Уильям Аллен - История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина
В конфликте отдельных личностей, придавшем Северной войне столь эпический характер, фатальную роль изощренного интригана сыграл ливонский дворянин Иоганн Рейнгольд Паткуль, бесконечные происки которого в конце концов и привели его на колесо, где его и казнили. Паткуль являлся шведским подданным, в задачу которого входило демонстрировать недовольство ливонского дворянства шведской властью; ему удалось добиться заключения союза (к которому приложил руку и датский король Фридрих IV) между впечатлительным Августом II и расчетливым Петром. Целью этого союза был раздел шведских владений, которые стали легкой добычей во время правления никому еще не известного юноши, Карла XII.
В ноябре 1700 г. шведы разгромили русскую армию под Нарвой, что позволило династии Ваза возродить свою древнюю мечту о включении Польши в состав Шведской империи и одновременно создало серьезную угрозу для Петра I, чьи реформы были крайне непопулярны в народе.
Весть о поражении под Нарвой с определенным удовлетворением встретили в Батурине, в Запорожской Сечи, на Дону, в Заволжье, в среде старообрядцев и даже в самой Москве, поскольку царь Петр имел повсюду множество врагов. Получив от царского канцлера письмо, в котором тот убеждал Мазепу не верить сильно преувеличенным и ложным слухам об исходе Нарвской битвы, старый гетман ответил посланием со словами утешения. Он провел юность в Польше, пережил Потоп и хорошо знал силу шведской армии; в то же самое время он разделял мнение большинства казаков о том, что петровские «полки нового строя» мало чего стоят.
Летом 1702 г. Карл XII взял Варшаву и Краков, и «французская» партия Станислава Лещинского обратилась за помощью к шведам.
События в Польше неизбежно повлияли на ситуацию на Украине, и Иван Мазепа тут же обратил свое внимание на земли Правобережной Украины, которые по условиям Андрусовского и Карловицкого соглашений отошли к Польше.
Согласно Карловицкому договору Подолия вместе с Каменец-Подольским была возвращена Польше, и польская шляхта тут же занялась восстановлением на правой стороне Днепра «порядка и закона». Гетманом назначили простого казака Самуса, однако полковник Палей, пользовавшийся большим влиянием среди казаков и называвший себя вождем крестьянства, которое было очень недовольно возвращением польских помещиков, несколько раз писал Мазепе, убеждая его воспользоваться моментом и присоединить Правобережную Украину к России, поскольку местные гарнизоны очень слабы, а народ искренне ненавидит поляков. Однако Польша в грандиозных планах Петра занимала второстепенное место, и о вторжении во владения короля Августа II не могло быть и речи.
В 1699 г. сейм отменил все казацкие привилегии в польской Украине, и даже «преданный» королю Самус открыто перешел на сторону Палея. Польские казаки объявили себя подданными Петра и Мазепы, а московский резидент в Варшаве засыпал канцлера Головкина депешами, в которых убеждал его в крайней необходимости отговорить Мазепу от помощи Палею.
В начале 1703 г. царь отправил Мазепе письмо со строгим приказом установить патрульные посты на Днепре и не позволять казакам, желавшим помочь своим собратьям, переправляться на правый берег. Ему было также велено убедить мятежников «отказаться от своих дурных замыслов». Петр отправил посла к Палею и Самусу, приказывая им помочь своему королю в борьбе против шведов.
Но царь находился далеко — на берегу Балтики, и Мазепа начал свою собственную игру.
В 1703 г. на Украину вошли польские войска под командованием Адама Синявского, чтобы подавить восстание Палея, но тот, укрепившись в Белой Церкви, оказал им упорное сопротивление. Ситуация осложнялась тем, что Палей поддерживал связь не только с Мазепой, но и с коронным гетманом Любомирским, главой фракции, поддерживавшей Станислава Лещинского в борьбе против Августа II, союзника царя Петра. Мазепа, должно быть, хорошо знал опасный характер той людской цепочки, которая связывала его с политикой Карла XII, поскольку имел в Польше многочисленных агентов — среди них и таинственную «княгиню Дольскую». Дело еще больше запуталось из-за интриг жены Синявского, поддерживавшей связь с фракцией Любомирского, и приезда Паткуля, который попытался убедить Палея заключить мир с королем Августом II, но потерпел неудачу.
В это время, как справедливо заметил украинский историк М. Андрусяк, в переписке Мазепы и Палея еще не было заметно никаких признаков того, что гетман задумал изменить царю. Более того, Мазепа, который, скорее всего, видел в Палее вероятного соперника в борьбе за влияние на обоих берегах Днепра, поторопился сообщить в Москву о его связях с Любомирским.
