Анатолий Сахаров - Города Северо-восточной Руси XIV-XV веков
Статья об «очищении» холопов и сельчан содержится также и в более раннем договоре того же 1389 г. между Димитрием Донским и Владимиром Андреевичем. Однако там нет упоминания об огородниках и мастерах. Это указание появилось лишь в следующем договоре. Упоминание о мастерах и огородниках было не оговоркой к статье об «очищении» холопов и сельчан, а самостоятельной статьей. Слово «вымем» можно понимать, как «достанем», «приобретем». В этом случае речь шла, вероятно, о холопах — мастерах и огородниках, которых князья уговорились делить впредь между собой.[22]
Бежавшие в город сельчане и холопы не становились свободными, а возвращались прежним владельцам — договаривающимся князьям. Мастера и огородники[23] вовсе не обязательно должны были оставаться в Москве. Следовательно, политика князей заключалась в том, чтобы не допускать бегства населения в города из своих владений, и она точно соответствует принципам жалованных грамот князей феодалам — «а кого перезовут собе людей из ыных княжений, а не из моее отчины». Тем более князья пресекали попытки своих холопов и сельчан путем бегства в город слиться с массой «черных людей». Не о городской свободе, а о борьбе с тенденцией к городской свободе говорит указанная статья междукняжеских договоров. Что касается срока сыска «по отца моего живот», то это объясняется тем, что великий князь Иван Иванович в своей духовной отпустил всех своих холопов на свободу; речь идет именно о «наших» сельчанах и холопах, принадлежащих договаривающимся князьям.
Отметим и еще одно значение указанной статьи, — она свидетельствует об остром недостатке квалифицированных мастеров в XIV в., раз князья особо уговаривались пропорционально их делить между собой.
Княжеская власть поддерживала интересы феодалов в городах. Так, в 1471–1478 гг. великий князь Иван ІІІ указал своему наместнику возвращать Троице-Сергиеву монастырю крестьян, бежавших «в мою отчину в Ярославль» «не о Юрьеве дни».
Конечно, князья были непосредственно заинтересованы в расширении контингента своего тяглого населения, в том числе и в городах. Они вели борьбу с закладничеством и договаривались о том, чтобы не держать закладной в городах «и человека с двором в городе не купить». Князья предоставляли льготы городскому населению, но их нельзя рассматривать как свидетельство особого правового положения городского населения. Эти льготы давались с целью привлечения населения в города, и именно только в этой связи упоминают о них источники. Такова данная Владимиром Андреевичем в 1374 г. при основании Серпухова «ослаба» и «великая воля» «людем приходящим и гражанам, живущим в нем, и человеком торжествующим и промышляющим». Для чего давалась льгота, видно из одного сообщения о действиях Ивана Калиты в отношении Радонежа, передававшегося им своему сыну Андрею: «…лготу многу людем дарова, и ослабу обещася такоже велику дати, еже ради лготы собрашася мнози». Политика предоставления льгот и недопущения закладничества и похолопливания своих людей соответствует аналогичной политике в отношении феодальных владений, где также широко практиковалось предоставление временных льгот с целью привлечения населения.
Но дальше борьбы с закладничеством и похолопливанием горожан княжеская власть в XIV–XV вв. еще не шла. Она не могла тогда вести борьбу с феодальным землевладением в городе и лишь ограничивала сферу распространения власти феодальных владетелей на горожан. Само же существование феодального землевладения санкционировалось князьями, свидетельства чему мы видим в многочисленных жалованных грамотах на городские дворы монастырям. Более того, известны даже и такие случаи, когда князья разрешали новое сокращение «черных» земель в городах для расширения владельческих слобод. Так, великий князь Василий Васильевич в одной из грамот около 1432–1443 гг. игумену Троице-Сергиева монастыря «ослободил… ему купити двор в городе в Переяславле тяглой служень или черной, хто им продаст. А купят собе впрок без выкупа. А вотчичем того двора не выкупить. А неиадобе им с того двора тянути с слугами, ни с черными людми, ни к рыболовем, ни к сотцкому, ни к дворскому не тянути никоторыми пошлинами». В те же годы монастырь получил право купить двор в Ростове, «хто им продаст, чей ни буди». Выше мы уже обращали внимание на грамоту того же великого князя Василия Васильевича, который во время феодальной войны включил было двор Кирилло-Белозерского монастыря в Вологде по просьбе горожан в тягло, но после окончания войны вновь восстановил иммунитетные права монастыря в городе.
