Юрий Акимов - От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в.
Стоит также обратить внимание и на в целом безразличное отношение обеих метрополий к первым внешнеполитическим акциям их колоний. Ни Кромвель, ни тем более Мазарини не проявляли никакого интереса ни к конфликтам, ни к переговорам Бостона, Квебека и Пор-Руайяля, строго отделяя политику, делающуюся в Старом Свете, от колониальных сюжетов, происходящих «за линией». Последнее подтверждается и тем, что обе стороны вполне спокойно относились к тем действиям друг друга, которые открыто нарушали нормы международного права. Этому безусловно способствовало то, что в 1630-1650-е годы англо-французские отношения в Европе, несмотря на определенную неустойчивость, в целом оставались мирными.
Однако вскоре ситуация начала меняться. Северная Америка медленно, но неуклонно входила в орбиту большой политики.
Раздел III.
Колонии и метрополии: дискуссии и конфликты 60-80-х годов XVII в.
Глава 1.
ПЕРВАЯ ПОПЫТКА ВТЯНУТЬ КОЛОНИИ В ЕВРОПЕЙСКУЮ ВОЙНУ
Период, который мы рассмотрим в данной главе, был наполнен событиями различного масштаба. На всем его протяжении отношения Лондона и Парижа отличались еще более резкими колебаниями, чем раньше, однако пока еще они не воспринимали друг друга как постоянного противника, а наоборот стремились к сближению. Перипетии англо-французских отношений причудливым образом отразились на ситуации в их колониях, все более громко заявляющих о своих собственных интересах.
Англо-французские отношения 60-х годов XVII в. и Северная Америка
В конце 1650-х — начале 1660-х годов в Англии и Франции произошли серьезные перемены, в конечном счете, оказавшие влияние и на судьбу их американских владений. В конце 1658 г. умер Кромвель; в 1660 г. в Англию вернулись Стюарты. В 1661 г. скончался кардинал Мазарини, и во Франции началось самостоятельное правление Людовика XIV, всерьез претендовавшего на гегемонию в Европе и во всем мире.
В 60-е годы XVII в. англо-французские отношения отличались крайней неустойчивостью. Хотя на всем протяжении этого периода обе державы стремились к сближению, это движение друг к другу шло по столь сложной траектории, что дело дошло даже до объявления войны, в которой, правда, не было сделано ни единого выстрела.
Вскоре после прибытия в Лондон Карл II начал активные поиски союзников. Поскольку пути к сближению с Голландией и Испанией оказались для него закрытыми из-за неприемлемости для англичан условий, выдвигавшихся этими державами (голландцы требовали отмены Навигационного акта, а испанцы — возвращения Ямайки и Дюнкерка), наиболее вероятным союзником оставалась Франция, служившая убежищем Стюартов в годы революции. Первым шагом навстречу Франции стали два династических брака: женитьба самого Карла II на португальской инфанте Екатерине Браганса и брак его сестры Генриетты и герцога Филиппа Орлеанского, брата Людовика XIV.[527] В октябре 1662 г. Карл II к неудовольствию даже многих своих ближайших советников продал Франции Дюнкерк и Мардик, завоеванные Кромвелем у испанцев, мотивируя сделку тем, что содержание этих крепостей стоит слишком дорого.[528]
Параллельно шло обострение англо-голландских противоречий, и в Лондоне все более ясно видели, что новая война с Республикой Соединенных Провинций неизбежна. В этой связи наибольшее опасение у англичан вызывало франко-голландское соглашение о взаимных гарантиях европейских владений, торговых и морских интересов, заключенное еще в апреле 1662 г.[529] С помощью своей сестры умной и обаятельной герцогини Генриетты Орлеанской Карл II пытался добиться более тесного союза с Францией или хотя бы гарантий французского нейтралитета на случай англо-голландской войны.[530] Но Людовик XIV в тот момент не хотел связывать себя какими-либо соглашениями. Французский король сам оказался в достаточно сложном положении. Он не хотел полного разрыва с Карлом II, но и не хотел, чтобы голландцы потерпели поражение от англичан.
Обращаясь непосредственно к Северной Америке, следует отметить, что в этот период здесь, с одной стороны, по-прежнему оставалась нерешенной акадийская проблема, а с другой — наметилась тенденция к расширению зоны англо-французского соперничества, связанная с теми изменениями, которые произошли на политической карте континента.
