И. Кузнецов - Предания русского народа
Гваньини, Строковский и многие другие, впрочем, полагают, что Лель и Полель, о которых здесь у нас еще нет и слова, были в ранге богов у славян древнейших. Те же писатели добавляют, что матерью сказанных богов была Ладо.
— Готовившиеся к браку, — говорит наш старинный переводчик Строковского, — непременно приносили жертвы Ладо, и что, будто бы, даже в его, переводчиково, время, по некоторым странам славянским, на игрищах и сонмищах, в пении Лель и Полель возглашаются; и что тут же ветхую и дьявольскую прелесть Ладо на брачных весельях руками восплескают, а восплескивая ее, воспевают: Ладо! Ладо! Новейший воспоминатель сказаний русского народа (г. Сахаров) ничему этому не верит. Но Карамзин и другие исследователи всех трех идолов, а именно: Ладо, Леля и Полеля причисляют их к баснословию иллирийцев, или вообще к идолопоклонству всех славян южных. Некоторые из этих ученых в имени Лавдон или Ладо вычитывают греческого Марса, а в именах Леля и Полеля — Кастора и Поллукса (?!). Но при другом взгляде, те же ученые не отнимают Ладо и от русских славян.
Дни торжеств этому богу славянские историки определяют от 25 мая до 25 июня, лучшее время в целом русском году. Так, по крайней мере, было в главных местах празднеств Лелю и Ладо, мы хотим здесь сказать о Галиции и Ладомирии, о Литве и Самогитии, где еще недавно и в гостиницах, и на улицах, и на лугах, кружась хороводом, певали: Ладо, Ладо, ой! Дидо Ладо! То же свидетельствуют и наши хорошие дни весенние по нашим русским деревням и селам. Тут и наш русский народ так же кружится под припев: Ладо! Ладо!
Русский май месяц весь был составлен из праздников, то есть, начиная с самого первого дня его, дня пророка св. Иеремии. Это первые минуты встреч с теплым солнышком. За праздником солнышку отличены числа 13 (день св. Гликерии), 28 (день св. Никиты), 29 (день св. Феодосии). Наконец, по 25 июня следуют такие же отличительные дни: 13 (день св. Акилины), 23 (день св. Агриппины) и проч. Здесь все праздники цветные, травяные, посевные, хороводные под чистым лазоревым небом. Точно праздники любви!
Говоря еще раз о Ладо, спрашиваем, какое наше дитя позабудет свою нянюшку и ее приветную к дитяте песенку:
Ладо, Ладо, Ладушки,
Где были? — У бабушки.
Что ели? — Кашку.
Что пили? — Бражку.
Такие ладушки распеваются перед дитятей в его утеху, и вот наше дитя едва начинает себя чувствовать, начинает плескать ручонками и говорить: ладо! ладо! Тут ему уже вестим дружный удар ручки в ручку, он вместе с этим ударом учится, как завязывать узелки дружбы, понимать, как умеет, что такое симпатия. Но к Дидо и Лелю не поют величанья наши нянюшки. Лель и Дидо — значения другой радости, других восторгов, или, как высказал добрый служивый, — это: ура! виват! вакханкино эвое!
Слово Дидис — значит: великий, следовательно, Дидис Ладо — великий Ладо! Но русский простолюдин теперь этого не угадывает и распевает свое Дидо Ладо без всяких заметок. Бывает время для народов, когда они, привыкнув к слову, хранят его при себе целые века, без объяснений, употребляют его часто совсем некстати, только по привычке, и — никак не могут с ним расстаться…
В «Слове о полку Игоревом» название ладо означает мужа. Так Ярославна называет своего супруга. Здесь теперь предстоят вопросы: что ж такое наша Ладо — бог, или богиня, или уж не было ли у нас двух божеств — Ладо и Лады, мужа и жены, двойственного Гименея, слитого в одно русское слово: лад, брак?
Халдеи, как свидетельствуют знатоки Древнего Востока, называли ночь: лельи, сирияне знали ее же под именем: лилъа, ассирийцы почти сходственно с тем же зовут свою ночь: лелю, у арабов это же слово изменяется на леилъ. У нас от всего этого составилось слово люлька — место для постели младенца. Эта люлька согласно своему происхождению от лельи, лильа, лелю и леиль укачивает, успокаивает наших детей и, может быть, напоминает нам самим, что и Лель наш, как ребенок, не мог обходиться без лёльки, любил в ней убаюкивать себя и всех любовью!
В Меленковском уезде Владимирской губернии под словом люли разумеют всякую хороводную игру.
Малороссияне лилей называют младенца.
Ходаковский (Чернявский) в своем «Путешествии по землям Славянским» насчитывает у славянских народов множество еще существующих селений и урочищ с такими названиями: Лели, Лелячи, Лелякино, Лады, Ладоны, Ладуницы и проч.
