Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока - Кушнир Александр Исаакович

«Новогодний бал Сергея Курёхина» был пародией на творческие вечера деятелей советской культуры, где в качестве поздравления Капитан исполнил провокационный монолог, прославляющий слабоумие. Затем надел на голову полиэтиленовый пакет с прорезями и начал подыгрывать фривольной балерине в пуантах, которая, исполнив несколько па, начала извлекать из неподключенной гитары мелодию в стиле фламенко.

Вскоре к божественной девушке присоединился аккордеонист «Аквариума» Сергей Щураков. Под их неземную акустику киноактер Александр Баширов кувыркался, а два Деда Мороза дрались посохами. В финале Курёхин на чистейшем украинском языке прочитал наизусть лирическое стихотворение Леси Украинки — естественно, посвященное весне.

В конце голодного 1993 года Курёхин почувствовал очередной приступ гигантомании и замахнулся на Центральный выставочный зал «Манеж», где неоднократно выступал с «Поп-механикой». У Капитана тогда были идеальные отношения не только с «Пятым каналом», редакторы которого всегда поддерживали его сумасшедшие начинания, но и с властями города.

Это был важный момент. Тогда Сергею искренне казалось, что в Санкт-Петербурге, по примеру европейских столиц, можно найти компромисс между художниками и городской администрацией. «Мы с Собчаком перевернем этот город!» — говорил Курёхин друзьям и буквально светился при этом. В ближайших планах он представлял в Питере и новый Музей современного искусства, и храм имени Джона Леннона, и целую сеть ночных рок-клубов и художественных галерей. А пока что добился разрешения провести в Манеже большой концерт под названием «Новогодний сон Сергея Курёхина».

«Затейник и провокатор Курёхин дружил с администрацией города и устраивал дорогостоящие новогодние представления, — вспоминает музыкант «Аквариума» Олег Сакмаров. — Сергей умел находить на это средства и человеческие ресурсы. Он приглашал на свои акции всех, и многие приходили, в том числе и властные структуры. Таким образом Капитан целенаправленно работал над слиянием истеблишмента и авангарда. Не столько в стилистическом смысле, сколько в культурном. И на уровне Питера у него это замечательно получалось».

В формате классической «Поп-механики» Капитан устроил в Манеже в новогоднюю ночь невиданное действо. «Гений авангардного искусства», как окрестил себя Курёхин в газетных анонсах, пригласил на вечеринку всю питерскую знать — от работников мэрии до сотрудников иностранных консульств. Все остальные места на этот праздник жизни продавались по баснословным ценам и были полностью выкуплены.

Капитан анонсировал предстоящее действо как традиционный «Голубой огонек», но увиденный через специальную линзу и носящий характер легкой паранойи. Вся акция проходила под издевательским лозунгом «Авангард — это ваш стиль».

«Это была грандиозная идея: заставить новых русских, которые обожают Газманова и Шуфутинского, думать, что авангард — их стиль, — позже комментировал Курёхин. — Это была настоящая антибуржуазная провокация. Кто в новогоднюю ночь бросит семью и приедет в Центральный выставочный зал, чтобы слушать чудовищный лязг, грохот, скрежет? Но Манеж был забит «новым русским народом». Уже тогда я действовал, как национал-большевик».

«Накануне концерта Капитан сказал мне и Наилю Кадырову: «Сыграйте пару песен», — вспоминает Алексей Рыбин. — Мы сыграли акустику и получили по огромной «котлете» денег. Денег было так много, что мы пили потом целую неделю. Я думаю, что Сережа таким образом разводил зарождающийся класс олигархов и при этом невероятно веселился. Ему нравилось, что какой-то идиот покупает за пятьсот долларов столик, приходит с дочерьми и женой в бриллиантах и смотрит, как по Манежу таскают на веревке свинью».

Всю ночь на сцене творился типичный курёхинский беспредел. Гостей развлекал симфонический оркестр Тимура Когана и целая волна питерских инди-групп — от «Камикадзе» и «Пеп-Си» до «Опасных соседей». Художник «Аукциона» Кирилл Миллер в костюме белой собаки изображал символ грядущего года Собаки, а два Деда Мороза — актер Семен Фурман и шоумен Циркуль — таскали на веревках вдоль сцены пьяных свиней. Михаил Сергеевич Боярский пел песню «Любимый мой дворик», а бухие некрореалисты пытались засунуть визжащего поросенка за пазуху народному артисту России.

