Джесси Байок - Исландия эпохи викингов
Когда предводитель переступал границы дозволенного, это не оставалось незамеченным, и очень многие люди почитали подобное за оскорбление. В число таких людей зачастую входили и члены семьи самого зазнавшегося годи. В «Саге о людях со Светлого озера» (главы 1–4 редакции А) рассказывается любопытная история, в которую влипли сразу два могущественных годи, Гудмунд Могучий и Торгейр годи людей со Светлого озера, решив наплевать на закон ради большой личной выгоды. Дело было так: на севере жили два брата, которые сильно досаждали бондам, и за это их на три года изгнали из страны (гл. 1). Они направились в Норвегию к ее тогдашнему правителю, ярлу Хакону, и заслужили там большой почет. Проведя за границей лишь два года из положенных трех, один из этих братьев, по имени Сёльмунд, возвращается в Исландию, несмотря на то что приговор все еще действует (по закону в этой ситуации его можно убить, не платя виры). Возвращается он не один, а с подарками от ярла для Гудмунда и Торгейра (гл. 2); ярл, надо полагать, рассчитывает таким образом заставить двух влиятельных исландцев помочь Сёльмунду избежать возмездия. Про Гудмунда говорится, что он был дружинником ярла (и обязан поэтому исполнять его волю), интерес же Торгейра, судя по всему, исключительно денежный.
Ситуация складывается весьма щекотливая, так как местные жители, и, в частности, сыновья Торгейра, испытывают к Сёльмунду сильные чувства, не отличающиеся нежностью. Поэтому, чтобы защитить его, двое годи пытаются найти в законе лазейку и аннулировать вынесенный два года назад приговор. Решающим обстоятельством в этом деле, насколько можно судить, является тот факт, что Торгейр занимает пост законоговорителя и способен, надо полагать, разрешить сложную правовую ситуацию, сказав в нужный момент свое веское слово. Торгейр заявляет Гудмунду: «Не полагается мне вмешиваться, ведь дело касается моих собственных тинговых. Все же я поддержу тебя, но ты сам должен вести тяжбу». А Гудмунд отвечает: «Не могу возражать, ведь в твоих руках сила закона». У сыновей Торгейра, однако, другие планы — они просто убивают Сёльмунда (попутно вступив в битву с собственным отцом, гл. 2), а Торгейру едва удается сохранить звание годи (гл. 4).
Кроме умеренности, представитель должен демонстрировать образцовое знание законов, особенно если его цель — не просто успех в суде, но власть. Монополии на это знание у годи не было — саги показывают нам обычных бондов, вроде Ньяля сына Торгейра и Хельги сына Дроплауг, известных как непревзойденные знатоки права и успешные представители. Ни Ньяль, ни Хельги не носили титул годи, но вращались в кругах годи и помогали самым разным людям с большой выгодой для себя. Периодически влияние таких бондов оказывалось сильнее влияния иных годи, хотя неясно, насколько прочным было завоеванное ими положение в долгосрочной перспективе. У годи был целый ряд значительных преимуществ перед такими бондами, прежде всего наличие «готовой» группы поддержки в лице тинговых. Судьба Хельги сына Дроплауг, одного из главных героев «Саги о сыновьях Дроплауг», наглядно иллюстрирует это обстоятельство. Несколько лет подряд Хельги успешно соперничает в судах с местным годи, на чей годорд, похоже, он и положил глаз.[311] Но его оппонент демонстрирует удивительную способность держать удар, и доступные ему как годи ресурсы в итоге играют решающую роль — в длительной кампании ресурсы Хельги, обычного бонда, истощились раньше.
Представители, известные на всю страну, обеспечивали стабильность в самых тяжелых ситуациях, когда распри выходили из-под контроля и угрожали серьезными потрясениями. Обращение к человеку, обладавшему разветвленной сетью связей, обеспечивало делу широкую поддержку в среде как годи, так и бондов, а замирение, достигнутое в результате вмешательства такого человека, со значительной долей вероятности оказывалось долговечным, так как было одобрено очень большим числом людей. Судейские коллегии, как мы говорили в главе 9, могли выносить лишь почти единогласные решения, поэтому сложные дела требовали от сторон чрезвычайно тщательной подготовки; в этой ситуации роль представителей и посредников возрастала колоссально, и на их услуги был большой спрос.
Дружба — в кавычках и без
В попытках достичь консенсуса представители и посредники опирались на сеть политических союзов, которые по-исландски назывались vinfengi и vinátta. Эти слова обычно переводятся как «дружба», но «дружба» эта требует больших кавычек — в случае vinfengi постоянно, а в случае vinátta периодически (хотя оба слова зачастую употребляются как полные синонимы, последнее иногда используется для обозначения взаимной привязанности).
