Алексей Чичкин - Анатомия краха СССР. Кто, когда и как разрушил великую державу
Так, в конце октября 1979-го Черненко снова предложил Брежневу прислушаться к мнениям А. Н. Косыгина и А. Н. Шелепина (в 1961–1967 гг. — секретарь ЦК КПСС, в 1968–1975 гг. — член Политбюро ЦК КПСС и председатель ВЦСПС) и начать не выборочно, а комплексно выправлять ошибки Хрущева, в том числе по оценке сталинского периода, роли самого Сталина и некоторых его соратников. Это было особенно важно в свете напряженных советско-китайских отношений. В целом, по мнению Черненко, такая линия потребовала бы усиления роли государства в экономике, большей активности в борьбе со взятками, приписками, фальшивой статистикой, неумелой пропагандой, дефицитом ширпотреба и т. п. — «со всем тем, что извращает социализм и угрожает ему».
Брежнев, казалось, согласился, но потом, что называется, опять дал «задний ход» (так он поступал и в 1965, 1966, 1967, 1969, 1973 гг., когда в узком руководящем составе обсуждались те же вопросы…). Да и мало что решал сам Брежнев за три года до своей кончины. Правда, в печатных СМИ, на радио и телевидении, в историко-политических брошюрах — особенно в Грузинской ССР — стали опять в положительном ключе вспоминать Сталина в канун 100-летия со дня его рождения. А в «Правде» 21 декабря 1979-го даже опубликовали обширный, в основном уважительный материал памяти Сталина, хотя в этом тексте больше воздавалось Брежневу и без комментариев упоминались известные решения ХХ и ХХII съездов КПСС.
Итак, — К. У. Черненко. Он родился в 1911-м, рост его партийно-государственной карьеры начался уже в 1940-х.
В 1943–1945 гг. Константин Черненко учился Москве в высшей школе парторганизаторов, которую окончил с отличием. В 1946–1949 гг. работал секретарём обкома по идеологии в Пензенской области: эту его работу положительно оценили в ЦК ВКП(б) и, соответственно, повысили: с 1950 по 1956 гг. Черненко заведовал отделом пропаганды и агитации в ЦК Компартии Молдавии. Именно в Кишиневе он познакомился с Брежневым, в те годы «первым молдавским секретарём». Отношения переросли в дружбу, которая длилась до конца жизни Брежнева. Именно с его помощью Черненко совершил уникальную партийную карьеру — от основания до вершины партийно-государственной власти — членства в Политбюро ЦК КПСС (с 1978-го).
В 1956-м Черненко стал референтом секретаря ЦК КПСС Брежнева, с марта 1965-го руководит общим отделом ЦК КПСС, на этой должности он трудился почти 15 лет. Работа именно на таких рутинных должностях позволяла ежедневно получать разнообразную подробную информацию со всей страны.
Через Черненко проходило большое количество документов и досье едва ли не на всю тогдашнюю номенклатуру, включая руководителей экономических объектов, СМИ, профсоюзных, комсомольских организаций, издательств и т. п. Он составил бесчисленное множество докладов, пояснительных записок, комментариев в Политбюро ЦК и Президиум Совета министров СССР по очень многим вопросам. Всё это существенно повышало роль К. У. Черненко в высшем руководстве партии и государства.
В советских и российских СМИ упоминались мнения ряда деятелей о Черненко. Так, по мнению Федора Моргуна, академика Академии аграрных наук Украины, члена ЦК КПСС и ЦК Компартии Украины, «Константин Устинович был «орговиком» высочайшего класса. Все региональные руководители стремились попасть на приём именно к нему. Потому что знали: если обратился к Черненко, тебя внимательно выслушают, может и поспорят, но вопрос будет вскоре решён, а необходимая документация своевременно пройдёт все инстанции».
А. И. Аджубей, бывший главный редактор «Комсомольской правды» и «Известий»: «Я любил приходить к нему на приемы — это был сентиментальный человек. Он был прекрасным заведующим отделом писем ЦК (этим отделом Черненко руководил в сентябре 1964 — феврале 1965-го. — А. Ч.). Черненко часто выкладывал пачку писем, которые, на его взгляд, надо было передать в газеты, читал их вслух, очень эмоционально реагировал на их содержание».
По воспоминаниям академика Т. С. Хачатурова, руководителя Отделения экономики АН СССР, главного редактора журнала «Вопросы экономики» в 1970–1980-х гг., «редкие мои встречи с Черненко показали, что это мягкий, но принципиальный человек. Он проявлял феноменальную память, знал многие экономические, социальные, политические вопросы. По информационной «насыщенности» немногие могли сравниться с Черненко в тогдашнем советском руководстве».
