Константин Пензев - Феномен Руси, или Народ, которого не было
Точно такая же коммерческая активность породила и русь.
Конечно же, пример с викингами не является единственным примером, раскрывающим сущность руси. Здесь можно вспомнить разного рода сообщества морских пиратов или те же хуннские орды, промышлявшие как торговлей скотом, так и набегами на окраинные провинции Срединного государства. Исторических аналогий здесь масса, достаточно вспомнить, к примеру, карибских пиратов.
Любопытно, что профессиональные отношения в среде этой примечательной социальной общности регулировались контрактами и договорами, составленными со скрупулезной точностью. Здесь были нередки «страховые» договоренности, когда члены пиратских группировок принимали взаимные обязательства по взаимопомощи и взаимовыручке по отношению друг к другу. Так, если один из участников договора погибал, компаньоны отдавали его долю добычи вдове. Долю добычи в пиратских экипажах получали корабельный врач и нанятые корабельные мастера.
По словам Я. Эрдеди, пиратские законы точно определяли размер возмещения убытков на случай «производственных травм», ранений и телесных повреждений, понесенных во время пиратских нападений. Вот некоторые примеры: потеря правой руки — 600 испанских талеров серебром; потеря левой руки — 500 талеров; потеря правой ноги — 500 талеров; потеря левой ноги — 400 талеров; потеря одного глаза или одного пальца — 100 талеров; огнестрельная рана в живот — 500 талеров и т. д. И как недоумевает автор: «Странно было не то, что пираты составляли столь тщательно разработанные, детальные договоры, а, собственно говоря, то, что они их выполняли»[501].
Однако странного здесь ничего нет, особенно, если мы вспомним, что и русь, эти «джентльмены удачи» славянского общества, имели собственное законодательство и оформляли свои договоренности в письменном виде.
В период расцвета пиратского промысла деятельность карибских пиратов уже не ограничивалась захватом отдельных торговых судов. В историю вошли такие выдающиеся военные организаторы, как голландец Ван Горн, француз Легран и одна из самых ярких фигур в истории карибского торгового судоходства, англичанин Морган.
Так, Ван Горн, с бригадой в 1200 человек осадил город Веракрус, взял его штурмом и разграбил, затем переправился на тихоокеанскую сторону материка, опустошил и разграбил перуанское побережье.
Джон Морган, бывший родом из Уэльса, вел морской разбой во впечатляющих масштабах, ему подчинялись целые флоты. Крупнейшей военной операцией Моргана является захват и сожжение города Панамы.
Впрочем, это уже другая история, сейчас же следует задаться последним вопросом этой книги: что мешает ученым историкам признать русь социальным, а не этническим феноменом?
Причины здесь сугубо политические.
Само по себе присутствие иноэтнических элементов в составе руси не означает ровным счетом ничего плохого. Плохими являются те выводы, которые из этого присутствия делаются, причем не только теоретические, но и практические.
Как утверждал известный нацистский палач Генрих Гиммлер: «Этот низкопробный людской сброд, славяне, сегодня столь же не способны поддерживать порядок, как не были способны много столетий назад, когда эти люди призывали варягов, когда они приглашали Рюриков»[502].
Мотивы тех же норманистов к отстаиванию своей теории являются, прежде всего, отражением русофобских взглядов некоторых политических кругов Запада. Не случайно основным полем своей деятельности они стремятся избрать вузовскую и школьную учебную литературу, посредством которой, используя административный ресурс, пытаются внедрить в юные головы разрушительные для национального самосознания понятия. Эта тактика по способу действия есть тактика своеобразной «идеологической вирусной инфекции». Безусловно, у норманистов есть некоторая общественная база. Состоит она из прозападно ориентированных людей. Данных граждан история своего народа принципиально не волнует, дело объясняется достаточно тривиальным образом — поскольку на Западе материальная жизнь богаче, то Запад является для них идеалом во всем, в том числе и в идеологии, политике, культуре и т. д.
