Борис Рябинин - Нигер. История жизни одной собаки
Обзор книги Борис Рябинин - Нигер. История жизни одной собаки
Борис Рябинин
НИГЕР
(История жизни одной собаки)
Что было в зелёном пакете, или как родилась эта повесть
Почтальон принёс мне большой зеленый пакет со штемпелем «Ленинград». Вскрыв пакет, я обнаружил в нём письмо, написанное крупным чётким почерком, и аккуратно сшитую тетрадь, содержавшую тринадцать листиков с текстом, отпечатанным на машинке. В заголовке стояло: «Нигер. История жизни одной собаки». В письме же говорилось:
«Многоуважаемый Борис Степанович!
Мне давно хотелось сказать Вам то, о чём здесь написано. Так же, как Вы, я очень люблю всевозможных животных: собак, лошадей и т.д. И птиц тоже люблю. Но особенно я люблю собак. Жизнь одной из них – спутника моего детства – я описала.
Я не писательница и не собираюсь ею быть. Но я знаю, что не напрасны те рассказы и истории, которые описывают собачий ум и собачье сердце. Они пробуждают в человеке лучшие чувства.
Собака – самый преданный и бескорыстный друг человека, только надо уметь её воспитать. А наши дети, особенно мальчики, часто бывают жестоки к беспомощным и беззащитным животным.
Надо, чтобы ребята поняли, как нехорошо они поступают, и прониклись чувством если не любви, то хотя бы справедливой жалости к друзьям человека – собакам...
Поскольку мои воспоминания нигде не напечатаны и я ими больше не занимаюсь, то я хочу предложить их Вам в собственность, то есть, если Вы найдёте интересным и нужным, используйте описанные факты (а это всё истинная правда) в Ваших произведениях...
Остаюсь уважающая Вас М. Ремезова»
Но я сделал не так.
Познакомившись с историей Нигера, я тоже полюбил его, как любила четвероногого товарища своих детских игр моя незнакомая читательница, и мне захотелось, чтобы все ребята узнали про Нигера.
Так родилась эта маленькая повесть.
Как Нигер попал в наш дом
Это было давно. Я была тогда маленькой девочкой, мы жили в небольшом городке в Сибири, на реке Иртыше. Железная дорога туда не доходила, и, чтобы добраться до нашего города, нужно было много сотен вёрст (или, по-теперешнему, километров) ехать зимой на лошадях, а летом – на пароходе.
Места вокруг были глухие, и нередко в суровую январскую стужу по ночам на другом берегу Иртыша выли волки.
Однажды голодный волк забежал в город. Его поймали и привязали во дворе у солдатских казарм.
Его держали на толстой железной цепи, а так как продовольствия ему не полагалось, то кормили мясом убитых бродячих собак.
Как-то раз туда забежала дворняжка, у которой недавно родились щенки. И вот жестокие люди тоже обрекли их на съедение волку.
Знакомый солдат, кум нашей соседки-кухарки, знавший, что мой отец любит животных, облюбовал одного щенка и принёс нашим родителям в подарок. Этот щенок и был Нигер.
Мне эту историю рассказала мама. А я запомнила Нигера уже большим, здоровым псом, в расцвете сил.
По внешнему виду это был чёрный сеттер-полукровка, с блестящей, как бы атласной шерстью и с подпалинами коричневого цвета у глаз и ушей. За эту чёрную волнистую шерсть его и прозвали Нигером. Он хорошо усвоил свою кличку и всегда охотно бежал на зов.
Было у него ещё и другое имя. Один знакомый сказал, что есть такое растение «чернушка», по-французски – «нигель». И он всегда кликал нашего пса Нигелем, или Чернышом. Но мы его звали Нигер. Всем нам очень нравилось это звучное и, как сказал папа, мужественное слово, напоминающее грозное рыканье собаки, когда она сердится: «крр...» Папа говорил, что собаки любят клички, в которых есть буква «р». И в моей памяти наш любимый пёс сохранился как Нигер.
Как Нигер ходил за почтой
Нигера в городе знали все от мала до велика. Был он большой да красивый и такой умный, что просто на удивление.
Мама приучила его каждое утро в двенадцать часов ходить к отцу на службу и звать к завтраку. Отец работал через две улицы. Нигер степенно шёл до конторы и там, став напротив окна, около которого обычно сидел мой отец, громко лаял. Отец оставлял работу и, смеясь, говорил:
– Зовёт завтракать, надо идти...
Мы выписывали много газет и журналов, которые читали наши родители. Почтовое отделение находилось довольно далеко, и вот, чтобы не ходить туда самим и не затруднять почтальона, туда стали посылать Нигера.
