Сергей Буренин - Бумеранг Гейдриха
— Ну что ж, очень хорошо. И что же ваш агент доносит о положении на родине?
— Уровень жизни населения начал падать еще со времен Судетского кризиса, поэтому старые времена вспоминают с ностальгией. В свое время еще пан Гаха издал указы о запрете на профессию для евреев и о запрете коммунистической партии. После прихода немцев репрессии против этих слоев только усилились. Недовольство растет и в интеллектуальной среде в связи с цензурой и идеологизацией науки. Примкнуть к сопротивлению склонны и оставшиеся там кадровые военные. Трудность заключается в том, что коммунистическое сопротивление концентрируется вокруг некого пана Готвальда, который в свою очередь ориентируется больше на Москву, чем на ваше правительство. Отсюда контакт с ними затруднен. Трудность заключается еще и в том, что Москва, которая во время аншлюса и Судетского кризиса занимала твердую позицию, теперь, очевидно, разочаровалась в политике Англии и Франции и занимается поисками контактов с Германией. Москва пытается вести переговоры и с Англией, но та ведет переговоры настолько вяло, что, по моему мнению, немцы сумеют выбить у нее инициативу. Это может очень отрицательно сказаться на коммунистической части сопротивления.
— Да, я тоже слышал, что Россия прощупывает почву для контакта с Германией. Это результат недальновидной политики наших союзников, Англии и Франции. Если такой контакт состоится, то расклад сил в Европе будет далеко не в нашу пользу. Но, к сожалению, повлиять на это мы не в силах.
— Рене тоже докладывает, что Гитлер дал установку нейтрализовать Россию в случае дальнейшего обострения ситуации в Европе. А это обострение грядет в связи с агрессивными намерениями Германии против Польши. Ни Англия, ни Франция больше уже не смогут продолжать соглашательскую политику в отношениях с Германией. Но здесь я боюсь, что эти две страны ударятся в другую крайность: займут очень жесткую позицию, не терпящую компромиссов. В таком случае Польша со своим апломбом, основанным на пустом месте, тоже откажется от каких-либо компромиссов. Тогда обстановка накалится до предела и может начать развиваться в непредсказуемом направлении. Единственным сдерживающим фактором могла бы стать Россия, но, как мы с вами уже отметили, ее скорее всего Германия нейтрализует.
— Как это ни прискорбно, но я вполне разделяю ваши прогнозы, — вздохнул президент Бенеш, — Что же, держите меня и дальше в курсе ваших дел.
Прага, 10 мая 1939 года
К «Дворцу Печека» на Бреловской улице на огромной скорости подкатило несколько черных автомобилей. Из первого, который остановился прямо против входа во дворец, вышел невысокий коренастый штандартенфюрер СС в сопровождении худого и высокого оберштурмбанфюрера. Оберштурмбанфюрер суетился, стараясь указывать дорогу своему спутнику. Оба офицера вошли во дворец, поднялись по широкой парадной лестнице на второй этаж и направились прямо к кабинету начальника гестапо.
Когда они вошли в кабинет, штандартенфюрер Мюллер по-хозяйски расположился за письменным столом, а его спутник растерянно остался стоять посередине кабинета. Штандартенфюрер угрюмо взглянул на него, кивнул головой в сторону стула, стоящего перед письменным столом, и сказал:
— Да садитесь вы, герр Гешке. Разговор будет долгий.
Когда оберштурмбанфюрер сел, его собеседник предложил:
— Доложите мне обстановку.
— В доверенном мне городе обстановка сохраняется довольно спокойной и стабильной, — с какой-то суетливостью заговорил начальник пражского гестапо Гешке, — Правда, зарегистрировано несколько случаев диверсий, но, по нашим данным, это действует одна малочисленная группа диверсантов, оставленных, очевидно, еще правительством Бенеша. Мы идем по их следу и, надеюсь, в ближайшее время доложим о ее ликвидации. В остальном случаются только досадные мелочи.
— Работу радиостанции вы тоже относите к досадным мелочам, герр Гешке, — хмыкнул штандартенфюрер Мюллер. — А мне так кажется, что с работы этой радиостанции и надо было начинать ваш доклад. У меня, например, даже там, в Берлине, эта радиостанция вызывает зубную боль.
