Элен Каррер д’Анкосс - Александр II. Весна России
Василий Андреевич Жуковский был всесторонне образованным человеком, воспитанным на европейской поэзии, переводчиком Виктора Гюго, Шиллера, Байрона, искренне верующим христианином, и воспитанным в духе эпохи Просвещения. Он хотел привить великому князю открытость миру, уважение к праву, к человеческому достоинству, иначе говоря, подготовить его к совершению перемен в своей стране. Александр II из всех русских монархов, пожалуй, получил наиболее разностороннее образование, необходимое для выполнения государственных обязанностей. Жуковский вникал в организацию его воспитания до мельчайших деталей, внимательно изучив современные ему европейские педагогические теории и учебные планы. Поэта заботила прежде всего личность высокородного воспитанника. Он хотел научить его мыслить самостоятельно, привить независимость духа, а не пичкать знаниями, тренируя тем самым скорее память, нежели ум. В первую очередь качество знаний, во вторую — количество: такова была методика Жуковского. Но в то же время разработанная им программа обучения сама по себе обеспечивала Александру широкое знакомство с самыми разными областями знаний.
Были предусмотрены три этапа обучения. С восьми до тринадцати лет ребенок овладевал азами; с тринадцати до восемнадцати полученные знания закреплялись; наконец, два года наследник знакомился с дисциплинами, необходимыми для ведения государственных дел: право, история, международные отношения, дипломатический протокол. В ходе обучения наследник так же должен был познакомиться с российской и всемирной историей, географией, европейской литературой, историей христианства в определенном религиозном контексте, математикой, химией, физикой, геологией, ботаникой, зоологией. Он также серьезно занимался языками. Жуковский считал, что государь должен в первую очередь довести до совершенства родной язык, и решал эту задачу с тем рвением, малая толика которого не приходилась ни на одного из предшественников Александра. Тот не просто говорил на очень чистом русском языке, обладая богатым словарным запасом, учителя следили также за его дикцией и развитием ораторских способностей. Помимо русского Александр в совершенстве овладел польским, так необходимым государю, имевшему сложные отношения со своими соседями, а также французским, английским и немецким. Не были забыты и изящные искусства: Александр хорошо музицировал и был определенно талантливым рисовальщиком.
Повседневная жизнь подростка строго регламентировалась для того, чтобы он успевал много заниматься. Он вставал в шесть утра и ложился спать в десять вечера. Занятия, продолжавшиеся с семи утра до семи вечера, прерывались длинными переменами, которые посвящались физическим упражнениям или же чтению книг, выбранных его учителями. В выходные дни график был не менее насыщенным; тогда занятия заменялись физическим трудом, для которого была оборудована мастерская, а также физкультурой, фехтованием, верховой ездой, танцами, т. е. именно тем, в чем впоследствии блистал Александр.
По завершении столь насыщенного дня наследник должен был записывать в дневник его итоги и собственные мысли. Жуковский поставил за правило, чтобы дневник велся регулярно, равно как и то, чтобы не допускалось никаких отступлений от этой жесткой программы обучения. Нужно было соблюдать установленный порядок, а каждую свободную минуту уделять чтению. А если прибавить к этому, что Александра одновременно приобщали и к военному делу, к которому он проявлял особую склонность, нетрудно понять, насколько насыщенными и в то же время полезными были эти годы учения. Несомненно, наследник по своему характеру не мог добровольно принять столь жесткие и строгие меры воспитания, и очевидно, что душа у него лежала к армии и к строевым занятиям. Но уровень его учителей, их упорство, внимание, которое уделял Жуковский методам воспитания — он проводил в Германии целые недели в консультациях с видными педагогами — объясняют, почему Александр подчинился навязанной ему дисциплине и был настолько хорошо подготовлен к будущей роли монарха.
На последнем этапе обучения его окружали люди, причастные к власти, делившиеся с ним плодами своего опыта. Наиболее выдающимся из них был бывший советник Александра I Михаил Сперанский, читавший наследнику курс законоведения и сумевший внушить ему мысль о том, что самодержавный строй, каким бы необходимым для России он ни был, должен сочетаться со справедливостью, единственным ограничителем абсолютной власти государя. Великий князь прилежно повторял одно из любимых изречений Сперанского: «Никакая другая власть на земле […] ни вне, ни внутри империи, не может положить пределов верховной власти Российского Самодержца».
