Василий Потто - Кавказская война. Том 1. От древнейших времен до Ермолова
В тот самый вечер и в ту самую минуту, когда шах-Аббас родился, великое землетрясение, как знамение Божьего гнева, разрушило древнейшую святыню Грузии – обитель святого Георгия, находившуюся в окрестностях города Телави.
Это землетрясение, о котором свидетельствуют и летописи конца XVI века, было до такой степени местное, что его не слышали даже в Телави, стоящем от монастыря не далее как в двадцати верстах. Царь был в это время на охоте. В тихий и ясный вечер, окруженный придворными, охотниками и телохранителями, он проезжал мимо обители; зурна оглашала леса и горы, азарпеша переходила из рук в руки, и никто не хотел смотреть на старцев, вышедших за монастырскую ограду с поклоном. Вдруг прокатился подземный гул, земля встрепенулась, и вековые здания покровителя Иверии покачнулись, наклонились долу и рухнули с ужасающим треском. Что произошло тогда в царском поезде, трудно изобразить. Большинство всадников вылетело из седел, многие упали вместе с конями; царь был в числе последних и при падении тяжко расшибся. Между тем наступили сумерки, налетела с гор страшная буря, туча нависла над Телави, и смущенный народ, собравшийся на встречу царя, пустился по домам. Тогда из толпы возвысился грозный обличительный голос какого-то юродивого.
– Тавады, нацвалы и народ! – вскричал он. – В ваших глазах поник к земле величайший из храмов православной земли. Его высокое чело отразило бури веков, а теперь поникло – в тихий час вечера, в кротком сиянии умирающего дня. Поистине, это великое знамение грядущих на нас бед, ибо неправды наши превзошли высоту наших храмов. В эту самую минуту родился в Иране жрец, который придет заклать нашу свободу, и путь его обагрится нашей кровью. Плачьте, грузины! Родился шах-Аббас!
Прошли десятки лет, и шах-Аббас является властителем Ирана (1585-1628). Гениальный политик и великий полководец, он верно оценивает важное значение Грузии для своего государства в борьбе его с Турцией и направляет все силы на то, чтобы не только не упустить своего влияния на страну, но совершенно слить ее с Персией, последовательно распространяя в ней религию, язык и нравы персидского магометанства. Встречая сопротивление в духе народном и выведенный раз на путь кровавого нашествия, он не поселяет магометан у подножия Кавказских гор, как делал это Тамерлан, а напротив, разоряя города, силой уводит христиан в Персию. До сих пор около Испагани есть много деревень грузинских и армянских, жители которых, утратив веру, сохранили язык своих предков. Царей грузинских земель шах старался приближать к своему двору, царевичи нередко и воспитывались в столице шаха, усваивая там нравы, понятия, а иногда и веру персов.
Царь кахетинский, Александр III, со своей склонностью к туркам и сношениями с русским царем Борисом Годуновым, является прямым и непосредственным противником политики шах-Аббаса, и первые удары ее обрушиваются именно на него. Мирные средства шах-Аббаса, как всегда, состояли прежде всего в последовательном проведении принципа divide et impera – разделяй и властвуй. И после того, как шах в войне с Турцией имел возможность убедиться в ненадежности Александра, он устроил так, что вооружил против него собственных его детей.
На этом примере можно видеть, какой разврат власти вносил шах-Аббас в Грузию, каким полным нравственным разложением грозил он ей, как несомненно добился бы всех своих политических целей, если бы своим крайним направлением не вызвал другой крайности – крайности отчаяния. И мы увидим в дальнейшей истории шах-Аббаса ряд великодушных граждан, в которых не вымерли еще остатки древней доблести и способности самопожертвования, спасшие Грузию от последствий всеразлагающего влияния персидского политика.
Вызванный шахом дух измены и раздоров в семье Александра получил свое первое выражение в том, что старший сын его, царевич Давид, с позволения персидского двора заключил брата Георгия в крепость, отца – в темницу и сам завладел престолом (1605). Когда в том же году умер другой сын Александра, Константин, принявший при шах-Аббасе магометанство, с персидским войском явился в Кахетию и завладел престолом, убив отца и брата. Но ценой не одних преступлений он купил престол, а и обязательством, данным шаху, прекратить всякие сношения с Россией и поставить Кахетию в вассальную зависимость от Персии. Грузию спасла на этот раз царица Кетевань, вдова Давида II. Она разбила приверженцев Константина, убила его самого и стала править именем сына своего, Теймураза. Хитрый шах внешне примирился со смертью преданного ему царя и, как говорят, сказав: «Отцеубийца достоин смерти», утвердил на престоле Теймураза, бывшего в то время при персидском дворе. «Ступай в Кахетию и постарайся не допускать волнений в этой стране», -сказал он Теймуразу.