Поддержка княжеской властью в XIV–XV вв. интересов феодалов в городах в ущерб интересам «черных людей» является очевидным фактом и свидетельствует о том, что для князя в ряде случаев было выгоднее заручиться помощью со стороны экономически мощного монастыря, чем относительно слаборазвитого города.
Города находились полностью под властью князей и феодальных владетелей.
Управление городами осуществлялось наместниками князя, которые утвердились с течением времени и там, где ранее существовали тысяцкие. Наместники в городах, осуществлявшие судебио-административные функции, назначались из числа высших представителей боярской аристократии. Таков, например, назначенный князем Владимиром Андреевичем при основании Серпухова в 1374 г. окольничий его Яков Юрьевич Новосильцев, которому князь «приказа наместничества держати града». В 1453 г. в Кашине был «наместник и боярин» Иван Яковлевич Киндяпрь. Под 1385 г. упомянут коломенский наместник князь Остей.
Под 1443 г. в числе московских воевод, ходивших на Рязань, назван «коломеньский наместник» В. И. Лыков.
Вероятно, что упоминаемые в источниках городские воеводы являлись одновременно и наместниками. В рассказе о нападении Литвы на Волок в 1370 г. упомянут князь Василий Иванович Березуйский, который «бе ту воеводствуя». О том, что воевода и наместник были одно и то же лицо, говорит текст Троицкой летописи о набеге новгородцев на Кострому: «…гражане же изыдоша из града противу собрашася на бои, а воевода бяше у них, той же и наместник, Плещеев». Впрочем, известны случаи, когда в городе было несколько воевод. Так, во время нападения князя Семена Константиновича на Нижний Новгород в 1399 г. «люди затворившися в городе, а воеводы бяху у них Володимер Данилович, Григорей Володимерович, Иван Лихорь».
Наместники выполняли свои функции по принципу кормлений. Об этом прямо говорит грамота великого князя Василия Васильевича, выданная в 1426 г. Ивану Григорьевичу Раслу с сыном Каноном. По этой грамоте великий князь пожаловал Расла и его сына «в кормленье» городами Елатьмой и Кадомом «с мыты и с перевозы и со всеми наместничьи доходы и с пошлиною, что было дано за выезд отцу его Ивану». Размеры наместничьих доходов, видимо, были определены каким-то «наказным списком», так как в грамоте содержится такое обращение к населению городов: «И вы, все люди тех городов и станов, и волостей, чтите их и слушайте, а они вас ведают, а судити и хотити велят у вас тиунам своим, а доход имети по наказному списку».
Поборы наместников ложились дополнительной тяжестью на городское население и еще более усиливали гнет феодальной эксплуатации.
В целом судебно-административная система в городах была децентрализованной, так как наряду с княжескими наместниками, компетенция которых распространялась на «черное население», существовало обособленное управление населением вотчинных городских владений феодалов. Типичная для феодальной раздробленности практика «смесных судов» полностью действовала и в городах, о чем говорят многочисленные жалованные грамоты.
Что касается слобод, сотен, концов и других аналогичных явлений в русских городах того времени, то их тоже нельзя рассматривать как свидетельство развитых форм городского самоуправления. А. В. Арциховский собрал в своей статье материал о городских концах в Новгороде, Пскове, Русе, Ладоге, Кореле, Ростове, Смоленске, Серпухове, Москве, Великом Устюге, Твери, Нижнем Новгороде, Туле, но не пришел к определенным выводам о том, что это явление можно рассматривать как свидетельство городской организации. Часть собранного А. В. Арциховским материала относится к более позднему времени — XVI–XVII вв., от которого до нас дошло значительное количество документов. По-видимому, концы — это очень древняя форма городской организации, идущая из Древней Руси с ее элементами городского строя, сохранившаяся и в более поздние столетия, но не игравшая более той роли, какую она имела в древности.
Есть все основания согласиться с мнением С. В. Юшкова, который писал: «В рассматриваемый период городское население утратило те права, которые оно имело в эпоху Киевского государства. Оно стало облагаться теми же налогами и повинностями, что и крестьяне. Городских, людей, подобно крестьянам, относили к разряду «черных людей»… В Русском государстве XIV–XVI вв. посадские люди никаких прав на самоуправление не имели. Они управлялись или удельными князьями, или наместниками великого князя».
