От Андалусии до Нью-Йорка - Левит Илья Исаевич
Глава пятая
Служители и жертвы первой инквизиции
А в общем-то все это было задумано не для евреев. Крещеных евреев тогда было мало. А некрещеные попадали в лапы инквизиторов только в одном-единственном случае — если совращали христиан в свою веру. Такая перемена веры бывала в классическое средневековье очень редко и такой человек обычно скрывался [3]. В позднее средневековье переход христиан в иудаизм случался изредка в Речи Посполитой — средневековой Польше, включавшей Украину, Литву и Белоруссию. Но хотя Речь Посполитая и была государством относительно веротерпимым, за такое можно было лишиться головы и там, так что таких людей срочно переправляли оттуда в турецкие владения, то есть в исламский мир.
Но вернемся к деятельности инквизиторов времен первой инквизиции. Обычно, инквизитор — это доминиканский или, гораздо реже, францисканский монах, не моложе сорока лет. На эту работу он выдвигался своим орденским начальством, иногда по прямому указанию Папы. У францисканцев в обычае было сменять человека на этой работе каждые пять лет, если не было прямого приказа Папы продлить срок деятельности инквизитора. У доминиканцев, а их было в инквизиции много больше, твердых сроков не было. Инквизитор оставался в должности, пока его не смещало орденское начальство. Это могло быть связано и с повышением — скажем, с назначением епископом, но могло быть вызвано и смертью Папы, благоволившего к данному монаху, с нерадением и т. д. Понятно, какие люди стремились попасть на эту работу и остаться на ней. Образцовый инквизитор, в теории, должен был иметь массу достоинств, в том числе уметь с видимым прискорбием произносить обвинительный приговор, дабы все видели, как ему тяжело наказывать грешника. А еще добавлю, что он должен был быть лично храбр — вопреки ужасу, внушаемому инквизиторами, им иногда грозила опасность — не всегда родные осужденных были овечками. Но если сам монах, свирепый и фанатичный, аскетичный и непреклонный, мог кому-то в Средние века внушать уважение, то низшие служители инквизиции — стражники, тюремщики, палачи и т. д. пользовались самой дурной славой. Это были, в полном смысле слова, подонки, чувствовавшие свою неуязвимость из-за принадлежности к страшной организации. Они вели себя крайне нагло и вызывали общую ненависть.
А кто были жертвы? Публика тут была очень разная — от дворян и духовных лиц (в сане ниже епископа) до бедняков. Среди них было очень много случайных людей, втянутых в водоворот инквизиционного террора. Но можно заметить некоторую систему. В классическое Средневековье — в рыцарские времена — идет охота на еретиков, начиная с катаров. Ересей разных было очень много, но у них была общая черта: это были более или менее организованные или пытавшиеся организоваться группы, исповедовавшие толкование христианства, отличное от господствующего. И все они реально существовали, хотя мы не всегда можем понять толком их учение. Оно часто доходит до нас только из таких враждебных источников, как протоколы инквизиционных трибуналов. Колдовство, ведьмы и т. д. инквизицию в это время интересуют довольно мало. Иноверцы вовсе были неподсудны ей. Кроме евреев, это могли быть мусульмане, жившие на окраинах христианского мира — на юге Италии, в Испании, а также язычники — на берегах Балтики. Всех этих людей часто теснили и угнетали, но в суд инквизиции не вызывали, пока они не крестились.