В те времена в такое захолустье почта приходила один раз в неделю. Мама сшила сумку, которую прикрепляли Нигеру на спину. В первый раз папа сам пошёл с Нигером, надев на него эту сумку. На почте он поговорил с почтовым чиновником, познакомил его с Нигером, как он потом шутя говорил, и с этого времени наш четвероногий письмоносец стал регулярно, раз в неделю, с сумкой на спине, ходить на почту. Он уже знал, что если ему на спину надели сумку, – значит, надо отправляться за журналами.
Раз вышел забавный случай. Журналов почему-то не получили, очевидно, почта запоздала (тогда её везли на лошадях), и служащий не смог выдать их Нигеру. А так как объясняться с собакой довольно затруднительно, то он потрепал его по загривку и сказал:
– Отправляйся, дружок, сегодня для тебя ничего нет...
Наш пёс позволил поласкать себя, дружески повилял хвостом, но не пошёл домой, а сел чинно в сторонке и стал ждать. Затем, решив, что ожидал уже достаточно, принялся лаять, желая обратить на себя внимание. Как ему ни разъясняли, что журналов нет, надо приходить в другой раз, он не трогался с места и всё лаял и лаял, пока одному из присутствующих не пришла в голову удачная мысль. Он предложил в сумку к собаке положить лист бумаги. Другой добавил:
– И напиши, что журналы запоздали, будут завтра. А то ведь и хозяева не будут знать, почему он вернулся пустой.
Так и сделали. И Нигер с горделивым видом оттого, что добился своего, отправился восвояси.
И каждый раз, когда бывали перебои с почтой из-за снежных заносов или по какой другой причине, нашему посыльному клали в сумку кусочек бумаги, и он, вполне удовлетворённый, уходил домой.
Старик служащий вскоре умер, на его место поступил другой, но и он прекрасно поладил с Нигером. И, сколько я помню, Нигер всегда ходил за почтой, ходил до тех пор, пока не состарился сам.
Как Нигер ограбил почтальона
Однажды с почтой вышел нелепый казус, как выразился папа. Я потом спрашивала его, что значит «казус», и он объяснил, что это когда получается совсем не так, как надо или как ждёшь, а очень неожиданно и забавно. Так вот, Нигер ушёл, а потом, смотрим, быстрёхонько бежит обратно, в зубах – сумка. Большущая-преболышущая сумка, с какими тогда ходили да и теперь ходят почтальоны, битком набитая газетами, журналами, письмами.
– Ты что это принёс? – изумлённо сказал папа, рассматривая всю эту обширную корреспонденцию. – Это и не нам вовсе... И почему с сумкой? Где ты всё взял?
А Нигер положил ему свою добычу на колени и разгуливает по квартире довольный, что выполнил работу, ждёт, когда его угостят за это лакомством. Он за каждый поход на почту всегда получал или кусочек сахара или кусочек мясца, конфетку.
Папа уже сам собрался идти на почту, чтобы выяснить, где же всё-таки взял сумку Нигер, как прибежал почтовый служащий, запыхавшийся, взволнованный, вбежал на веранду, даже «здравствуйте» не сказал, а сразу спросил:
– Слушайте, это не ваша собака утащила сумку?
– Очевидно, наша, – ответил папа. – Только почему это вы даже поздороваться не хотите? Мы-то тут во всяком случае не виноваты, а если что-нибудь Нигер натворил, так сейчас разберёмся... – и он, встав, поздоровался со служащим за руку, затем пригласил его сесть. Смущённый служащий сел, и они стали говорить.
Оказалось, что Нигер, направляясь за обычной порцией нашей корреспонденции, встретил по дороге незнакомого почтальона, остановился, обнюхал его всего, потом вообразил почему-то, что тот несёт нашу почту, вцепился в сумку зубами. Почтальон, конечно, страшно испугался, думал, собака кусается. Сначала он стоял ни жив ни мёртв, когда Нигер обнюхивал его, а потом завопил, бросил сумку и убежал.
Сумку мы вернули вместе со всем её содержимым, перед почтальоном извинились. Ну, а Нигер... что с него возьмёшь? Наказывать его было бесполезно. Он ведь никого обидеть не хотел, думал, что делает правильно. Он хотел помочь почтальону.
Но с той поры он не пропускал на улице ни одного почтальона. Если встретит, обязательно остановится, загородит дорогу и носом в сумку: давай, дескать, газеты! Но почтальоны больше его не пугались: от того, «ограбленного», они узнали, что он добрый пёс, никому никакого вреда не сделает, а, наоборот, всем старается услужить, чем только может.
