Анатолий Уткин - В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905)
Тем временем вице–адмирал Скрыдлов, опытный и умелый офицер, получил назначение командовать 1‑й и 2‑й эскадрами; его штаб размещался во Владивостоке. Второй эскадрой, формируемой на Балтике, стал командовать адмирал Рожественский. Но уже ощутимо было смятение. Вице–адмирал Петр Алексеевич Безобразов никак не мог достичь Порт — Артура и оставался во Влвдивостоке. Адмирал Витгефт стал играть в скромность — он был «просто старшим морским офицером» в Порт — Артуре — он сам признал свои слабые места: «Господа, я надеюсь, что вы поможете мне и словами и делами. Я не являюсь руководителем флота». Многие, считали подобное самобичевание излишним, вносящим сумятицу. Постепенно Тихоокеанская эскадра превращалась в плавающую казарму. Окружающие удивлялись, почему боевые корабли не выходят на бой, в городе стало возникать определенное взаимоотчуждение. Сухопутные офицеры перестали понимать своих морских коллег.
Красноречив дневник генерала Семенова: «У меня нет желания писать далее. Мы сдаем флот… Куропаткин собирается загнать японцев в воду; звучит хорошо… Мы должны выйти и сражаться, а не пребывать в безделье… Мы жертвуем эскадрой и пытаемся спасти Порт — Артур. Смотрится как самопожертвование с нашей стороны. В реальности мы спасаем свои жизни: невозможно утонуть на суше…. Мы страдаем от гидрофобии».
Ответственные российские офицеры еще не верили, что японцы способны быстро высадить Вторую армию, они недоверчиво относились к ночным атакам. Готовыми к бою стояли 12 эскадренных миноносцев, но их в этом начале мая 1904 г. никто не посылал в места высадки японских войск, туда, где со дня на день должна была высадиться Вторая японская армия. У части российских офицеров кипело возмущение бездействием своего командования. А японцы тем временем вышли в море, определили место высадки и успешно десантировали большой воинский контингент. Воинский дух реял на их стороне. Русская эскадра находилась в прострации. Во главе наблюдающего за Порт — Артуром «патруля» встал контр–адмирал Насиба Токиоки на построенном в Англии эскадренном броненосце «Хатсусе», сопровождаемом еще двумя эскадренными броненосцами «Сикисима» и «Ясима» (сошедшими с тех же английских стапелей). Эти корабли стояли во главе контрольных сил, обеспечивших русское бездействие. Первая морская жертва Японии: 15 мая на мине подорвалось небольшое судно «Мияко» — первый корабль, потерянный японцами в войне.
Русский же флот, устрашенный японскими броненосцами, молчал. Но герои есть всегда. И однажды вечером, когда рейд был вплотную закрыт густым туманом, командир единственного минного укладчика «Амур» — капитан Федор Николаевич Иванов встал у руля и решил рискнуть, пренебрегая гневом контр–адмирала Витгефта, категорически запретившего покидать порт и еще более запрещавшего выходить за пределы 7 километров (радиус действия портовой артиллерии). Но Иванов перешагнул черту, он решил рискнуть. Чувства, которые им владели, не подчинялись начальнику–перестраховщику.
Смелым везет. Густой туман помог капитану, успевшему под его прикрытием сделать свое дело и уйти в порт. А на горизонте появился 15-тысячетонный эскадренный броненосец «Хатсусе» с адмиралом Насиба на капитанском мостике. Устрашающий корабль шел прямо к выходу из гавани Порт — Артура, когда раздался взрыв. Русская мина, взорвавшаяся под задней частью корабля, снесла килевое рулевое устройство и повредила моторную часть. Насиба приказал сопровождающим его броненосцам изменить курс, а на помощь ему прислать дополнительные шлюпки. Заработали японские помпы, откачивая прибывающую воду; команда бросилась вязать плоты. Крейсер «Ясима» подошел на помощь, но очередная мина окутала его дымом. И в эту минуту еще одна мина поразила гиганта «Хатсусе» — снесенной оказалась мачта и дымовые трубы. В течение минуты японский эскадренный броненосец погрузился в воды Желтого моря. Спасены были лишь 300 человек из 800 человек экипажа.
Капитан «Ясимы» приказал покинуть крейсер, видя приближающиеся русские суда. Правомочна ли радость русской стороны? Лейтенант Стеер с «Новика» приближался к японским судам и размышлял о том, как мировая пресса описывала сдержанность японского народа, узнавшего о гибели «Петропавловска» с «печалью и сочувствием. Я всегда скептически относился к этим описаниям. Если мы, русские, традиционно легкие и миролюбивые, отдались дикой радости при виде идущих на дно врагов, то у меня нет ни малейшего сомнения относительно ликования японцев, которые, помимо прочего, жестокие и мстительные по природе».