Министр финансов Николая I Егор Францевич Канкрин, один из тех немцев, которые так раздражали русских, должен был ознакомить наследника с финансово-экономическими вопросами. А выдающийся дипломат, также немецкого происхождения, барон Филипп Бруннов, занимавший пост российского посла в Лондоне и позднее принимавший участие в Парижском конгрессе, учил его основам внешней политики, исходя из принципа, что Запад, и в первую очередь Франция, провоцирует революции, в то время как Пруссия и Австрия защищают от них Россию. Дипломат стремился убедить своего ученика в том, что его задача — отвести от России угрозу революции, но также и сохранить влияние своей страны на Востоке. Таким образом, внешнеполитическая программа будущего государя была сформирована наставником, убежденным в преимуществах Священного союза и ответственности России за решение Восточного вопроса. Он не мог предвидеть того, что Александр вступит на трон, когда Священный союз распадется.
Жуковский даже собирался прибегнуть к помощи другого соратника Александра I, дабы пополнить знания своего ученика: графа Каподистрии, но тот, будучи на протяжении семи лет фактическим министром иностранных дел России, в 1827 г. стал первым президентом Греции[19]. Желание Жуковского привлечь его к обучению наследника еще раз подчеркнуло важность иностранцев в русской политической системе, особенно в сфере дипломатии. Окружение государя составляли многочисленные немцы, греки, французы. Их присутствие и тот факт, что многие из них даже не знали русского языка, раздражали подданных Николая I. Примечательно, что Жуковский, стремившийся к тому, чтобы его ученик в совершенстве овладел русским языком, тем не менее часто обращался к иностранцам. Так, он пригласил бывшего начальника штаба маршала Нея генерала Жомини[20], поступившего на русскую службу в 1813 г., для преподавания наследнику военной стратегии.
Николай I очень внимательно следил за успехами сына. Занятия проходили во дворце, и два подростка, поляк Иосиф Виельгорский и прибалтиец Александр Паткуль, приглашались на них вместе с наследником и так же, как и он, в конце года сдавали экзамены, на которых присутствовал император. Правила, которым вынужден был подчиняться Александр, смягчались два раза, когда он достигал возраста совершеннолетия, установленного для наследника в шестнадцать лет, а затем в двадцать один год. Первое совершеннолетие было торжественно отпраздновано в 1834 г., когда Александр дал присягу служить родине и государю. Именно тогда за этапом теоретического обучения должно было последовать знакомство с реалиями русской, а затем и европейской жизни.
Открытие «Великой русской книги»
Объявленного совершеннолетним шестнадцатилетнего Александра отец начал постепенно приобщать к государственным делам. В первую очередь это предполагало знакомство с подданными и реалиями империи, которую ему однажды предстояло возглавить. В 1837 г. и началось это знакомство, завершившее до тех пор теоретическое обучение. Путешествие, которое он должен был предпринять, возможно, имело также целью закалку характера цесаревича, интеллектуальные достоинства которого — умение схватывать на лету, память — были неоспоримы. Но его больше тянуло к парадам, к внешней стороне дела, и он демонстрировал определенную слабость характера и даже недостаток энергичности. Жуковскому часто приходилось подводить его к главному — учиться властвовать собой, заставлять проявлять активность. Знакомя цесаревича с жизнью страны, учителя надеялись также подготовить его к работе на благо государства. Жуковский следующим образом резюмировал конечную цель длительного путешествия Александра по России, сравнивая последнюю с книгой: «Эта книга… одушевленная, которая сама будет узнавать своего читателя. И это узнание есть главная цель настоящего путешествия».
Александр покинул столицу весной 1837 г. и отправился в семимесячное путешествие в сопровождении нескольких учителей, среди которых естественно был тот, кто затеял и подготовил всю экспедицию — Жуковский. Во время поездки цесаревич посетил не только Европейскую Россию, но и побывал за Уралом, в Сибири вплоть до Тобольска. Он повсюду посещал соборы и церкви, монастыри, памятники русской истории и ее трагедий в самых древних городах и их кремлях — в Москве, Новгороде, Костроме, откуда происходила его династия, а также поля сражений, на которых его страна отвоевывала свою независимость. Но он бывал и на фабриках, у ремесленников, на рынках, где собирались крестьяне. Теоретически эта ознакомительная поездка должна была позволить ему понять реальное состояние страны, ее отсталость, свидетельством которой были крепостные, а также деревенское духовенство и бюрократия, погрязшая вдали от центральной власти в безразличии и мздоимстве. Везде его встречали толпы народа. В Костроме горевшие желанием увидеть будущего государя поданные столпились в центре города, и несколько часов многие стояли по пояс в реке.
