Владимир Новоженов - Два ледокола: другая история Второй мировой
Российская Черноземная зона по площади не имеет равных в мире, однако большая ее часть расположена севернее 45 параллели (на которой находится Бангор, штат Мэн), — это означает, что урожайность здесь значительно ниже, чем у аналогичных почв на американском Среднем Западе — в «зерновом поясе» США.
Сравнение с США наглядно демонстрирует основополагающие географические и климатические проблемы России. К востоку от Солт-Лейк-Сити (по температуре и влажности климат в этом городе сравним с Астраханью) типы почв в нашей стране точно совпадают с российскими.
Однако здесь есть два важных отличия:
1) в большинстве почвенных зон США климат остается мягким и устойчивым (среднегодовая температура составляет 55 по Фаренгейту), и
2) ближе к побережью Атлантики, где почвы особенно нуждаются в увлажнении, уровень осадков повышается.
В России же на Севере, в зоне неплодородных почв, — средняя температура гораздо ниже, а уровень осадков лишь немного выше.
Таким образом, в США чем беднее почвы, тем благоприятнее становится климат, а в России и почвы и климат ухудшаются одновременно».
С точки зрения сельского хозяйства, Россия «расположена неправильно».
Природно-географический фактор был очень даже действующим и в начале XX века. Важнейшей особенностью сельского хозяйства большей части Российского государства всегда был недостаток времени на проведение всех этих требующих больших затрат энергии работ, необычайно короткий для земледельческих обществ рабочий сезон.
Он длился с половины апреля до половины сентября (а по новому стилю с начала мая до начала октября). В то же время на западе Европы на полях не работали лишь декабрь и январь. Русский же крестьянин имеет на пашенные работы, кроме обмолота зерна, — не более ста дней. И тридцать дней уходит на сенокос.
Проблема усугублялась преобладанием в России малоплодородных почв.
Поэтому для России, если вести нормальное хозяйство, то надо соблюдать железное правило — в кратчайший период страды сосредоточить максимум рабочей силы.
Только в этом случае можно иметь какой-то излишек, избыточный продукт, который может трансформироваться в самые разные виды продукции и потребительские товары.
В таких условиях для получения минимального результата требовалась наибольшая концентрация труда в относительно небольшой отрезок времени.
Отсюда необходимость для российского крестьянина высоких темпов работ, крайнего напряжения сил, удлинения рабочего дня, использования детского труда и труда стариков, невысокая агрокультура, низкая урожайность и низкий в конечном счете объем избыточного продукта сельского производства вплоть до эпохи механизации и машинизации этого вида труда.
В России даже мещанство, то есть жители городов, в очень большой степени было на продовольственном самообеспечении, обращаясь к рынку лишь за продуктами животноводства и полеводства.
Итак, главной проблемой крестьян России был короткий сезон, а следовательно, высокая тягостность сельхозтруда.
Вот поэтому Леонид Милов и был убежден в том, что, если России при уровне урожайности, не обеспеченным Гольфстримом, станет тягаться с Западной и Центральной Европой даже в лучшие романовские годы и при поддержке столыпинскими инициациями, которые все же из переселенных в Сибирь на хутора 15 % крестьян выдали на-гора аж 22 % роста сельхоз производства (1909–1913), так вот… России нужно было бы тогда увеличить посевную площадь в 3,4 раза, то есть пахарь должен обработать не 4,5 десятины, а 15,3 десятины. А мы знаем по трудам Редакционных комиссий, созданных при подготовке реформы 1861 года, что в ходе их работ были сделаны совершенно четкие оценки.
Когда говорили о норме пахоты в 5 десятин на лошадь или на пахаря, то сразу же шли оценки — это богатыри только могут выполнить! Так какие же богатыри должны были пахать из расчета 15 десятин при тогдашней урожайности?
И хотя при жизни Ленина Чаянов был даже членом Коллегии Наркомзема, но до Сталина вопрос механизации сельхозтруда так затронут и не был. Но товарность — не тетка, заставит кого хошь ею заняться…
Знание данных законов позволяет понять как поведение русских крестьян, так и мотивы решений руководителей их государства. Так вот, похоже, что коммунист Сталин эти законы знал, а вот надежда прогрессивного человечества и демократического капитализма Столыпин — нет.