Адмирал Витгефт запоздало бросил вперед шестнадцать миноносцев и «Новик». Они жаждали на волне удачи достичь еще большего, и отступили только перед японскими торпедными катерами. В 5 часов вечера капитан «Ясимы» сигнализировал, что все усилия спасти корабль оказались напрасными, и крейсер тонет. Запечатаны были секретные документы и портрет императора; оставшаяся в живых часть команды собралась на палубе тонущего корабля. Все были в чистой униформе, капитан Сакамото подал пример и запел «Кими–га–йо» — «Власть Господа». Последовал салют, и флаг медленно сполз вниз под троекратное «банзай». Команда села в лодки. Вскоре после восьми вечера крейсер исчез в волнах Желтого моря.
Французы и немцы аплодировали, англосаксы хмурились: «Благородный противник» предупредил бы потенциальную жертву. (словно «Петропавловск» получил подобное предупреждение). Адмирал Того был в весьма сложном положении: в течение нескольких часов русские мины уничтожили треть его крупных судов (плюс ко всем японским несчастьям крейсеры «Осима» и «Касуга» в тумане столкнулись на рейде Порт — Артура; «Осима» утонул немедленно). Богиня Аматерасу закрыла глаза на свой народ: в последующие дни погиблм «Мияко», торпедный катер № 48, эсминец «Акацуки» и новый флагман адмирала Насибы «Тацута».
В эти дни Россия получила долгожданную победу. Япония потеряла семь судов (водоизмещением 25 тыс. тонн), тысячу моряков, 160 орудий. Как говорили сами японцы, лучше бы они потеряли 20 тыс. солдат, чем два первоклассных эскадренных броненосца. Того доложил о гибели японских кораблей от мин, но слухи упорно говорили о русских подводных лодках. Видя японские корабли, русские капитаны теперь преднамеренно отдавали ложные приказы: «Первой флотилии подводных кораблей вернуться на базу» и т. п.
Ожил Владивосток. Здешняя эскадра бороздила Японское море, топя японские и прочие корабли с грузами для Японии. Именно тогда случилось важное — Япония потеряла первоклассные крупповские осадные орудия, предназначенные для Порт — Артура, локомотивы, оружие, пушки для береговой обороны собственно Японии. Если бы германские осадные орудия пришли вовремя, судьба Порт — Артура была бы обречена еще раньше.
Козлом отпущения стал адмирал Кимамура, отвечавший за транспорты. В окна его дома бросали и камни и кинжалы, ему советовали совершить хара–кири. Всячески обыгрывались два близких друг другу слова: «Ному» и «муно». Первое означало «глубокий туман», а второе «неспособность». Камимуре ставили в упрек то, что он допустил русские корабли до гавани Токио. Чтобы прийти в себя, Камимура переодически отправлялся ловить рыбу на маленьком катере. Он старался также занять своих моряков: походы в горы, борьба сумо. Но даже офицеры его штаба видели слезы в его глазах, вежливо обещая никому об этом не говорить.
Английский наблюдатель Пакенхэм посетил Того с выражениями соболезнования, тот кивал, «словно получал подарки». Адмирал «сидел спокойно как Будда недвижимо, излучая возрожденную уверенность в том, что все решится должным образом, позитивно воздействуя на всех окружающих. Англичанин не знал, что Того готовился к отставке: он послал линейный корабль туда, куда должен был направить торпедный катер. Но во время аудиенции у императора 18 мая 1904 г. он был «прощен» с указанием держать японские потери в тайне. Русские — как и весь мир — не знали, что эскадренный броненосец «Ясима» утонул.
Но 19 мая японский генштаб признал част своих несчастий — потерю «Йосино» и «Хатсусе». Лондонская «Таймс»: «Их потеря не ослабит дух японской нации. Все еще больше верят в адмирала Того». (В течение года японцы скрывали гибель своего линкора «Ясима»).
Вообще говоря, разразившаяся война по–новому показала миру Японию. Капитан Пакенхэм пытался объяснить душевное устройство загадочного народа. «Не боясь ничего в ином мире, ни вечного блаженства, ни вечной муки, не будучи испорченными прессой, которая преуспела бы в искусстве сенсационности и замены себялюбивой сентиментальностью твердых принципов, японцы все еще придерживаются мужественного взгляда на малозначительность отдельно взятой индивидуальной жизни — если ее сравнивать с благополучием Государства. Они придают малое значение гибели десятков, сотен и даже тысяч своих сограждан. Если потеряно несколько жизней, органы общественного мнения не ставят своих читателей перед фиксацией факта огромной катастрофы, их внимание не концентрируется долгое время на деталях поисков тел… Эта рыцарская концепция малозначительности отдельного маленького коллектива позволяет Японии безропотно, почти бессловесно переносить удары которые до основания заставили бы содрогнуться любую другую страну».