В то же самое время картлийский царь Георгий X, не согласившийся принять магометанство, был отравлен, и престол его отдан шах-Аббасом сыну его, Лаурсабу II (1605). Но в первые же годы царствования Лаурсаба случилось обстоятельство, получившее фатальный смысл. Еще в царствование отца Георгия X, Симона I, когда над Картли гремели военные бури и страна была раздираема междоусобиями, из небогатой дворянской семьи выдвигается некто Георгий Саакадзе, которому суждена была замечательная роль в истории грузинского народа. Отличаясь наружной красотой, даром слова и силой убеждения, отвагой и решимостью, он при первом же появлении на военном поприще обратил на себя внимание. Симон возвел его в достоинство тархана; преемник Симона, Георгий X, пожаловал его званием владетельного князя с титулом моурава, и молодому Саакадзе не было еще и двадцати семи, как он уже сделался самым приближенным лицом к царю Лаурсабу. Гордая грузинская аристократия не могла снести быстрого возвышения человека незнатного дворянского рода, начались интриги, и от царя Лаурсаба потребовали даже смерти, моурава. Саакадзе, вероятно, пал бы жертвой аристократии, но в этой самое время случилось, что возвращавшиеся из Персии грозные турецкие силы надвигались на Грузию со стороны Триолетских гор. Передовой грузинский отряд, посланный под предводительством двух лучших грузинских полководцев, Захария и Ярали, был истреблен вместе с предводителями в горных теснинах, и неприятель занял Манглис и Квельту. В Квельте турки схватили священника Федора, известного в то время своими учеными трудами, и под угрозой смерти потребовали от него, чтобы он провел в местопребывание царя летучий отряд, намеревавшийся захватить Лаурсаба. «Не пожертвую вечной жизнью временной, не буду предателем царя», – сказал себе этот грузинский Сусанин. Он завел врагов в непроходимые горные дебри и, спасая царя, сам погиб мучительной смертью. Но опасность от того для страны не миновала, и царь из Цхиретского замка с отчаянием в сердце смотрел на несметные вражеские войска, покрывавшие живописные долины. И вот, в этих-то трудных обстоятельствах, когда гордая аристократия потеряла голову, Саакадзе берет на себя спасение родины, требуя себе лишь права полного распоряжения битвой.
На следующий день в Схеретской лощине, на берегах Куры, началось сражение. Слабые числом, но движимые ненавистью к пришельцам и воодушевленные своим предводителем, грузины бросились в рукопашную битву, и сам Саакадзе рубился в передних рядах. Турки не уступали. Но тут случилось, что храбрый князь Заза Цицианов, пробившись до самого паши Дели-Мамад-хана, сбил его с лошади и, соскочив с седла, успел отрезать ему голову, прежде чем турецкие всадники подоспели на выручку. Держа голову паши в зубах за длинную бороду, Цицианов отчаянно пробился сквозь ряды окруживших его врагов и, покрытый кровью, бросил к ногам царя свой страшный победный трофей. И это обстоятельство решило победу. Крики восторга встретили героя в рядах грузинских войск. Турки, пораженные виденным, побежали, и грозные полчища были истреблены горстью грузин.
Царь и двор на третий день посетили Саакадзе. Там Лаурсаб увидел сестру его, отличавшуюся замечательной красотой, увлекся ею страстно и порешил на ней жениться. Напрасны были советы моурава, предчувствовавшего печальные последствия неравного брака, напрасны были убеждения царицы-матери и настояния двора – царь не отказался от своего намерения, и брак состоялся. Сильные князья и вассалы, оскорбленные поступком царя, восстали на него поголовно и во имя поддержания трона, потерявшего будто бы уважение в глазах народа с тех пор, как сестра простого дворянина взошла на него царицей, потребовали не только расторжения брака, но и истребления всего ненавистного им рода Саакадзе. Составился тайный заговор.
Однажды моурав получил приглашение на царскую охоту, но едва он прибыл в загородный дворец, как один из преданных людей предупредил его о кровавом замысле. Не теряя времени, Саакадзе вскочил на неоседланного коня и поскакал в свой замок, чтобы спасти себя и свое семейство. За ним немедленно отрядили погоню, но она уже не нашла Саакадзе в замке. Проскакав в поспешном бегстве огромное расстояние в одну короткую ночь, он успел укрыться с женой и детьми у тестя своего, арагвского эристата. Замок его был разграблен и обращен в груды развалин и пепла.