— Дело в том, штандартенфюрер, — затараторил Гешке, — что радиостанция первоначально работала в пригороде Праги, то есть, так сказать, не на моей территории. В город она перебралась буквально на днях. Я подозреваю, что она имеет отношение к этой группе диверсантов, о которой я вам уже доложил…
— Эта радиостанция должна у вас стоять на первом месте, — оборвал его Мюллер, — В ближайшие дни к вам прибудет из Берлина специальная группа с аппаратурой, которая определяет место работы радиостанций. Надеюсь, с ее помощью вы продвинетесь в этом направлении. Учтите, что дело об этой радиостанции стоит под личным контролем группенфюрера Гейдриха. Мы считаем, что на эту радиостанцию работает агент, находящийся вблизи руководства вермахта.
— Мы приложим все силы, штандартенфюрер.
— Я проведу у вас несколько дней и лично проверю, как начнет работать группа радиопоиска, — угрюмо сказал Мюллер, — А заодно и проверю, что тут у вас и у Франка творится. А сейчас доложите мне подробно общую оперативную обстановку в городе.
— Как я уже сказал, — снова затараторил Гешке, — если не считать этой небольшой группы, обстановка в городе вполне стабильна. Коммунистическое подполье здесь почти отсутствует: его центр находится в Словакии, и сюда доходят только слабые отголоски. К тому же коммунистическое подполье, ориентирующееся на Москву, пока находится в растерянности: Москва еще не выбрала свою позицию. Нам больше досаждают чисто уголовные элементы: черный рынок, воровство и тому подобное. Это, конечно, относится к компетенции крипо, но мы тоже стараемся оказывать им посильную помощь. Вот сейчас мы хотим взять на себя дело о хищениях в Красном Кресте. Перед самой оккупацией туда пришли большие поставки лекарств и даже продовольствия, но все это как-то быстро исчезло с их складов. Красный Крест мы, можно считать, уже закрыли, но все же хотим выяснить, куда все это делось.
— Это правильно, — кивнул Мюллер, — Вы должны постоянно контролировать крипо и вмешиваться в особо крупные дела. Здесь я с вами вполне согласен. И на какой стадии у вас это дело Красного Креста?
— Пока мы провели только оперативную проверку. В ближайшие дни начнем проверку документов и допросы председателя и главного бухгалтера.
— И кто у вас будет заниматься этим делом?
— Гауптштурмфюрер Абендшен. Это очень упорный и грамотный следователь. Я возлагаю на него большие надежды.
— Поверю вам на слово, — буркнул Мюллер, — Но раз уж он у вас такой хороший, то подключите его и к делу о радиостанции. Не забывайте, радиостанция у вас сейчас — главная задача.
— Слушаюсь, штандартенфюрер.
Прага, 15 мая 1939 года
В кабинет гауптштурмфюрера Абендшена зашла женщина средних лет, уже начавшая расплываться, с несколько вызывающе наложенным макияжем.
— Я получила повестку, предписывающую мне явиться к вам, — с кокетливой улыбкой сказала она.
— Вы пани Йогановская? — поинтересовался следователь.
— Да.
— Тогда проходите и садитесь: разговор у нас с вами будет, наверное, длинным.
Пани Йогановская прошла к стулу, вальяжно на нем расселась, сняла перчатки, поправила прическу и, мило улыбнувшись, сказала:
— Я вся в вашем распоряжении.
— Очень приятно, — улыбнулся в свою очередь следователь, хотя подобные женщины ничего, кроме раздражения, у него не вызывали. — До недавнего времени вы работали главным врачом чешского отделения Красного Креста, не так ли?
— Да.
— Но сейчас этой организации в протекторате не существует. Чем же вы занимаетесь теперь?
— Я возглавляю Международную противотуберкулезную лигу.
— Интересно. Вам так нравится работать в международных организациях?
— Видите ли, я врач, который кроме профессиональных знаний обладает еще и организаторскими способностями. Я несколько лет успешно руководила организацией Красного Креста. Естественно, что противотуберкулезная лига заинтересовалась моим опытом и предложила мне работу.
— Это очень хорошо, когда человек находит свое место в жизни, — согласился следователь, — Но у меня к вам есть несколько вопросов, касающихся вашей предыдущей службы.
— Я вся внимание.
— Незадолго до образования протектората общество Красного Креста получило большие поставки лекарств и продовольствия из Англии. Кстати, почему вдруг вы начали получать кроме лекарств, что вполне естественно, еще и продовольствие?
— Ну, вы, наверное, и сами понимаете, что больным нужны не только лекарства, но и хорошее питание. Многие из наших подопечных не могут себе этого позволить, вот на них и были рассчитаны эти поставки.
