготовок не справлялись. Даже чисто теоретически (за 300 рабочих дней) на вертельне Ченцовского завода могли просверлить в год всего 8,4 тыс. стволов. Правда, на Бакинском заводе в 1662 г. сделали еще одну вертельню для мушкетных стволов, но, видимо, она еще не работала или работала лишь какую-то часть годового рабочего времени. Вполне возможно, что на новой вертельне руководил некий Сенька Михайлов, «вертельного дела работник». Но за 1663–1664 гг. он работал всего 131,3 дня (из расчета поденной оплаты в 2 алт. он заработал всего 7 руб. 88 коп.)136. На Ченцовской вертельне работал мастером иноземец Арбат Андрисов, который, как мы видели, работал главным образом как ствольный заварщик. Естественно, что в те дни, когда он работал заварщиком, вертельня стояла («в вертельные стволов не сверлет»)137. Таким образом, с вводом новой вертельни в 1663–1664 гг. объем работы существенно не увеличился.
Кроме того, дальнейшая операция по обработке стволов — так называемая «поперечная отделка» — в расчетный год могла достигать всего лишь 7,8 тыс. стволов, и только «продольная точка» в расчетный год могла составить 9 тыс. стволов. Это лишь немного превышало ежегодное количество сверленых стволов.
Данные приходо-расходной книги за 1663–1664 гг. позволяют выяснить, как практически обстояли дела с отделкой стволов. Так, иноземец Иверт Де Бакор, «который стволы мушкетные точит поперег по 10-ти стволов в день», работал всего 187 дней за год и заработал 34 руб. 44 коп.138 Поскольку ствольный точильщик Иверт Де Бакор 21 июня 1664 г. был отпущен за рубеж, то он не работал полный год. Но, добавив условно заработок для июля — августа на уровне среднемесячного, мы общую сумму повысили до 42 руб. 44 коп., а число обработанных им стволов достигнет 1872 шт. вместо 3 тыс. шт. по расчетной норме (тогда заработок в год достиг бы 60 руб.). Таким образом, и здесь реально в работе были огромные перерывы, и общий объем продукции на данной операции был заметно ниже расчетной нормы. Это усугубляет буквально нелепую ситуацию несоответствия темпов заготовки заваренных стволов темпам их сверления, шлифования и т. п. Несоответствия такого рода и привели к тому, что в 1662 г. на декабрь скопился запас несверленых и нешлифованных мушкетных стволов до 20 тыс. штук139, что составляет, по крайней мере, полуторагодовой объем заводской продукции.
Еще хуже обстояло дело со сборкой мушкетов и пищалей. По переписной книге 1662 г., на заводе был всего один замочный мастер и 2 «ложных» мастера. Первый по идеальной расчетной норме (300 раб. дней) делал по 1200 жагров в год (мастер с 3 работниками делал 24 жагра в неделю)140. Реально в 1663–1664 гг. также работал лишь один замочный мастер иноземец Кашпир Ост. За сентябрь — ноябрь 1663 г. он получал повременную оплату по 10 руб. в месяц (из расчета 120 руб. в год). С декабря 1663 г. оклад ему был понижен до 96 руб. в год. Таким образом, с сентября 1663 г. по август 1664 г. Кашпир Ост получал 102 руб.141 Несомненно, что снижение оклада было связано со снижением производительности труда (до 1008 штук в год).
Что касается ложных мастеров, то в 1662 г. их было двое (Ян и Питер Францевы). В неделю они делали «по 30 станков к мушкетным стволам и жаграм». В год каждый из них должен был делать 1500 станков (по 2 алтына за штуку) с годовым заработком в 90 руб. Договор у них был заключен до 1665 г.142 Однако в приходно-расходной книге 1663–1664 гг. записей о работе ложных мастеров практически нет. За 1663 г. есть две записи об уплате за 50 и за 20 лож Питеру Францеву, а Яну Францеву в январе 1664 г. уплатили за 2 недели прошлых «прогульных дней» — 50 коп.143 Видимо, все производство лож перенесено было в Тульскую слободу и Оружейную палату.
На Тульских и Каширских заводах для ликвидации запаса несверленых 20 тыс. стволов необходимы были еще одна мушкетная вертельня и, по крайней мере, 16 мастеров по мушкетньш замкам и более 11-ти мастеров по мушкетным ложам. Но их не было, а те, что были (например, ложные мастера), работали не в полную силу.
Таким образом, острейшая нехватка квалифицированных кадров влекла за собой нарушение элементарной сбалансированности во внутрипроизводственных операциях, что лишало производство свойств, присущих мануфактуре. В итоге Тульские и Каширские заводы готовых мушкетов и карабинов практически не выпускали. В казну, как правило, сдавали полуфабрикат — мушкетные стволы. Так, в 1669 г. в одном из челобитий сдача полуфабриката выглядит как довольно обычная процедура: «у нас… железных досок и железных стволов и шпажных полос и рейтарских лат много изготовлено, а в… казну не принимают, лежа ржавеют»144. В деле об установлении новых цен на сдаваемую в казну продукцию (июль — сентябрь 1668 г.) также фигурируют лишь «мушкетные и карабинные стволы»145. Даже на внешний рынок заводчики отправляли не готовые изделия, а полуфабрикаты. Так, в 1675 г. П. Марселис отправил за рубеж через Архангельский порт среди прочей продукции Тульских и Каширских заводов — 2356 мушкетных стволов146.
Таким образом, острый непреодолимый дефицит кадров на заводах приводил к тому, что заводы были неспособны выпускать готовую продукцию и по существу кооперировались с казенным ремесленным производством, т. к. мушкетные стволы, видимо, посылались в Москву в Оружейную палату и т. п.