Слава Бутусов с детским хором исполнял «Ой, мороз, мороз», а Марина Капуро перепевала Happy New Year группы ABBA. На смену устроившим легкий стриптиз девушкам из «Колибри» была делегирована группа «Браво», после которой Курёхин торжественно объявил покойного Билла Хейли и с ухмылкой включил на полную громкость фонограмму Rock Around the Clock. В зале начались настоящие психоделические танцы с участием красивых женщин, богатых мужчин и прочих животных.

В разгар празднества по Манежу начали бродить хмурые мужчины в длинных пальто со спрятанными под ними автоматами. В полночь они стали палить в воздух, отмечая Новый год. Дозы беспредела, алкоголя и кислоты оказались настолько лошадиными, что во время утренней прогулки по Невскому гостям начинало казаться, что статуи на крыше Зимнего дворца поют ангельскими голосами и танцуют рок-н-ролл.

Однако Курёхин покинул Манеж отнюдь не в праздничном настроении. Прямо на глазах начиналась эпоха «бандитского Петербурга», в которой оставалось совсем немного места для расцвета культуры и современной цивилизации.

Над Питером поднималась заря новой жизни.

Культурологические дискеты

Курёхин считал, что всё возможно... У него внутри существовало безбрежное озеро безмолвного знания, из глубины которого он доставал всё что угодно. Сергей Дебижев

Летом 1992 года Курёхин временно приостановил деятельность «Поп-механики». На это у него был ряд причин. Если к концу 1980-х Капитану надоело разрушать, то к началу 1990-х ему надоело развлекать. Эксперименты с новогодними вечеринками, похоже, отбили у Маэстро всякое стремление к светским мероприятиям. Поэтому он резко минимизировал общественную деятельность и на несколько месяцев вместе с семьей уехал в Германию, где с головой погрузился в написание музыки и чтение книг по культурологии.

«Творчество Курёхина всегда базировалось на научном понимании феномена культуры и искусства, — говорит Африка. — Функции Капитана — изменение статуса ядерной силы, которая движет субъектом культуры. Это было составной частью его концепции тотального окультуривания пространства».

Вернувшись в Питер, Маэстро продолжал заниматься расширением кругозора. Он страстно любил книги и был уверен, что для самообразования не существует границ. Поэтому чуть ли не ежедневно совершал традиционные набеги на букинистические магазины. Часто ездил по газетным объявлениям — смотреть или покупать выставленные на продажу фолианты из частных коллекций. А по субботам околачивался на книжном рынке в ДК им. Крупской или на ежегодном книжном павильоне в Манеже.

«Я классический постмодернист, — заявил Капитан в одном из интервью тех лет. — Я продукт книжной и слушательской культуры. На меня сильное влияние оказал, к примеру, Розанов, но сейчас я его практически не читаю. То, что я для себя понял и открыл, мне уже неинтересно... Сегодня, к примеру мне нравится фэнтези — когда хуярят из лунных автоматов по космическим монстрам, которые правым глазом видят девять измерений. Всё это обильно сдобрено кельтской мифологией и шизофренией — это мой современный уровень мышления».

Поиски новых научных территорий приобрели для Курёхина характер спорта. Периодически жажда знаний гнала его в Москву — выискивать специфические раритеты, как правило, по философии. В столице Капитан много общался с «чернокнижниками», которые продавали и обменивали букинистическую литературу и разнообразный самиздат.

«Сергея интересовали вполне определенные вещи, — вспоминает издатель журнала «Сморчок» и идеолог группы «ДК» Сергей Жариков. — Больше всего Курёхин увлекался книгами немецкого философа Эдмунда Гуссерля — изобретателя феноменологии и термина «поле очевидности». В них Сергей искал ответы на вопросы, связанные с феноменом популярности. Я полагаю, он с самого начала думал о том, как эту популярность смоделировать».