Заключенная «дружба» обеспечивала предводителям широкую консенсусную базу и позволяла им поэтому контролировать положение дел в нужном в тот или иной момент аспекте. Неудивительно, что саги очень часто говорят нам о такой «дружбе», — удивительно, что этот социальный рычаг по сию пору остается практически неизученным. Плохо уже то, что в переводах используется слово «дружба», скрывающее подлинную, контрактную природу отношений, описываемых словом vinfengi. Но если знать, что на самом деле имеется в виду и о каком важном элементе устройства общества идет речь, то «дружба» вроде той, что описана в «Саге о людях из Оружейникова фьорда», предстает перед нами в совершенно ином свете. Примеры из этой саги как нельзя более красноречивы; мы обсуждаем их подробно ниже, в главе 13, а пока достаточно сказать, что два главных героя саги, некогда «друзья», а потом враги, годи Хельги Кошки и годи Гейтир сын Лютинга, отличаются друг от друга именно своим отношением к «друзьям», то есть к политическим союзникам[312]: первый партнеров эксплуатирует и обманывает, второй же всегда помогает тем, кто помогает ему. Стратегия и контрактная надежность Гейтира в итоге гарантируют ему победу и жизнь.
Отношения «дружбы» дополняли родственные отношения и отношения «годи — тинговый»; стороны, состоящие в таких отношениях, могли требовать друг от друга помощи в сложных ситуациях. Поддержка отношений «дружбы» в рабочем состоянии подразумевала обмен подарками и приглашения в гости. Так, в «Саге о Ньяле» (гл. 97) рассказчик уделяет особое внимание «дружбе» между годи Хёскульдом с Белого мыса и семьей Ньяля, подчеркивая, что «они с таким невиданным усердием поддерживали „дружбу“ между собой, что каждую осень приглашали друг друга в гости и подносили друг другу роскошные подарки».
Отношения «дружбы», наряду с родством, браком, свойством, побратимством и так далее, служили лишним способом гарантировать свое положение в обществе. Столь богатый набор альтернатив делал обеспечение собственной безопасности непростой задачей. В главе шестой настоящей книги мы видели, как Ульвар Вольноотпущенник, когда его невзлюбил могущественный сосед, вынужден был выбирать между различными вариантами действий. Поразмыслив, Ульвар обратился за помощью к местному годи, а тот, помимо прочего, стал приглашать его на пиры и дарить подарки. Тот же эпизод «Саги о людях с Песчаного берега» иллюстрирует, какие меры могли принять сыновья Торбранда, землевладельцы, вынужденные в силу обстоятельств вести долгую и неравную (хотя в итоге и успешную) борьбу с амбициозным годи.
«Друзьями» в вышеозначенном смысле могли становиться как люди равного имущественно-политического статуса, например, двое годи или двое тинговых разных годи, так и люди из разных страт общества. Заключенная «дружба» могла оставаться в тайне, особенно в случаях — весьма нередких, — когда у «друзей» не было ровным счетом ничего общего, кроме потребности во взаимопомощи. Если «дружба» не приносила нужного результата — скажем, одна из сторон отказывалась помогать другой в тяжбе, — отношения можно было разорвать. Так, в «Саге о людях с Оружейникова фьорда» рассказано, как бонд по имени Кетиль Толстый разорвал договор о «дружбе», в тайне заключенный между ним и одним из местных годи. В этом плане отношения «дружбы» выступали аналогом формально определенных в законе отношений «годи — тинговый», так как оба вида союзов могли быть легко расторгнуты, если одна из сторон считала, что отношения не отвечают ее интересам.
Годи, заботившиеся о своей репутации представителей и заинтересованные в успехе своих подопечных, старались четко определить условия «дружбы» прежде, чем заключать ее. Так, в главе 139 «Саги о Ньяле» в мельчайших подробностях рассказано, как Снорри Годи, едва ли не самый хитроумный из всех известных нам по сагам об исландцах людей, рассматривает открывающиеся перед ним возможности и решает, что ему как никому другому будет удобно вмешаться в качестве третьего лица в ожидаемое на альтинге вооруженное столкновение. Эпизод начинается с того, что обвинители по делу о сожжении Ньяля и его сыновей приходят к Снорри в землянку и просят о помощи в тяжбе. Поговорив с гостями немного, Снорри предсказывает, что тяжбу не удастся разрешить в суде и что дело кончится кровопролитием. Тогда один из обвинителей, Асгрим сын Ладейного Грима, задает Снорри ключевой вопрос:
