Легенды и были старого Кронштадта - Шигин Владимир Виленович

Около часа плавали по роковому месту. С биением сердца видели мы в трубу, как вырывали у моря его жертвы. «Новик» благодарил Бога, что ему удалось спасти двадцать пять товарищей, с которыми делил в продолжении трех лет время, труды, радости и опасности. Когда перевязывали раненых и оттирали вытащенных из воды, раздавалась панихида за упокой погибших.

На «Рынду» привезено было девять человек. Восьмидесяти не удалось увидать Родины, бывшей так близко, не удалось испытать чувства радости оконченного дела, отравленного и для нас, лишившихся стольких товарищей…»

Подняв всех оставшихся в живых на борт, два корвета на полных парусах и машинах поспешили домой. Никакой торжественной встречи, разумеется, быть не могло. Едва корабли вошли на Кронштадтский рейд, капитан 1-го ранга Попов немедленно съехал на берег катером, чтобы доложить о случившемся. А на набережной уже толпился народ. Все недоумевали:

— Где же «Пластун»? Куда он запропастился? Может быть, отстал и вот-вот подойдет!

Многие из встречавших еще не знали, что они уже не жены и дети, а вдовы и сироты…

Получив доклад от начальника отряда о произошедшей трагедии, генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич утвердил особую комиссию по расследованию причин катастрофы клипера. Председателем ее был определен член Адмиралтейств-совета, герой Севастопольской обороны вице-адмирал Панфилов. Следственной комиссии было поручено:

«1. Рассмотреть рапорт начальника отряда о гибели клипера и все следующие к нему приложения.

2. По содержанию имеющихся в виду сведений разъяснить и привести в точность все подробности, сопровождавшие гибель клипера «Пластун» и спасение оставшихся в живых.

3. Обратить строгое внимание на причины, по коим мог последовать взрыв в крюйт-камере клипера, и привести предмет сей чрез обследование в совершенную, по мере возможности, ясность.

4. Постановить о вышеизложенном свое мнение.

5. Следственное дело и мнение препроводить в управление флота генерал-аудитора».

Вскоре из собранных воедино и проанализированных сведений стала понемногу вырисовываться следующая картина. Клипер «Пластун» вполне успешно нес свою службу в составе Второго Амурского отряда под командованием капитан-лейтенанта Мацкевича, опытного и весьма уважаемого командой офицера. Старшим офицером клипера был лейтенант Дистерло. Однако во время нахождения «Пластуна» в Гонолулу было получено распоряжение об откомандировании капитан-лейтенанта Мацкевича в Санкт-Петербург с возвращением через Сан-Франциско. После его отъезда Попов назначает командиром клипера лейтенанта Дистерло. Старшим же офицером стал лейтенант Розенберг. На пути домой Второй Амурский отряд совершил переход от Сандвичевых островов до Монтевидео, где капитану 1-го ранга Попову пришлось оставить «Пластун» для ремонта полученных на переходе повреждений. Затем «Пластуну» удалось нагнать ушедшие вперед корветы, и корабли соединились в Шербуре. Оттуда отряд уже в полном составе совершил успешный переход до Копенгагена и после недолгого там пребывания взял курс на Кронштадт.

Пороховой взрыв крюйт-камеры «Пластуна» произошел в 5 часов 08 минут пополудни 18 августа во время следования под парусами в точке с координатами: широта 57 градусов 45 минут, долгота 20 градусов 5 минут. После взрыва клипер продержался на воде не более трех минут и пошел ко дну. При взрыве погибли: командир клипера барон Дистерло, старший офицер лейтенант Розенберг, лейтенант Гаврилов, мичман Леман, прапорщики корпуса флотских штурманов Евдокимов и Кочетов, вольный механик Гельм и шестьдесят восемь нижних чинов. Для оказания помощи погибавшим немедленно были спущены три катера, вельбот и шлюпка-четверка, которыми были спасены: лейтенант Литке, мичманы Кноринг и Березин, младший врач Иогансон и тридцать человек матросов.

Пятеро спасенных матросов имели серьезные ожоги и ушибы, вследствие чего один из них вскоре умер.