Информационная война против России началась очень давно, еще задолго до приезда в Россию разного рода Шлецеров и Байеров. Так, например, в 1674 году Якоб Рейтенфельс, достаточно известный автор «Сказаний о Московии», находясь в Риме, подавал несколько проектов распространения католичества в России. Он предлагал отправить в Россию миссионеров под видом врачей, инженеров и мастеров горного дела и давал обстоятельные рекомендации, как действовать в России, с описанием возможных трудностей и препятствий.
Что же касается антинорманизма, то, по своей сути, он является реакцией русского общественного организма, его здоровых сил, на чуждое ядовитое воздействие.
Казалось бы, при изучении вопроса о происхождении руси мы должны быть на стороне антинорманистов, если мы хоть сколько-нибудь любим и ценим нашу Родину— Россию. Увы, все значительно сложнее. История — это, прежде всего, учебник, и она не всегда такова, каковой ее кто-то хотел бы видеть.
Тот факт, что в составе военно-торговых корпораций руси наряду со славянами присутствовали тюрки, финны, скандинавы, какие-то представители иранских и других народностей, не унижает и не оскорбляет русский народ. Будем говорить прямо — на славянский мир, в те или иные времена, оказывали культурное влияние греки, тюрки, германцы, французы, англичане, евреи и т. д., и т. п. Тем не менее, русский народ никому и ничем не обязан. Ровно так же как никому и ничем не обязан любой народ мира.
Речь не идет о том, что когда-то некий конунг или каган основал на территории сегодняшней России некое государственное образование с центром в Киеве и тем самым запрограммировал бытие потомков на многие тысячелетия вперед. Государственное строительство не является актом какого-то единомоментного творения, произошедшего тысячу лет назад и довлеющего с той поры над всей историей народа.
Государственное строительство это непрерывная и ежечасная тяжелая, рискованная и упорная работа и ни один скандинав, англосакс или зулус не возьмет на себя этот труд. Никакой добрый дядюшка из Скандинавии или политический эксперт из Америки не станет рисковать своим здоровьем за славянскую свободу и счастье, а посему я делаю один простой и единственно верный вывод. Наше русское государство делали и делаем мы — русские люди. Желаете нам помогать? Пожалуйста.
В завершение книги я позволю себе напомнить читателю одну хорошо известную истину. Ценность всякой научной теории характеризуется ее способностью объяснить наибольшее количество фактов. Если Вы, читатель, уверены, что русь это некий скандинавский (финский, литовский, мадьярский, хазарский, готский, грузинский, иранский, кельтский, еврейский и пр.) этнос, то вот вам факты (см. Приложение) и попробуйте объяснить их соответствующим образом.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Большинство из приводимых ниже сведений почти не используются в научных исследованиях из-за того, что они не укладываются в принятые норманистские и антинорманистские концепции начала Руси. Некоторые известия искусственно привязываются к Киеву (в частности, сообщения о браках германских графов и герцогов с русскими княжнами и королевнами). В объяснении же нуждается и ошибочное употребление этнонима, поскольку ошибки могут навеиваться какими-то представлениями, уходящими в отдаленное прошлое. Естественно, что наиболее убедительной будет концепция, которая менее всего оставляет необъясненного. Здесь воспроизводятся, в частности, многие сведения, которые относятся к Подунавью и Прибалтике.
1.1 век. Тацит (ок. 55—120) упоминает ругов на южном берегу Балтики.
2. II–III века. Иордан (VI в.) сообщает о борьбе готов в Прибалтике с ругами, которые были сильнее германцев «телом и духом» и, тем не менее, были побеждены готами.
3. Между 307–314 годами. В Веронском документе руги названы в числе римских федератов.
4. До 337 года. У византийского писателя первой половины XIV века Никифора Григоры упоминается русский князь, занимавший придворную должность при императоре Константине.
5. Вторая половина IV века. Иордан упоминает в составе державы Германариха рогов, а затем говорит о племени росомонов (или розомонов), вышедшем из повиновения.
6. Между 379–395 годами. Степенная книга (XVI в.) говорит о «брани с русскими вой» императора Феодосия. Сведение заимствовано, видимо, из жития упоминаемого здесь Ивана Пустынника Египтянина. Здесь же упоминается о нападении русов на «Селунский град». Известие восходит к Житию Дмитрия Солунского.