То же самое происходило и с изготовлением шпаг. В описи 1662 г. на Ченцовском заводе помимо большого ковального молота, на котором делали доски на мушкетные и карабинные стволы», был еще один водяной молот, под которым «тянут сталь на шпаги»147. Но в той части описи, где речь идет о конкретных исполнителях работ на Ченцовском заводе, нет ни слова о тех, кто тянет сталь на шпаги. Иначе говоря, в 1662 г. такие работы уже не велись, ибо на заводском дворе уже лежало 13 тыс. шпажных полос, которые нужно было оттачивать, насаживать рукоять крыжем и пуговицами. Вот эти-то работы в 1662 г. и продолжались. Иноземец Вилим Герман точил шпаги и «в лице ставил» шпажные готовые полосы по 12–14 полос в день (т. е. в год 3900 полос). Иными словами, запаса полос хватало ему еще на 3,33 года. Мастер по рукояткам и крыжам для шпаг Ян Схам с одним волостным работником делал в неделю по 30 крыжей, но срок его истекал 1 мая 1663 г.148 Но если бы он работал и далее, то запаса шпаг ему хватило бы на 8,6 года. Реально же на заводах в 1663–1664 гг., судя по данным приходо-расходной книги, никто из них уже не работал. Поэтому вместе с полуфабрикатом для мушкета — мушкетным стволом — владельцы заводов и казна, в те периоды, когда заводы были казенными, сдавали полуфабрикат шпаги — шпажные полосы. Как уже упоминалось, в 1669 г. наряду с мушкетными стволами дожидались сдачи в казну и шпажные полосы. В 1675 г. П. Марселис отправил за рубеж через Архангельск не только стволы мушкетов, но и 2700 шпажных полос.
На Ченцовском заводе делали и латы. По описи 1662 г., здесь работало двое мастеров-иноземцев (Ламберт и Паксей). Каждый из них делал в неделю по 8 лат рейтарских «с шишаки совсем в одделки», т. е. в год по 400 комплектов. Оплата была сдельной — по 10 алт. серебром за латы149. В год — 120 руб. В 1663–1664 гг., по данным приходо-расходной книги, на Ченцове работало 3 иноземных латных мастера, а с января 1664 г. еще один. Однако их выработка продукции была далека от указанной нормы. Мастер Ламберт Ламбот (тот, что указан в описи 1662 г.) за сентябрь 1663 — август 1664 г. сделал 194 комплекта лат с шишаками, 100 нагрудников и 400 пар наконечников. Всего он получил за работу 106 руб. 70 коп., что близко к расчетному окладу150. Однако другой мастер — Петер Ном за год сделал всего 147 комплектов лат и получил всего лишь 44 руб. 10 коп.151 Сведения приходо-расходной книги в данном случае подтверждаются материалами дела об отпуске Петера Ноя (Петера Нома) во Францию от 28 апреля 1665 г. Из него явствует, что этот мастер — Петер Ной «устарел и латное дело делает за старостию худо». С 15 мая 1664 г. по 28 апреля 1665 г., то есть за год, он сделал всего лишь «200 лат рейтарских с шишаки»152. Третий мастер — Нилис Вальдор сделал 20 лат и 52 нагрудника и получил за них 45 руб. 20 коп.153 Четвертый мастер Нилис Персон значится всего в двух записях, где фигурирует 33 комплекта лат (9 руб. 90 коп.)154. Трудно ответить на вопрос, почему эти работы велись столь вяло. Видимо, дело не только в старости одних, но и просто в плохой квалификации других.
Из челобития кузнецов Тульской Оружейной слободы, поданного вскоре после постройки завода на р. Скниге, следует, что правительство постоянно мобилизует их для работы на Тульских и Каширских заводах («нас же холопей емлют к твоему… к железному и пушечному и гранатному делу в Тульский уезд на Городище»). В челобитной подчеркивается: «и по се число ходим… человека по 2 и по 3 безпристанно лет с 20 и больше»155. А с постройкой завода на р. Скниге число мобилизованных резко возросло. С годами практика таких мобилизации расширялась. В перепись 1662 г. попал факт постоянного пребывания тульских кузнецов на заводах. Тульские ствольные казенные кузнецы работали на заварке стволов, «переменяясь помесячно», т. е. круглый год. Их 5 человек (каждый с 2 работниками), делали они в день каждый по 3 ствола, т. е. в год 4500 стволов156. К моменту описи они в связи с перепроизводством заваренных стволов уже не работали один год. В приходо-расходной книге 1663–1664 гг. часто встречаются записи о выдаче прокорма (по 8 денег в день) тем или иным группам тульских кузнецов (3 партии кузнецов для «подковного дела», группа в 11 чел. для изготовления «пушечных станов колесных снастей»)157. В 1665 г. снова были посланы на Тульские и Каширские заводы «кузнецы добрые мастера ствольные заварщики и отдельщики», «которым ныне мочно работать… у разных дел», в количестве 20 человек (4 тверича, 2 переяславца, 2 галичанина, 3 елчанина, 3 вологжанина, 2 углечанина, 2 суздальца, один шуенин и один устюжец), а также еще 10 человек «к латному делу в ученики и. к ствольной отделке» (2 тверича, 2 костромича, 2 вологжанина, по одному человеку из Ростова, Углича, Нижнего Новгорода и Мурома)158. Кроме того, из Оружейной палаты «довелось послать на Коширские заводы в ученики» еще 4 человека. За каждого ученика иноземцу платили сверх оклада 30 руб.159