В начале 1704 г., когда Любомирский выдвинул себя в качестве кандидата на польский трон, Мазепа напомнил царю о тесных связях претендента с Палеем и получил приказ покончить с мятежником, засевшим в Белой Церкви.
В апреле 1704 г. старый гетман в погоне за добычей перешел на другую сторону Днепра. Во Львове стояли шведы, а Август II прятался на Волыни, где с нетерпением ожидал помощи от царя или казацкого вождя. Впрочем, помощь Мазепы заключалась в том, что он грабил и разрушал поместья тех польских дворян, которые считались сторонниками Лещинского или Любомирского.
В начале августа Мазепа убедил Палея приехать к нему и устроил пир по случаю «пятнадцатилетия их старинной дружбы». Ночью пьяного Палея схватили и отвезли в Батурин, а оттуда — в Москву. Петр остался очень доволен хитростью своего старого сподвижника. Гетман предвосхитил желание своего повелителя; Палей утомил царя своим «глупым упрямством» и был отправлен в Сибирь.
Вся Правобережная Украина оказалась теперь в руках Мазепы. Во время войны вряд ли ее можно было передать в руки беглеца Августа II, и Мазепа, торжествуя, возвратился в октябре 1704 г. в Батурин в качестве «гетмана всея Украины».
Вскоре он влюбился в Марию Кочубей; эта страсть, подобно более известным любовным романам Лассаля, Парнелла и Буланже, оказала влияние на ход истории — до некоторой степени, разумеется.
Дочь главного судьи и богатого помещика Кочубея Мария (ее настоящее имя было Матрена), судя по всем документам, была действительно очень красива. Старый развратник попросил у ее родителей согласия на их брак — но они отказали ему, очевидно, потому, что их другая дочь была замужем за племянником Мазепы. Влюбленная Мария, ставшая к тому времени любовницей гетмана, бежала из дома и укрылась в его дворце. В казацкой православной столице вспыхнул грандиозный скандал. Отчаяние и стыд родителей, «на которых пал такой позор и бесчестье», не знали границ; отец приказал звонить в колокола, словно на похоронах. Гетман, по-видимому, был напуган возмущением народа, особенно он опасался гнева священников.
В конце концов Мазепа удалил девушку из дворца — впрочем, не без труда. Горе Марии тронуло бы сердце самого жестокого человека: «Что бы ни случилось, наша любовь не угаснет. Пусть меня покарает Господь — и даже если ты меня не любишь, я буду любить тебя до самой смерти». Если судить по письмам Мазепы к Марии, которые дошли до нас, старый гетман искренне горевал о разлуке с ней. Его закаленное в борьбе старое сердце болело оттого, что возлюбленную в отчем доме часто били. Раздражение гетмана возрастало оттого, что он вынужден был, по долгу службы, посещать дом мрачного, затаившего злобу Кочубея.
После романа с Марией счастье изменило Мазепе. Ему сообщали, что казацкая старшина открыто выражает недовольство продолжением войны, а генералы Петра, многие из которых были иностранцами и хорошо знали современные военные идеи, с презрением отзывались о боевых качествах казаков. Слухи о том, что некоторые казацкие полки будут преобразованы в драгунские, шокировали и возмутили гетмана и все казацкое сообщество.
В начале 1706 г., после шведской победы под Фрауштадтом, царь, опасавшийся шведского вторжения в волынские земли и захвата Киева, приехал сюда, чтобы осмотреть киевские укрепления. Страх Петра перед вторжением шведов, несомненно, произвел огромное впечатление на гетмана, разделявшего общее мнение о том, что царю никогда не одолеть непобедимого шведского короля. Этот визит никак не улучшил отношений между хозяином и его вассалом. К тому времени Мазепа начал подогревать недовольство старшины, искусно подкрепляя ее подозрения в том, что окружение Петра собирается отменить все «старые привилегии» казаков. Он распустил слухи, что его соперник Меншиков, этот «фортуны баловень безродный», сам хочет стать гетманом, а Петр предложил Украину герцогу Мальборо в качестве награды за его посредничество в переговорах с Карлом XII.
На самом деле опасения гетмана были не беспочвенны. В конце 1706 г. герцог Мальборо, с которым общался голландский агент Петра Гюйссенс, пообещал царю помощь, при условии, что ему подарят какую-нибудь губернию в России. Царь предложил ему на выбор Киевскую или Владимирскую губернии, а также Сибирь, пообещав, кроме того, в случае заключения мира со Швецией, выплачивать 50 тысяч талеров в год, подарить «рубин, какого нет ни у одного из европейских государей», а также наградить орденом Андрея Первозванного, усыпанным бриллиантами.