Из этих селений и урочищ Лелячи — в Рязанской губернии, в Егорьевском уезде. Ладышка и Ладомеры — в Старо-Русском округе. В Осташковском уезде Тверской губернии есть целая волость, которую зовут Велелья. Ходаковский думает, что это значит: Велий-Леля, то есть: волость (власть) Великого Леля.
В Белоруссии Venus (Венера) известна под именем Лейлевы. Она вошла даже в некоторые гербовники тамошних дворянских фамилий. Припев: лели-ладо весьма известен Литве. В Подольской губернии, около Межибожья на Буге, поют песни Великой Ладе. Во Владимире на Волыни ладовать и ладковать значит: славить свадьбу.
Упомянув о тех белорусских дворянских гербовниках, в которые закралась Лейлева, теперь укажем также, что и в числе именитых семейств новгородских почитались Леличи, Леляки, Лели, Ляли; от них потомки назвались Лялиными, Лелякиными, Леликовы и проч.
Нынешнее время, собственно, великороссийского празднования Лелю и Ладо, решительно можно положить в дни праздника св. Троицы, и особенно в Семик. Это время цветов, венков, покумленья, поцелуев через венки. Это настоящие праздники любви и дружбы, день союзов семейств: их семик. Наша Москва и другие русские города еще, и до сей поры, не перестали в Семик и в Троицын день украшаться цветами и зеленью.
Здесь кстати будет прибавить, что торжество Коляды, которое у нас празднуют со своими обрядами, 24 октября, едва ли заключает в себе чествование божества особенного от Лады. Не день ли это призывания ко Ладе, то есть: все к той же Ладо, к тем же дням брака, которые у славян обыкновенно заключались в свободное время от всех трудов и работ, а заготовлялись на вешних хороводах.
Достаточно ли всего этого для доказательств о том, что на Святой Руси некогда существовали и Лель, и Ладо, и что славяно-русский народ знал и любил их, и что еще у нас и доныне, по темному преданию, славят Леля и Ладо, то цветами, то песнями, то хороводами.
Иногда бедная Ладо, как что-то былое, знакомое, но теперь и нечистое, и презрительное входит даже в нашу брань народную. — Ну, те к ляду — скажет какой-нибудь бородатый Иван; коли бы, например, кто-нибудь спросил его, что такое Лель да Ладо?
Это так пришлось, к примеру; но и по этому же примеру ясно видно, что слово к ляду у нашего народа и теперь не чужое.
(М. Макаров)
ВОЗЗРЕНИЯ СЛАВЯН НА ПРИРОДУ
Царь-Солнце
Солнце постоянно совершает свои обороты, озаряя землю днем, оставляет ее ночью во мраке; согревая весною и летом, покидает ее во власть холода в осенние и зимние месяцы. «Где же бывает оно ночью? — спрашивал себя древний человек. — Куда скрываются его животворные лучи в зимнюю половину года?» Фантазия творит для него священное жилище, где божество это успокаивается после дневных трудов и где скрывает свою благодатную силу зимою. По общеславянским представлениям, сходным с литовскими и немецкими, благотворное светило дня, красное солнце, обитает на востоке — в стране вечного лета и плодородия, откуда разносятся весною семена по всей земле; там высится его золотой дворец, оттуда выезжает оно поутру на своей светозарной колеснице, запряженной белыми огнедышащими лошадьми, и совершает свой обычный путь по небесному своду…
В наших сказках царь-Солнце владеет двенадцатью царствами (указание на двенадцать месяцев в году или на двенадцать знаков Зодиака); сам он живет в солнце, а сыновья его в звездах; всем им прислуживают солнцевы девы: умывают их, убирают и поют им песни… Солнцевы девы умывают солнце и расчесывают его золотые кудри (лучи), то есть, разгоняя тучи и проливая дождь, они прочищают лик дневного светила, дают ему ясность. Тот же смысл заключается и в предании, что они метут двор Месяца, то есть, разметают вихрем затемняющие его облака. Обладая бессмертным напитком (живою водою дождя), солнцевы девы сами представляются вечно прекрасными и никогда не стареющими.
Заря олицетворялась у славян в образе богини и называлась сестрою Солнца, как это видно из песенного к ней обращения:
Заря ль, моя Зоринька,
Заря, солнцева сестрица!..
Согласно с наглядным, ежедневно повторяющимся указанием природы, миф знает двух божественных сестер — Зарю Утреннюю и Зарю Вечернюю, одна предшествует восходу солнца, другая — провожает его вечером на покой, и обе, таким образом, постоянно находятся при светлом божестве дня и прислуживают ему. Утренняя Заря выводит на небесный свод его белых коней, а Вечерняя — принимает их, когда оно, совершивши свой дневной поезд, скрывается на западе.
