Юрий Скуратов - Вариант дракона
И последнее. Уважаемые депутаты, в наше время трудно строить прогнозы, как невозможно точно сказать, какие приемы и способы, а также финансовые средства будут использованы для моей последующей дискредитации, а также противодействия органам прокуратуры в ее борьбе с коррупцией. Думаю, что всего этого будет еще немало. Не знаю, как сложится моя личная судьба, я за свою должность не держусь. Но то, что уступать здесь нельзя, знаю точно.
Я привожу эти выступления потому, что с ними мало кто знаком — это во-первых, а во-вторых, пусть эти документы лишний раз станут доказательством того, что закон сошелся в жестокой схватке с беззаконием.
И еще. Я благодарен Госдуме за то, что она безоговорочно приняла постановление в мою поддержку.
ЛАВИНА ПОЕХАЛА
Второго апреля было не только возбуждено против меня уголовное дело, был не только подписан указ о моей отставке, — произошли и некоторые другие события.
Борис Николаевич Ельцин направил Строеву письмо — впрочем, скорее всего, он передал письмо тому в руки рано утром во время личной встречи. «Вы помните, основанием моего первого представления в Совет Федерации послужило личное заявление Ю. И. Скуратова об отставке по состоянию здоровья. Однако это предложение было отклонено, — было написано в этом письме. — Я с уважением отнесся к этому решению Совета Федерации: в его основе безусловно лежали мотивы, связанные с сохранением стабильности и порядка в работе Генпрокуратуры. Однако сейчас, по истечении некоторого времени, мы имеем принципиально новую картину.
Вскрылись обстоятельства, которые не позволяют мне спокойно относиться к тому, кто сейчас руководит прокуратурой. И речь уже не только о проступках, порочащих честь прокурорского работника. Против Ю. И. Скуратова возбуждено уголовное дело.
В самой Генпрокуратуре сложилась нездоровая обстановка. Часть прокурорских работников чувствует себя политическим «штабом», а другая практически дезорганизована и не может нормально работать.
Нарушилось нормальное взаимодействие Генпрокуратуры с другими правоохранительными органами.
В этой ситуации оставлять Ю. И. Скуратова в должности мы не имеем права, а я — просто обязан отстранить его от работы.
В связи с вышеизложенным прошу Вас еще раз, — взвесив все «за» и «против», — рассмотреть вопрос об отставке Ю. И. Скуратова.
Верю, что Совет Федерации примет верное, единственно правильное в таких условиях, решение».
И подпись внизу: «Б. Ельцин».
Итак, в письме было указано четыре причины отставки. Первая — я совершил «проступок, порочащий честь прокурорского работника». Вторая против меня возбуждено уголовное дело. Третья — в прокуратуре сложилась нездоровая обстановка и часть людей вместо работы занимается некими политическими играми, налицо, словом, — дезорганизация. И четвертая «нарушилось нормальное взаимодействие Генпрокуратуры с другими правоохранительными органами».
Этих причин достаточно, чтобы свалить не только Генпрокурора — свалить все правительство. Впрочем, правительства у нас слетали по причинам, куда более мелким.
Как видите, действия администрации все время находились в движении: вначале хотели просто обойтись моим заявлением, потом решили придавить меня выводами «моральной» комиссии, созданной при Совете безопасности, затем пришли к мысли, что надо возбудить уголовное дело, а последняя моя «вина» вообще была связана с политикой — я-де виноват в политизации прокурорских сотрудников. Хотя, как известно, по нормам нашей жизни, армия и правоохранительные органы находятся вне политики.
Это еще говорит и о другом: твердой стратегии у «горцев» не было, они действовали по правилу: все средства хороши! Все, что есть в наличии, то и надо задействовать, лишь бы свалить Генпрокурора.
И это было сделано в тот период, когда прокуратура работала с предельным напряжением, работала эффективно, что и было отмечено всеми СМИ, как газетами, так и TV.
Честно говоря, этим письмом кремлевские аппаратчики посадили своего шефа в лужу, неграмотно оценив ситуацию. Слишком уж отчетливо просматривались за «кадром» личные мотивы — движитель этой недостойной игры.
Да и уголовное дело было возбуждено с одной лишь целью: отстранить меня от должности. А потом можно будет обо всем забыть. И неважно, что факты не подтвердятся.
Одна из девиц — героинь пленки удивлялась, отвечая на вопросы следователя:
— Как же так, почему дело не закрыто? Нам же обещали: как только Скуратова уберут, так дело сразу закроют…
Строев расписал письмо своему заместителю, Владимиру Михайловичу Платонову, председателю Московской городской думы.