Исходя из указания великого князя Константина, вице-адмирал Панфилов первым делом допросил командира отряда капитана 1-го ранга Попова. Допрашивающего и допрашиваемого связывала недавняя общая служба в осажденном Севастополе, где Панфилов командовал отрядом пароходо-фрегатов, а одним из пароходо-фрегатов в его отряде командовал Попов. Неоднократно оба участвовали в боевых вылазках против англо-французского флота, бомбардировках неприятельских позиций. Кроме этого, обоих связывали и весьма дружеские личные отношения. Однако, несмотря на все это, дознание вице-адмирал Панфилов провел по всей форме.

В своих ответах на задаваемые председателем комиссии вопросы командир отряда кораблей показал следующее: во время встречи с «Пластуном» в Шербуре он осмотрел клипер, найдя его в состоянии, «способном удовлетворить самое взыскательное самолюбие». После осмотра Попов приказал лейтенанту Дистерло передать на другие корветы большую часть пороха, который там был на исходе. После передачи, по докладу командира «Пластуна», на клипере осталось лишь 6 пудов пороха. Во время стоянки в Копенгагене Попов произвел «Пластуну» артиллерийский смотр, пригласив на него для учебы всех офицеров с обоих корветов. Этот двухчасовый смотр также показал хорошее содержание материальной части на «Пластуне» и высокую выучку команды. Однако ряд замечаний командира отряда был достаточно серьезным. В крюйт-камере отсутствовали пампуши (специальные тапки, которые положено надевать, находясь в крюйт-камере, во избежание высекания искры). По докладу командира клипера, старые пампуши износились. В углу крюйт-камеры была обнаружена связка боевых ракет, которые должны были храниться в специальных чемоданных ящиках далеко от пороха. Кроме этого на полу в крюйт-камере была обнаружена пороховая пыль. Пампуши Попов велел пошить, ракеты убрать, а пол в крюйт-камере вымыть. Самого командира «Пластуна» лейтенанта Дистерло Попов охарактеризовал как службиста и педанта, у которого понятие об уставе были таковы, что он требовал исполнения не только его смысла, но и буквы. «Я никогда не желал бы иметь лучшего товарища!» — заявил Попов. Впрочем, все понимали, что ничего другого сказать о командире клипера он в данной ситуации просто не мог, ибо самолично выдвинул его на командирскую должность в ходе плавания, а потому все претензии к покойному командиру клипера автоматически обращались претензиями к живому командиру отряда.

По выходе клипера в море в крюйт-камере началась работа по устранению замечаний. Первыми были уложены в чемоданные ящики ракеты. Затем во время вахты мичмана Кноринга с часу ночи до семи утра 18 августа было дано приказание — перетащить из крюйт-камеры в кают-компанию ящики с гранатами. На время переноски в целях безопасности на клипере погасили огни и на баке обрезали фитиль (место для курения). Старший офицер передал вахтенному начальнику ключи от крюйт-камеры, а тот, в свою очередь, передал их кондуктору Савельеву. При вскрытии крюйт-камеры помимо Савельева присутствовали старший офицер, ревизор и пять матросов. В три часа утра начались работы по переноске ящиков с гранатами и картечью. К четырем часам все ящики были перенесены. В начале пятого часа старший офицер, находившийся в это время в кают-компании, получил доклад, что работа завершена.

После этого старший офицер приказал ревизору возглавить работу по помывке крюйт-камеры. До взрыва оставалось каких-то полчаса…

Оставшийся в живых лейтенант Литке показал, что он сменил барона Кноринга в четыре часа утра, менее чем за десять минут до взрыва. По заступлении он получил доклад, что старший офицер находится в крюйт-камере и наблюдает за проводимыми там работами.

Артиллерийский кондуктор Федоров, которого тоже удалось спасти, рассказал, что он участвовал вместе с другими матросами в переноске ящиков из крюйт-камеры в кают-компанию. Закончив работать, он пошел спросить, не нужно ли еще чего-нибудь перенести, и на входе в крюйт-камеру встретил содержателя крюйт-камеры кондуктора Савельева. Тот сказал Федорову, что больше ничего ненужнои что он сам идет доложить ревизору о наведенном в крюйт-камере порядке. Едва Федоров спустился в машинное отделение, как раздался взрыв. Поэтому Федоров полагает, что в момент взрыва в крюйт-камере мог находиться только один Савельев.