После кончины Ю. В. Андропова 73-летний К. У. Черненко стал новым руководителем партии и государства (с 13 февраля 1984 г. по 9 марта 1985 г.). Конечно, у него едва оставались силы, чтобы руководить. Но тем не менее…
Кстати, у Черненко с Андроповым, согласно многим документам и свидетельствам, были весьма сложные взаимоотношения.
Черненко решался иногда критиковать Андропова за непоследовательность и, например, за то, что западные корреспонденты и даже дипломаты почему-то без особых проблем могут встречаться и беседовать с прозападными антисоветскими диссидентами, последним это, по мнению Черненко, создавало «рекламу». Бывало, Черненко упрекал Андропова и за «однобокость» в борьбе с диссидентами: «прозападных» КГБ почему-то менее жёстко преследует, чем сталинистов или русофилов…
Косвенно подтверждает такую позицию Черненко его вдова, А. Д. Черненко: «Конечно, Андропов был очень умным человеком и руководителем высокого класса. Константин Устинович относился к нему уважительно, но Андропов к Черненко — настороженно, и даже с какой-то опаской. Супруг очень любил Есенина, Некрасова, знал многие их произведения наизусть, часто их декламировал. Любил также Твардовского, перечитывал и Куприна, Мамина-Сибиряка, Шишкова. И, конечно, боготворил Пушкина и Лермонтова».
Такие воззрения Черненко стали, похоже, философской основой его планов.
Еще в июне 1983 г. — в середине периода руководства Ю. В. Андропова — на пленуме ЦК КПСС Черненко выступил с докладом «Актуальные вопросы идеологической и массово-политической работы партии». В нём Константин Устинович отметил всё больший формализм идеологической работы, её всё более слабые связи с реальной ситуацией, недостаточный уровень подготовки партийно-идеологических и управленческих кадров. Эти изъяны Черненко адресовал и комсомольским, профсоюзным структурам.
Это выступление стало, похоже, своего рода вызовом «либеральному эстетству Андропова» (Ив Монтан), фактически обозначив разногласия между Черненко и тогдашним руководителем СССР — КПСС.
Именно при Черненко наметилось существенное улучшение советско-китайских отношений.
Так, в профильном советском журнале «Проблемы Дальнего Востока», да и в других советских СМИ прекратилась критика Китая и его компартии, появились подробные материалы о сути и ходе китайских экономических реформ. А также, подчеркнём, о позиции Китая в связи с его политико-идеологическим разрывом с СССР и КПСС во второй половине 1950-х. Причем давалось понять, что опыт китайских экономических реформ надо изучать и в СССР. А в магазине книг соцстран — «Дружба» (на ул. Горького, ныне Тверской в Москве) существенно расширился китайский, северокорейский, румынский, югославский ассортимент.
Советским профсоюзам с осени 1984-го было разрешено оспаривать в высших партийно-государственных инстанциях те решения руководителей предприятий, партийных и хозяйственных структур, которые фактически нарушали трудовое законодательство, тормозили развитие экономической инициативы, производительность труда, социальное обеспечение трудящихся. А 1 сентября стал в СССР официальным Днём Знаний.
Кроме того, при Черненко было почти завершено следствие по делу об экономических преступлениях многолетнего главы МВД СССР Н. А. Щёлокова. Дело в отношении хищений экс-директора Елисеевского магазина Соколова завершилось приговором обвиняемого к расстрелу и быстрым приведением этого приговора в исполнение. Правда, некоторые эксперты полагают, что эти события позволили избежать куда более опасного продолжения тех расследований в отношении дочери Брежнева Галины…
Черненко инициировал также больший уровень кооперации в рамках СЭВа и, в частности, прекращение начатой в брежневский период обструкции «чаушесковской» Румынии в рамках трубопроводных, интеграционных проектов и приоритетов в сфере кредитования. Этим вопросам было посвящено совещание глав государств и правительств стран — членов СЭВ в Москве в июне 1984 г. Его главные решения: обеспечение более достоверной и «дееспособной» координации интеграционных планов с обязательным учётом национально-экономической специфики; пролонгация технологических и общеэкономических связей между отраслями и предприятиями стран-членов СЭВ на 15–20 лет; составление и реализация перспективных межотраслевых балансов в рамках СЭВа. Черненко настоял и на том, чтобы сотрудничество СССР с другими странами-членами СЭВ не было «подвязано» к позиции этих стран в отношении действий СССР в Афганистане, советско-китайских и советско-албанских отношений (подробнее см., напр.: «Вопросы экономики» 1984. № 8).