Тот незамедлительно направил запрос Герасимову — прокурору города: законно ли возбуждено это дело? Следом — запросы в Кремль Волошину и в Генпрокуратуру.
Герасимов ответил так: «Уголовного дела, возбужденного заместителем прокурора г. Москвы Росинским В. В. в отношении Генерального прокурора РФ Скуратова Ю. И. по ст. 285 ч. 1 УК РФ, в прокуратуре города не было и нет. Надзор за законностью возбуждения уголовного дела в соответствии со ст. 116 УПК РСФСР возможен при наличии материалов дела, которые было бы можно оценить с точки зрения закона. Поэтому проверка этого вопроса не проводилась. Кроме того, 2 апреля 1999 г., в день возбуждения дела, по имеющимся у меня сведениям, и. о. Генерального прокурора было принято решение поручить такую проверку Главному военному прокурору РФ».
Главный военный прокурор Демин ответил несколько иначе: «В соответствии с указанием и. о. Генерального прокурора Российской Федерации Чайки Ю. Я. на Ваш запрос № 24–26/186 от 5 апреля 1999 года сообщаю, что в материалах, послуживших поводом и основанием к возбуждению уголовного дела в отношении Скуратова Ю. И., имелись достаточные данные, указывающие на признаки преступления, предусмотренного ч.1 ст. 285 УК РФ. Уголовное дело возбуждено законно и обоснованно.
В настоящее время названное дело расследуется в следственном управлении Главной военной прокуратуры…»
Вот здесь Демин, по сути, не сказал правды. В этот период внутри ГВП (Главной военной прокуратурь) уже существовала иная позиция — в частности, позиция начальника отдела по надзору за следствием генерал-майора юстиции Юрия Муратовича Баграева.
С Баграевым, если честно, я даже знаком в ту пору не был, по служебным делам мы не сталкивались, пути наши не пересекались, личных интересов в моей защите у него не имелось, но тем не менее он высказался твердо: уголовное дело, воэбуждено незаконно.
Позже генерал Баграев встретился и со мной.
— Юрий Ильич, я тщательно изучил документы. Уголовное дело возбуждено незаконно. Мы с Юрием Петровичем Яковлевым готовы по этому поводу сделать публичное заявление.
Яковлев — генерал, заместитель Главного военного прокурора России по следствию — тот самый, которому подчиняется следственное управление, упомянутое в письме Демина.
— Не надо никаких публичных заявлений, Юрий Муратович! Расследуйте дело объективно, как и положено по закону.
Я знал, я был твердо уверен в том, что я ни в чем не виновен.
Баграев вначале пробовал возражать — ему так же, как и мне, все было понятно, — потом согласился со мною. Действительно, ну заберут дело в Главной военной прокуратуре, ну, передадут его наверх, в прокуратуру Генеральную, там у Чайки всегда найдется свой человек, умеющий хорошо произносить привычное: «Чего изволите-с?» Я таких людей знаю, есть там такие. И дело повернут так, как надобно будет «власть предержащим».
Баграев, естественно, как и положено у военных, доложил о своем визите ко мне Яковлеву, тот — по служебной цепочке Демину.
Демин все переиначил в выгодном для себя свете:
— Скуратов пообещал Баграеву пост Главного военного прокурора.
Да у нас и в мыслях такого не было!
В общем, Демин отправил письмо Платонову, будучи уже знакомым с официальной точкой зрения генерала Баграева — человека, которому по долгу службы доверено надзирать за следствием.
За свою принципиальную позицию Баграев скоро поплатился — он был снят с должности, а сейчас, насколько мне известно, его вообще увольняют и из Главной военной прокуратуры, и из армии. Так у нас учат непокорных.
И никому даже в голову не приходит, что Баграев своей принципиальностью спасал честь прокуратуры, сотрудники же «Чего изволите-с?» — марали ее.
Комитет Совета Федерации по конституционному законодательству, которому было поручено предварительно — перед заседанием Совета разобраться с моим вопросом, счел необходимым напомнить, что квалификационное определение проступков, порочащих честь прокурорского работника, возможно только по приговору суда. И никто, кроме суда, не может так квалифицировать тот или иной проступок. Сам же факт возбуждения уголовного дела не является правовым основанием для такого квалифицирования. Надо обязательно дождаться конца разбирательства и решения суда. И если уж освобождать от должности, то освобождать с другой формулировкой: в связи с просьбой об отставке.