В 1664 г. англичане захватили Новые Нидерланды, территорию которых незадолго до этого Карл II пожаловал своему брату герцогу Йоркскому. Это событие имело несколько важных последствий. Во-первых, теперь английские поселения тянулись сплошной цепью вдоль всего Атлантического побережья современных США; во-вторых, был положен конец англо-голландскому соперничеству в Северной Америке, которое имело место в 30-50-е годы XVII в. и привлекало к себе внимание Новой Англии; в-третьих, став хозяевами долины реки Гудзон, англичане получали в свои руки единственный легко доступный «трансконтинентальный» путь в Канаду; наконец, в-четвертых, они унаследовали голландский пушной промысел, а вместе с ним хорошо налаженные контакты с могущественным, воинственным и высокоразвитым племенным союзом ирокезов, контролировавшим южное побережье озера Онтарио, через которое как раз и проходил вышеуказанный путь. Последнее обстоятельство было наиболее важным, так как с самых первых лет существования французской колонии в долине реки Св. Лаврентия ирокезы были ее заклятыми врагами, поскольку они являлись врагами всех племен, которые находились в орбите влияния Квебека. Начатая Лигой в середине 1640-х годов крупномасштабная война против союзных французам гуронов, алгонкинов и монтанье быстро перешла в войну против самой французской колонии, нанеся ей большой урон. К середине 1660-х годов конфликты французов с ирокезами продолжались. В то же время племена Лиги традиционно поддерживали контакты с европейскими поселениями долины Гудзона, в первую очередь с фортом Оранж (Олбани), где они получали от голландских торговцев оружие, боеприпасы, водку и другие европейские товары в обмен на меха. Таким образом, в руках у англичан, ставших преемниками голландцев, оказалось мощное орудие, которое можно было легко использовать в антифранцузских целях.
Наиболее дальновидные французские колониальные чиновники также прекрасно понимали стратегическое значение долины Гудзона для обеспечения безопасности поселений долины реки Св. Лаврентия. Еще в Записке, представленной правительству губернатором Новой Франции П. Дюбуа д'Авогуром (1661-1663), говорилось о том, что следует напасть на ирокезов с тыла, поднявшись по Гудзону.[531]
В 1666 г. знаменитый интендант Новой Франции Жан Талон в письме к Кольберу выдвинул план приобретения североамериканских владений голландцев в результате сделки, которую он советовал им навязать после окончания второй англо-голландской войны. С точки зрения Талона, «если бы Король, примиряя Голландию с Англией, настоял на возвращении первой Новых Нидерландов и в дальнейшем нашел возможность вести переговоры с Соединенными Провинциями <…> он бы смог добиться приемлемых условий, и эта страна, которая для них не столь существенна, усилила бы Короля, который приобрел бы два доступа в Канаду, что дало бы французам всю пушнину севера, которая пока приносит выгоду англичанам, связанными через Манхеттен и Оранж с ирокезами, которые в этом случае были бы поставлены под контроль Его Величества, а сверх того это позволило бы нанести удар, когда это Ему заблагорассудится, и держать Новую Англию замкнутой в ее пределах».[532] Эти слова лишний раз подтверждают правоту знаменитого историка и философа А.Дж. Тойнби, заметившего, что приобретение Нью-Йорка, возможно, спасло жителей Новой Англии от уничтожения.[533]
Возвращаясь к вопросу об Акадии, нужно отметить, что положение этой колонии продолжало оставаться сложным. Вокруг нее шла борьба, в которой как с английской, так и с французской стороны участвовало множество заинтересованных лиц. Так, в Англии, кроме Темпла, продолжавшего контролировать ключевые форты в этой колонии, на нее претендовали приближенные Карла II, а также многочисленные наследники Кёрков и Александера.[534] Если раньше противоречащие друг другу решения по поводу Акадии принимались только во Франции, то теперь так стали поступать и по другую сторону Ламанша. В 1661 г. с интервалом в полтора месяца английское правительство назначило губернаторами Акадииновой Шотландии сразу двух разных людей: Марка Харрисона и Томаса Бридона.[535] Темплу было приказано передать Бридону «форты Его Величества Пентагоэ и Сен-Жан».[536]
В начале 1662 г. неразбериха, царившая в Лондоне вокруг Акадииновой Шотландии, увеличилась еще больше за счет очередного демарша, предпринятого французской стороной. Компания ста участников и Ле Борнь, стремившиеся использовать произошедшие в Англии изменения в своих интересах, добились того, что в феврале 1662 г. французский посол граф д'Эстрад потребовал от Карла II возвращения Акадии, захваченной англичанами в мирное время.[537] В ответ английская сторона заявила, что права англичан на Акадию основываются на том, что эта территория находится во владениях подданных Британской короны, и, в свою очередь, пожаловалась на враждебные акции Ле Борня.[538]
