Евгений Кукаркин - Эти нежные девичьи руки
- Ты о чем? А... У меня здесь мастерская, одна грязь и никакой красоты.
- Я об этом.
Она тычет пальцем в различные поделки, фигурки, картинки, вырезанные из камня и разбросанные по буфетам, столам и полкам.
- Это я балуюсь в свободное время.
- Ничего себе баловство...
Она осторожно поднимает отполированную пластинку из орлеца, на поверхности которого лежат вырезанные из малахита тонкие кленовые листочки.
- Это же чудо, каждый лист с прожилками и удивительной подсветкой и, кажется, они вот-вот упадут от дуновения ветерка. А это..., это же необычная красота...
Саша бережно кладет пластинку орлеца на место и берет с верстака фигурку неодетой девушки, вырезанной из желто-белого нефрита. Она рассматривает ее и вдруг ошеломленно говорит.
- Но у нее... Федор Иванович, но у нее... по моему мое лицо?
- Что тут такого, ты мне больше запомнилась.
У этой фигурки для реальности, я вставил вместо глаз два маленьких уральских лазурита и головка приобрела почти живые черты. Такие же голубые глаза, как у Саши. Она неуверенно ставит фигурку на место и уже без комментариев осматривает коллекцию дальше.
- Где вы камни достаете, Федор Иванович?
- По всякому. Познакомился со старателями, с теми, кто ходит в тайгу, с заводскими ребятами и поставщиками на нашу фабрику самоцветов. Они мне в основном большие обломки и привозят, многие за плату конечно.
- И вы эти обломки здесь колите и полируете?
- Да.
- Без тяги?
- Одену марлевую повязку и работаю, вот на этих кругах. Почему здесь все и грязно...
Саша пальцем проводит по верстаку, где стоят круги. Серая полоса прорезала темный фон стола за ее рукой.
- Конечно, это не порядок. Все вокруг в пыли, но... красотища, конечно, необычная. Там в большой комнате я заметила изумительные графинчики, стаканчики, вырезанные из разных камней, картинки и целые макеты домиков, деревьев и людей и как все характерно, необычно. Вы где-нибудь выставлялись, Федор Иванович? Я подразумеваю выставки.
- Нет.
- Но почему?
- Некогда было. Пойдем, Саша, лучше в кухню, вымоешь руки, а я тем временем приготовлю тебе самый лучший чай, под названием "заварка холостяка"...
Она послушно идет обратно в коридор, но теперь задумчива и молчалива. Я завариваю чай и пытаюсь ее отвлечь.
- После завтра похороны, ты знаешь?
- Да. Мне так не хочется туда идти. Ненавижу кладбища. Кажется похожу по той земле, а часть ее обязательно пристанет к каблукам, потом с ними приносишь домой остатки мертвой жизни... Конечно, придется пересилить себя и не показывать этот страх перед всеми.
- Я тоже не люблю кладбища. За свою жизнь столько похоронил... Вроде и привыкнуть можно, а вот не могу.
Разливаю чай по кружкам, достаю сахар, печенье масло и все ставлю на стол.
- Начнем пировать, пусть этот странный вечер не сотрется в нашей памяти.
Она кивает головой. Мы выпили чай, беседа приобрела ничего не значащий характер и тут Саша заспешила.
- Федор Иванович, время уже почти двенадцать, мне пора домой.
- Пойдем, я тебя провожу.
- Только не это, лучше вызовите такси.
- Хорошо.
Я вызвал такси и пока ждали его приезда, сходил в мастерскую и принес статуэтку девушки с лицом Саши.
- Тебе она очень понравилась?
- Да.
- Я хочу подарить ее тебе.
- Но ведь это...
- Бери, бери, это неповторимо, такой теплый камень, как раз к твоей душе.
- Спасибо, Федор Иванович.
На улице загудела машина.
- Тебе пора.
Она пригнулась ко мне и поцеловала в щеку.
- До завтра, Федор Иванович.
Сегодня пятница, день получки. Настроение у девочек приподнятое, несмотря на то, что у входа висят траурные плакаты, извещающие о завтрашних похоронах Корякиной. Проходит час работы и в мой кабинет влетает Лидия Петровна.
- Федор Иванович, ЧП.
- Что произошло?
- Там Гале Смирновой, с первого участка, плохо стало...
- Не тяни.
- В общем, она хоть и сумела отвернуться от своего стола, но рано сдернула марлевую повязку с лица... несколько капель попало на платы, которые были присланы ей для работы. Они лежали в ящике рядом со стулом.
- Ее вырвало что ли?
- Да.
- Сколько плат?
- Две.
- Спасти их можно?
- Думаю, что нет. Я их отправила на пятый участок, там их протрут, промоют..., но надежд никаких.
- А что с Галей?
- К врачу отвели.
- Черт возьми, опять сорвем график. Я сейчас позвоню в НИИ, с просьбой прислать две новых платы. Представляю, что от них выслушаю...
