Коллектив авторов - Новейшая история стран Европы и Америки. XX век. Часть 3. 1945–2000
Наибольшее влияние на ход постсоциалистических преобразований градуалистические концепции оказали в середине 90-х гг. В 1993 г. в большинстве стран региона был достигнут пик кризиса. Общественные настроения в этот период в наибольшей степени благоприятствовали отказу от либертарных шоковых моделей и социализации формируемого рыночного социализма. Складывалась и объективная возможность подобной корректировки – основные структурные изменения завершались, в наиболее рентабельных отраслях наметился подъем. Но дрейф реформаторского курса «влево» не был радикальным. Во второй половине 90-х гг. стало очевидно, что дилемма «быстрые, шоковые, реформы или медленные, градуалистические» сменяется более четким и целенаправленным выбором приоритетных сфер и направлений реформирования. К ним можно отнести развитие законодательной базы рыночной экономики, осуществление нового этапа приватизации, развитие системы трудовых отношений, бюджетную реформу.
Несмотря на интенсивное конституционное строительство, сопровождавшее слом коммунистических режимов, вплоть до 1993–1994 гг. в большинстве восточноевропейских стран отсутствовала фундаментальная правовая база рыночной экономики. Развитие законотворчества в этом направлении в середине 90-х гг. позволило обеспечить защиту прав собственности, сформировать институт контрактных отношений, обеспечить правовые основы конкурентной среды, формализовать процедуру начала и завершения хозяйственной деятельности, в том числе наиболее болезненный вопрос – основания и порядок банкротства. В итоге, начали складываться стабильные рыночные «правила игры», способствующие снижению предпринимательских рисков и привлечению иностранных капиталовложений.
В контексте активного правового строительства, охватившего вторую половину 90-х гг., существенные коррективы были внесены и в антимонополистическое законодательство многих восточноевропейских стран. В этом отношении показателен пример Польши, Чехии, Словении, Румынии, где основанием для антимонополистических ограничений стало выступать не долевое участие того или иного производителя в отраслевом рынке, а признаки «монополистического поведения» – значительное завышение цен, снижение качества продукции, незаконное препятствование вхождению новых конкурентов в рынок и т. п. Подобная практика оказалась особенно эффективна в связи с началом в середине 90-х гг. нового этапа приватизации. В отличие от периода «шоковой терапии», приватизация стала распространяться на базовые отрасли и крупные предприятия, в том числе нерентабельные, отягощенные избыточной занятостью, устаревшим оборудованием, большой социальной инфраструктурой. Более широко использовались аукционные формы приватизации, жестко пресекалась практика полулегальной распродажи государственного имущества, использования государственных средств для некоммерческого финансирования частных фирм. Изменились подходы и к практике массовой ваучерной приватизации. В большинстве стран, где была принята эта модель, ее реализация первоначально оказалась отсрочена – в Польше и Румынии до конца 1995 г., в Болгарии до начала 1996 г. Теперь же ваучерная модель была в значительной степени коммерционализирована. Население перестало смотреть на приватизацию как способ распределения общих благ. Показателен референдум, прошедший в Польше в феврале 1996 г., где большинство граждан высказались в поддержку преимущественно платной приватизации, способной обеспечить приток средств в государственный бюджет и реально оздоровить производство. По той же причине во второй половине 90-х гг. значительно сократилась практика «инсайдерской приватизации», когда льготные права на выкуп акций имели трудовые коллективы или администрация предприятий. Параллельно упрощается практика продажи предприятий иностранным инвесторам.
Новым направлением реформаторского процесса во второй половине 90-х гг. стала институциональная модернизация социальной системы. Несмотря на либертарный пафос эпохи «шоковой терапии», существовавшая ранее модель социального обеспечения претерпела тогда минимальные изменения. Значительно сократилось лишь ее бюджетное финансирование. Подобная ситуация значительно усиливала негативные последствия структурных преобразований и вызывала растущее напряжение в обществе. Институциональная реформа социальной сферы подразумевала создание широкой сети негосударственных организаций и фондов, специализирующихся на различных формах социального обеспечения и имеющих смешанный порядок финансирования (отчисления работников, предпринимателей, потребителей, государства, а также собственная коммерческая деятельность). Коммерческие элементы вводились и в деятельность государственных страховых и пенсионных фондов.
