Бэзил Дэвидсон - Новое открытие древней Африки
Когда появились излишки продуктов питания – доселе совершенно незнакомое явление, – появилась и основа для торговли. Но торговля в свою очередь усиливала тенденцию к оседлости, а оседлость порождала специализацию, разделение труда, рост городов. Рост городов приводил к зарождению цивилизации, появлению централизованной власти – автократии, доходившей зачастую до обожествления личности правителя, как это видно на примере Египта в период бронзового века и других государств древности. Потребовалось умение считать, хотя бы для того, чтобы знать, сколько товаров жрецы фараона хранили в его житницах и складах. А появление способов вычисления привело в свою очередь к появлению письма. Этот сложный и далеко не автоматический процесс развития установлен археологами на протяжении последних 50 лет – эры революционных открытий в археологии. И если точный порядок событий остается еще не выясненным, общий ход всего процесса можно считать установленным.
К югу от пустыни, на землях, почти наглухо отрезанных от цивилизаций древнего мира, события развивались по-иному. Условия для расселения в долинах рек, оказавшие решающее влияние на развитие Ближнего и Среднего Востока, Индии и Китая, по всей видимости, отсутствовали в континентальной Африке. И дело не только в этом. Земли здесь были настолько обширными, что не возникало желания создавать запасы пищи. Когда пищи становилось мало, древние народы просто переходили на другое место. И позднее, когда успехи земледелия и применение орудий труда «железного» века создавали большую плотность населения, чем данная территория могла прокормить, происходило то же самое: часть племени отпочковывалась и уходила в другие места.
Переселенцы чаще осваивали целинные, никем незанятые земли, но иногда им приходилось сталкиваться с более ранними пришельцами или кочевниками. Тогда процесс перемещения начинался сызнова и продолжался до тех пор, пока мигрирующие племена постепенно не оседали в лесах и на равнинах. От этой простой схемы есть большие и явные отклонения. Тем не менее к ней стоит прибегнуть, потому что она помогает объяснить и мотивы, вызывавшие заселение древней Африки, и процесс этого заселения. Ныне мы знаем историю многих племен. Каждая история неизменно повествует о долгих странствиях и обживании нового места. Достаточно часто в ней упоминается о переселении с севера или востока. Общий ход миграции, по всей вероятности, характеризуется направлением с севера на юг.
Таким образом, к югу от пустыни наблюдалось беспрерывное и все более ускоряющееся движение людского потока через континент, движение, которому не мешали ни огромные горные хребты, ни бескрайние пустыни. Даже через густые леса, окружающие бассейн Конго, прокладывали свой путь в незапамятные годы безвестные племена африканцев. Бесчисленные, как мириады планет в темном южном небе, они шли на юг, на запад, потом возвращались и поворачивали на восток, на север, словно следуя по каким-то таинственным орбитам, о которых нам ничего не известно.
Гиганты и герои
Почти все народы, населявшие континентальную Африку полторы тысячи лет назад, исчезли. Память о них осталась лишь в легендах о древних предках – могучих мужах с сияющими глазами, наделенных беспримерной отвагой, открывших в незапамятные времена неведомые страны. Эти люди стали героями эпоса африканских народов, и их имена окружены таким же ореолом, как имена Феина и Беовулфа среди европейцев. Даже теперь легенды об их сказочных подвигах поражают, воображение.
«He ведая страха, эти люди пробирались туда, где еще не ступала нога человека», – рассказывал Грею старейшина племени буньоро из Уганды о первооткрывателях «Бахвези», живших во времена средневековья. «Никто не мог выдержать их взгляда, – добавляет легенда, – ибо глаза их сверкали подобно солнцу».
Лебеф говорит, что сао, обитавшие в древности на берегах озера Чад, «предстают перед нами в легенде, как гиганты, наделенные невероятной силой. Одной рукой они перегораживали течение рек. Их голоса были такими громкими, что доносились из одного селения в другое. Птиц словно ветром сдувало, когда кто-нибудь из великанов кашлял. На охоте они за день проходили сотни километров, а убитых слонов и гиппопотамов легко вскидывали на плечи и относили домой. Их оружием были луки, изготовленные из стволов пальмы. Даже земля носила их с трудом... До сих пор в честь этих великанов устраиваются великолепные празднества».