Хотя последнему вроде требовалась Великая Россия, а не великие потрясения…
Статистика упрямо говорит, что с 1861 года по 1914 год, то есть за немалые 53 года, когда и до жирафа должны были дойти преимущества свободы и земельной собственности, из крестьянских общин на хутора удалось вывести не более 14 процентов всех российских крестьян. Конечно, проще сказать, что русский крестьянин туп и ленив и закрыть тему.
А Петра Столыпина устами Никиты Михалкова вести к славе человека — «ИМЯ России» в одноименном ТВ-проекте канала «Россия» конца 2008 года…
Но мы все же присмотримся к «тупости» и «лени» русских, ибо за ними стоят веские причины.
2
Средняя крестьянская община России во второй половине XIX века — это деревня в 167 душ обоего пола в 25 домов и на площади почти 9 квадратных верст, которые включали и место для этих 25 домов, и все общинные угодья.
Если перевести это в измерение десятинами — то это порядка 43 десятин земли на один двор. Пашни от этой площади — максимум до 30 %.0стальное — луга, лес или неудобные земли.
То есть в среднем на один двор крестьянской семьи, где жили и работали от 6 до 10 человек народу, приходилось 9 десятин пашни (десятина — это около одного гектара) и 34 десятины остальных угодий.
Площадь всей земли под деревней в метрической системе — это квадрат со стороною более 3 километров.
Но по жизни эта геометрия была редкостью. Это что бы, значит, избы в центре квадрата стояли. Вполне вероятно, что в средней российской деревне непременно были поля, удаленные от крестьянских домов как минимум на 3 км.
На эти поля надо ехать, чтобы их вспахать и сеять.
Надо гонять лошадь на это расстояние.
Снопы опять-таки вывозить затем с поля надо. Наконец, без удобрения коровьим навозом можно было и не пахать, и не засевать те поля. Урожай будет мизер.
Они и так, при дистанции в более чем три километра, не унавоживались…
И считались «запольными»…
Тяжело и мужику, и его лошадке это было делать, хучь землица то ой как к себе тянет…
Значит и навоз на это расстояние, хотя бы до трех километров, надо было вывозить.
А что предлагает Петр Аркадьевич, который Столыпин?!
Ферму, хутор, да к тому же СВОЙ!
Ну гляди, честной народ, ведь коли эти 9 десятин да выделить на одну семью, это ж что получается! Стоит твой дом — хутор, а вокруг него площадь под пашню со стороной квадрата в 300 на 300 метров! То бишь от порога твоего дома и сарая с лошадью до крайней точки рабочего участка расстояние теперь будет в десять раз короче!
Работать-то легче станет в 5 раз! Да и потом же Столыпин всем плешь проел, объясняя: земля-то ента именно СВОЯ будет! Ну то есть ВАША — мужицкая, а не общинная.
Ну и чего?.. А то, что я уже сказал выше…
Ээээээ… НЕЕЕЕТ, — сказали мужики… И 85 % наших русских крестьян не согласилось лениться! А ведь им СВОЕ предлагали и работу в 5 раз легче!.
Ну вот точно умом Россию не понять! Поэтому из нее Резун и подался! Опять-таки давайте не будем считать себя умнее простого русского мужика. Это опасная ошибка!
В чем же мужицкая мудрость? А в том, что нам для этого придется напрячь нашу столичную фантазию… Чего, видимо, не сделал господин Столыпин.
Прежде всего прикинем: а какое расстояние будет до нашего ближайшего соседа по хутору? Для этого в расчет придется брать еще и все те 34 десятины прочих угодий, которые полагались на крестьянскую семью. Ведь в их основе луга. А луг — это сено для коров и лошадей. А именно они и дают навоз. А без навоза — я уже говорил — можно первые 9 десятин и не начинать пахать… Без удобрения — без толку!
Тогда уже наш хуторок потянет в квадрат со стороною, считай, под 700 метров!
А это значит, что до соседа уже и летом не докричишься. Особенно если его дом стоит на одной стороне его участка, а Ваш ровно на противоположной. Это уже верные полтора километра между постройками. И без крайней нужды и по хорошей дороге идти к нему не всласть. А зимой? В снег, да в распутицу, что, в общем, 2/3 времени года на русской земле… Это 5 месяцев сугробов по пояс и три месяца чавкающих луж…
Это ж добровольно заточить себя в одиночную камеру в тобою же построенной тюрьме. Архангельские мужики смеялись, что потому Аркадьевич не смог их выселить на хутора, что бабы воспротивились — им там не с кем было бы сплетничать…