Развитие экономики переходного типа в восточноевропейских странах во второй половине 90 гг. наглядно показало, что практически невозможно найти единый алгоритм подобных преобразований. Несмотря на относительную синхронность реформ и схожесть общей стратегии, они привели к очень разным результатам. Пять стран – Чехия, Польша, Венгрия, Словакия и Словения – сформировали группу лидеров. Для них была характерна не только более последовательная и целенаправленная реформаторская политика, но и высокая «стартовая скорость» реформ. С 1993–1994 гг. во всех пяти странах сохранялся уверенный экономический рост. Значительно возросла активность инвесторов (как внутренних, так и внешних), умеренной стала инфляция – от 6,4 % (Словакия) до 18 % (Венгрия). Принципиально важной чертой современного развития стран-инсайдеров восточноевропейского региона стало приближение отраслевой структуры к постиндустриальному типу, в том числе быстрое уменьшение роли добывающей промышленности, ускоренное развитие индустрии услуг, все более органичное включение в мировое и европейское экономическое и информационное пространство. Все эти страны являются наиболее реальными претендентами на вступление в ЕС в начале XXI в.
Совершенно иным остается экономическое положение восточноевропейских стран-аутсайдеров, в числе которых оказались Албания, Болгария, Румыния, а также большинство южно-славянских государств. «Прыжок в рынок» оказался слишком тяжелым испытанием для экономических систем, неподготовленных к этому хотя бы фрагментарными реформами 60 – 80-х гг. Несбалансированность и низкая эффективность «шоковых» экономических преобразований вызвали здесь особое обострение социальных проблем и стали причиной политической дестабилизации. В Югославии и Албании общественный кризис приобрел форму гражданской войны. Все эти события еще больше усугубляли отставание от региональных лидеров. Лишь к концу 90-х гг. в экономическом развитии Румынии, Болгарии, Хорватии наметился позитивный сдвиг. Албания, Босния и Герцеговина, Македония, обновленная Югославия, напротив, откатились за черту бедности. Международная напряженность на Балканах, политическая нестабильность в самих странах-аутсайдерах остаются непреодолимым препятствием для развертывания эффективных преобразований.
Государственно-правовое строительство и проблемы политических отношенийНа протяжении 1990–1992 гг. практически во всех восточноевропейских странах произошла радикальная перестройка политико-правовой системы. Ключевой целью конституционного строительства являлось формирование государства, аналогичного наиболее зрелым, признанным образцам правовой демократии. Новый государственный строй основывался на политическом плюрализме, гласности, многопартийности, разделении властей, закреплении прав личности. Но при этом практика конституционного правотворчества приобрела двойственный характер. С одной стороны, безусловный приоритет отдается освобождению личности из-под опеки государства, закреплению принципов демократии, законности, рыночной свободы. Конституции рассматриваются как высшее олицетворение ценностей, надежд и чаяний общества, избавившегося от угрозы тоталитаризма. С другой – необходимость легитимации нового государственного строя предопределила весьма детальную регламентацию в постсоциалистических конституциях самых различных аспектов общественных отношений. В силу неразвитости институтов рыночной экономики, плюралистической социальной инфраструктуры и демократической политической системы государство пытается взять на себя ответственность за их устойчивое функционирование или даже создание. Конституции оказываются переполнены нормативным материалом, создающим институциональные гарантии в области трудовых отношений и социального обеспечения, деятельности профсоюзов и иных ассоциаций, защиты окружающей среды и обеспечения безопасности, гражданских и политических отношений. Конституционно закрепляется обязанность государства по защите рыночного характера экономического строя, национального культурного и языкового пространства. Тенденция нормативной перегрузки конституций угрожает превращением их в декларативные политические манифесты, лишь косвенно отражающие реальный правопорядок. К тому же закрепление в конституциях в качестве безусловно обязательных норм многообразных экономических, политических и социальных принципов, только начавших внедряться в общественные отношения, девальвирует сам конституционный порядок, обесценивает значимость конституции как основного закона. Одновременно возрастает и значимость прямого регулирования со стороны государства.