Вряд ли нужно говорить, что легенды не дают сведений о первых поселенцах. В легендах одно наслоение накладывается на другое. Все, что мы можем сделать, – это осторожно «соскабливать» слой за слоем. Такое «соскабливание» позволяет заглянуть в прошлое многих народов банту, составляющих сейчас большинство населения Центральной и Южной Африки, на 300-400 лет, а иногда, как, например, это удалось, Эмилю Гордею в отношении бушонго, даже глубже. Многие народы центральных и южных районов материка обосновались там, видимо, в течение последних нескольких столетий, но некоторые появились сравнительно недавно, вытеснив родственные им народы или смешавшись с ними.
История племени бушонго представляет собой пример древнего расселения. Это племя проживает в районе реки Санкуру, по-видимому, уже 700 или 800 лет. Оно создало развитый общественный строй, выработало высокую и своеобразную культуру, которой присуща высокая степень художественного мастерства. Примером противоположного типа может служить сала – одно из племен народа ила-тонга, обитающего в Северо-Западной Родезии. История племени напоминает историю многих других племен, переселившихся сравнительно недавно. По словам Джаспана, «история племени сала ведется примерно с 1820 года, когда вождь племени – женщина, по имени Намумбе, пришла из района к северо-востоку от Лусака и основала селение... Она умерла, очевидно, в 1835 году. Ей наследовала ее сестра Манинга, которую вскоре сверг сын Намумбе Чонго... Он установил налог на всю слоновую кость и на все шкуры животных, убитых его подданными».
Что вызывало распад одних и образование других племен и племенных групп, объединявших нередко самые разнородные элементы многих племен? Ответ на этот вопрос дают легенды. Хорошим примером может служить история народов Южной Лунды и родственных им народов Нижнего Конго. «Первое крупное переселение из государства Лунда, – пишет Мак-Куллох, – произошло тогда, когда его покинули Чингули и Чиниама, братья Луеджи – верховной правительницы Лунда в 1590-1610 годах. Братья и их сторонники оставили страну примерно между 1590 и 1625 годами. Одной из причин их ухода, как можно предположить, основываясь на сказаниях, было недовольство тем, что власть унаследована их сестрою... Чангули ушел на запад и в конце концов стал родоначальником племени бангала, заселившего Северную Анголу и западную часть Бельгийского Конго. Чиниама направился сначала к югу, а затем повернул на запад. Он и его сторонники положили начало племенам луэна, чокве и лучази».
Процесс образования племен был сложным и длительным. Элленбергер писал в 1912 году об истории народов Бечуаналенда: «Напо, младший брат Мочули, не желая, как он выразился, жить подобно тростнику в тени большого дерева, покинул владения своего старшего брата и направился к югу. Это произошло в конце. XV века...» Несколько лет назад Шапера добавил к этому сообщению новые штрихи: «С некоторой уверенностью можно утверждать лишь то, что цвана (ныне проживающие в Бечуаналенде. – Б. Д.) населяли восточную половину страны уже с 1600 года н. э.» В течение последующих двух столетий «каждая из существующих родовых ветвей давала все новые и новые побеги. История племени цвана богата расколами. Обычно недовольный член семьи вождя вместе со своими сторонниками уходил в дальние края, где возникало независимое племя, получавшее свое название по имени вождя».
Указанные выше даты, хотя и приблизительны, без сомнения, близки к действительности. Однако эти примеры, взятые наугад из истории миграции, не должны привести читателя к ошибочному заключению, что на африканском континенте происходило только механически повторяющееся перемещение людей в пределах одного, вырождавшегося и неспособного к изменению и росту, социального строя. Развиваясь каждая своими особыми путями, эти энергичные и жизнеспособные народности проявили большую изобретательность и смогли выжить и утвердиться в местах, которые никому прежде не удалось освоить. Некоторые из них достигли высокой и своеобразной культуры. Бушонго являет нам выдающийся, хотя и не единственный пример такого рода. Эти народности вышли победителями из схватки с силами природы и научились «сосуществовать» с нею. Термин «примитивные» к ним можно применить только условно, в узком и сугубо специальном смысле.
Именно этой точки зрения придерживался в своих комментариях Эмиль Гордей. Вот что он писал о Дамба Болонгонго, который стал царем бушонго около 1600 года н. э. и, по рассказам, распустил регулярную армию, и наложил запрет на применение дротиков во время войны. «В самом начале XVII века в Центральной Африке правил царь, который осуществил завоевания лишь в области культуры, общественного благосостояния и социального прогресса. Память о нем живет в народе до сих пор... Вероятно, он был поистине удивительный человек». Здесь, конечно, сказался огромный энтузиазм ученого. Однако его соображения относительно прошлого Центральной Африки – даже если на них и лежит налет романтического идеализма – все же ближе к истине, чем описания этого прошлого у других исследователей, увидевших в нем только дикость и хаос.