- Это еще не беда, теперь на всех совещаниях нас промывать будут, как отстающих.
- Будут, но от таких ЧП мы не застрахованы.
Через пол часа звонок от нашей врачихи.
- Федор Иванович, здесь ко мне Галю Смирнову привели, я ее отправила домой.
- Что с ней?
- Она беременна.
- Час от часу не легче. Но она же сама... ребенок.
- Как врач скажу, ей рожать можно.
В моей голове возник недавний разговор с Лидией Петровной. Вот пример "неорганизованного" секса.
- А руки, как руки, разве на них пятен нет?
- По моему опыту, у таких женщин жировые пятна появляются на пятом месяце. Галя пока на четвертом... Она сама напугана.
- Мать, отец есть, вы не знаете?
- Есть. Галя сама виновата, скрыла от всех, а теперь даже аборта сделать нельзя.
- Что же у нас творится? Мы ей как-нибудь помочь можем?
- Ну если она будет рожать, то будет в более лучшем положении, чем другие. Государство ей будет платить до родов и после, ведь она уйдет в декретный отпуск с предприятия.
- Отпуск-то дается не через четыре месяца, а позже. Как бы не получилось так, что мы ее уволим из-за жировых пятен раньше...
- Так потяните. Я постараюсь ей помочь со своей стороны. Если первые анализы на руки покажут неудовлетворительные результаты, то выпишу ей больничный, а там дальше вы уж сами..., отправьте раньше в очередной отпуск, может и дотяните до срока.
- Ладно, я постараюсь.
Первая смена окончила работу. Бешеные девочки вместо раздевалки несутся в кассу, где уже завязались первые склоки за место в очереди и беззаботный смех, от радости, что будут на руках деньги. Неугомонная Лидия Петровна, как надзиратель, стоит рядом с окошком и наблюдает за всеми, лишь изредким вскриком наводя порядок. Первые уже получили деньги и, размахивая ими, они неторопливо идут к раздевалке. Это самая неудачная пересменка, сейчас появится вторая смена и начнется столпотворение. В приемной шум. Дверь распахивается и появляется Саша, подталкивая под локти двух девочек.
- Федор Иванович, посмотрите, что с их руками. Приступили к работе с нормальными пальцами, а сейчас...
Девочки протягивают руки и я вижу потресканную, как после цыпок, кожу тыльной стороны руки.
- Что это такое? У врача были?
- Нет еще, но это мыло. У меня раньше были такие случаи. Понимаете, уборщица получила мыло от Лидии Петровны и разложила его в туалетной комнате, а этим мылом оказывается пользоваться нельзя.
- Так надо его быстрее собрать и выкинуть. Чего это Лидия Петровна выкинула?
- Это вы разбирайтесь с ней сами. Мыло я сама сейчас соберу, а вот что делать с девочками, их в следующий раз могут до работы не допустить. Смягчить кожу маслами или кремами нельзя, впитается жир и девочкам конец.
- У них много времени, завтра и после завтра выходные. Пусть сейчас идут к врачу, а в понедельник посмотрим. Передай от меня врачу, есть тест будет нормальным, пусть разрешит им работать даже с потрескавшейся кожей.
- Хорошо. Пошли девочки.
Саша тянет их к двери.
- Александра Васильевна, постойте.
Она останавливается.
- А у вас как руки?
- Все так же, Федор Иванович, как и у всех мастеров.
- Ладно идите. Не забудьте все мыло собрать.
Цех опять загудел двигателями и шумом конвейеров. Вторая смена приступила к работе.
- Федор Иванович, к вам хочет зайти Вера Артемова, - глухо говорит селектор.
- Артемова? Пусть входит.
Входит Вера, но... какая-то испуганная.
- Федор Иванович, меня не пустили на рабочее место.
- У тебя что-то с руками?
- Да, только что нашли выделения на пальцах.
- Я могу тебе только посочувствовать. Это значит, что работать у нас больше не будешь.
- Но мне же нужна работа. Вы не представляете, как она мне нужна.
- Вера, я бессилен тебе чем-нибудь помочь.
- Федор Иванович, миленький, я готова на все. Хотите я буду ваша, только не выгоняйте.
- Ты о чем? Не сходи с ума и выкинь это из головы.
- Но ведь Аньке-то Адамайте вы сделали работу.
- Ане помогли другие люди. Я к ней никакого отношения не имею. С другой стороны, если бы у меня и была другая работа, то я бы тебя больше не взял. Ты стала совсем больной от наркотиков. Посмотри на себя, кожа пожелтела, глаза блестят... Могу еще сказать одно, ты очень запуталась со своими друзьями, не пора ли тебе завязывать с ними и наркотой. Ведь это они у тебя деньги высосали...
- Вам легко сказать, порвать, кончить... Мне без них уже жить нельзя.