Крупнейшей фигурой второй четверти XIII века был германский император (владевший также югом Италии и Сицилией) Фридрих II Гогенштауфен. (не следует путать этого императора ни с его дедом Фридрихом Барбароссой, ни с Фридрихом II Гогенцоллерном — Фридрихом Великим, королем Пруссии в XVIII веке). Фридрих II Гогенштауфен был образованнейшим человеком своего времени. Относительно терпимым к православным, иудеям и мусульманам. Он много сделал для организации сотрудничества интеллигенции разных народов (греков, арабов, евреев и западных европейцев — «латинян», т. е. католиков). Мусульман немало было тогда на Сицилии, сравнительно недавно отвоёванной у арабов (и, надо признать, что при них Сицилия процветала). Он охотно брал их на государственную службу, особенно в армию — они были очень нужны в случае с конфликта с папой Римским — не боялись папского проклятия. А императоры и папы часто враждовали в классическое Средневековье. Евреям император оказал особую услугу. В то время происходил громкий процесс в германском городе Фульде. Евреев там обвинили в употреблении на пасху крови христианских младенцев. Император с большим размахом организовал гласное судебное разбирательство (1235-36 годы). Были привлечены ученейшие мужи со всей Европы и приглашены представители христианских государей. Фридрих воспользовался случаем и блеснул изрядными познаниями в Талмуде. Евреи были оправданы. «Наше величество, познакомившись с множеством книг, по мудрости Нашей считает доказанной невиновность евреев» — таков был вердикт императора. Подобные обвинения впредь запрещались на территории Германской империи. Конечно, страдания евреев на этом не кончились, но все же этот приговор сильно нам помог, сыграв в веках роль важного прецедента.
Но даже вольнодумец Фридрих не противодействовал инквизиции. Что о других говорить!
В XIV веке авиньонскими Папами (это был, так называемый «авиньонский плен» — Папы некоторое время жили на юге Франции, в Авиньоне, а не в Риме) был издан указ. По этому указу, если в инквизицию тащат крещеного еврея, то на допросах должен присутствовать в качестве наблюдателя еврей из местной общины, чтобы инквизиторы в излишнем рвении не выбивали из подсудимого ложных показаний против евреев. Не ясно, проводилось ли это указание в жизнь, ибо таких случаев тогда вообще было мало, так как мало было крещеных евреев. Но если да, то еврейский надзор был единственным нецерковным надзором над инквизицией. И это не так уж сильно должно было удивлять современников. Папство не было главным врагом евреев. Например, Папа Иннокентий IV (кстати, злейший враг Фридриха II) много сделавший для становления инквизиции, сурово осуждал еврейские погромы. И не такой это был Папа, чтобы от него можно было отмахнуться! С ним и коронованным особам спорить было опасно.
А потом пришел праздник Средневековья — эпоха Возрождения. И ведьмовских процессов. Происходит быстрый рост обвинений в колдовстве. В первую очередь, обвиняют женщин и пытают и жгут их беспощадно, выбивая самые невероятные признания [4]. Очень серьезным признаком ведьмы считалась худоба.
Занимается этим святая инквизиция. Историки давно пытаются объяснить этот феномен. В частности, объясняют это ненавистью фанатичных монахов к женщинам, для коих женщина — запретный плод. Но, объективности ради, следует признать, что молва с незапамятных времён приписывала именно женщинам склонность к колдовству. Выдвигаются и другие версии — рост свободомыслия всегда имел две стороны. Ослабление власти Церкви над умами могло действительно вызвать рост разных колдовских сект, сатанизма, оживления древних языческих культов и т. д. Некоторые историки допускают, что не все обвинения в колдовстве были высосаны из пальца. Возможно, кто-то из сожженных тогда и впрямь пытался вызвать дьявола, используя для этого свежую кровь ребенка и т. д. (может быть, именно такой деятель стал прототипом «Синей Бороды»). Но почему жертвами инквизиции чаще были женщины? Некоторые предполагают, что женщины, более склонные к истерии, могли чаще казаться «одержимыми бесом». При этом машина инквизиции так разогналась, что ей уже просто не хватало еретиков, вот в дело и пошло колдовство, ведьмовство и т. д. В доказательство приводят то, что ведьмовских процессов в Центральной Европе было много больше, чем на Пиренеях, где у инквизиторов появилась наконец-то новая пища — мараны. (О них дальше).
