Дмитрий Волкогонов - Ленин: политический портрет. Кн. 2.
Ленин в это время находился в одном из своих многочисленных отпусков в селе Корзинкино, что близ Троице-Лыкова Московской губернии. Выезд его был, если можно так сказать, "антицерковным", антирелигиозным. Здесь он написал программную статью для журнала "Под знаменем марксизма", которую озаглавил "О значении воинствующего материализма". Крупская вспоминала, что во время прогулок в Корзинкине Ленин много говорил на антирелигиозные темы. Ленин был как бы весь "заряжен" против церкви.
Содержание письма, конечно, партийной историографией было сокрыто от всех, в том числе и от правоверных ленинцев. В "Биографической хронике" ему уделено неполных пять строк о том, что Ленин "считает необходимым решительно провести в жизнь декрет ВЦИК от 23 февраля 1922 года об изъятии церковных ценностей…". И все. А в так называемом "Полном собрании сочинений" шесть страниц письма уложили в шесть более откровенных строк в приложении: "Ленин в письме членам Политбюро ЦК РКП(6) пишет о необходимости решительно подавить сопротивление духовенства проведению в жизнь декрета ВЦИК от 23 февраля 1922 года…"
Умышленное сокрытие правды есть тоже ложь, зло универсальное… Но для "Полного собрания сочинений" вождя это дело обычное: умолчание, купюры, вынесение в приложения, которые читают только специалисты.
Ленин редко писал в последнее время такие обстоятельные, продуманные письма, все больше записочки, писульки своим коллегам, которые порой требовали настоящей дешифровки — вождь всегда спешил. Это письмо адресовано секретарю ЦК Молотову для ознакомления всех членов Политбюро. Ленин был всегда осторожен и подобные документы, выходившие из-под его пера, старался сразу же сделать большой тайной. Пусть документ "работает", но его авторство не должно быть известно… Поэтому в письме, написанном 19 марта 1922 года, присутствует важное предисловие: "Просьба ни в коем случае копии не снимать, а каждому члену Политбюро (тов. Калинину тоже) делать свои заметки на самом документе". Ленин понимает, что то, что он напишет, нельзя оправдать никакой "революционной целесообразностью". Пером водила рука инквизитора.
Письмо на шести страницах далеко выходит за рамки отношения Ленина к церкви — это зеркало политического и нравственного лица вождя. Я не могу полностью привести здесь это (теперь уже известное) письмо. Но некоторые выдержки из него напомню читателю.
"По поводу происшествия в Шуе, которое уже поставлено на обсуждение Политбюро, мне кажется, необходимо принять сейчас же твердое решение в связи с общим планом борьбы в данном направлении… Если сопоставить с этим фактом то, что сообщают газеты об отношении духовенства к декрету об изъятии церковных ценностей, а затем то, что нам известно о нелегальном воззвании патриарха Тихона, то станет совершенно ясно, что черносотенное духовенство во главе со своим вождем совершенно обдуманно проводит план дать нам решающее сражение именно в данный момент".
Воспаленный мозг Ленина как всегда мыслит "фронтовыми" категориями, и лидер партии явно подтасовывает реальные факты о "нелегальном воззвании Тихона", "решающем сражении". Это он, а не церковь решил тайно подготовить и нанести сокрушающий удар. Далее в письме следует перечисление мер, которые, по мысли Ленина, необходимо предпринять. Ленин расценивает ситуацию, "когда мы можем 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией… Мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности совершенно немыслимы. Взять в свои руки фонд в несколько сотен миллионов рублей (а может быть, и в несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало…".
Но при чем здесь голод и помощь голодающим? "Конфискационное" мировоззрение Ленина вновь демонстрирует себя в полной красе. Как же он собирался "строить социализм", если полагает, что без грабежа церквей "никакое хозяйственное строительство… немыслимо"?
За все время пребывания у власти Ленин только и делал: реквизировал, отбирал, лишал, изымал, репрессировал. По-моему, для него часто было главной заботой решить: что и где еще можно отобрать у людей? Заводы, фабрики, банки, хлеб, дороги, личные ценности, дома, квартиры, одежда (были специальные декреты об изъятии теплых вещей и обуви у буржуазии), театры, лицеи, типографии… Отобрано все. Все это стало возможным потому, что Ленин изъял на много десятилетий у людей главную ценность — свободу. Все остальное — производное.
Ленин продолжал: "Один умный писатель по государственным вопросам (Макиавелли? — Д.В.) справедливо сказал, что если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществлять их самым энергичным образом и в самый кратчайший срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут…"
Автор письма ошибся. Народ, который он повел по пути коммунизма (не спрашивая его), вынес невероятное на протяжении десятилетий. Только гражданская война, которую он так воспевал еще в Швейцарии, стоила России 13 миллионов человеческих жизней. После ее окончания до начала коллективизации ("счастливый нэп") погибло в лагерях, при подавлении антисоветских выступлений, бунтов в глубинке около 1 млн. человек. Ну а с 1929 года до 1953-го (смерти "первого ленинца") в стране было репрессировано 21,5 млн. человек… Вынесли…
Ленин, отмечая в письме выгодный международный момент для глобальной карательной операции против церкви, приходит "к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий". Этого, надо сказать, он добился: церковь превратили в служанку партии, внедрив в состав церковнослужителей огромное количество своих агентов. Если после революции в России насчитывалось около 80 тысяч церквей, то в 1950 году (когда в ходе Отечественной войны произошло некоторое оживление религиозной деятельности и количество церквей несколько возросло и сам Сталин обратился к церкви за помощью) осталось лишь 11 525 храмов.
Ленинский удар по церкви сопоставим со сталинским наступлением на крестьянство. Мне жалко видеть стариков и старушек, дефилирующих порой и сегодня на Красной площади с портретами вождя. Многие из них хотят одновременно сохранить любовь к Богу и "воинствующему атеисту" — Антихристу с прищуренными глазами.
Думаю, что никто и никогда не наносил церкви такого колоссального духовного ущерба и физического урона, как Ленин. По ряду данных, после команды вождя в России было расстреляно 14 тысяч священнослужителей и активистов церкви (входивших в церковные советы и общины). По ленинским меркам этого было явно мало. А ведь он требовал в своем письме: провести совместное совещание с руководителями ГПУ, Народного комиссариата юстиции и Ревтрибунала, где поставить конкретную задачу: "Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удается нам по этому поводу расстрелять, тем лучше".
Что касается Шуи, то вождь распорядился и по этому эпизоду. Политбюро должно дать директиву, писал он, "чтобы процесс против шуйских мятежников, сопротивляющихся против помощи голодающим, был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности, также и не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных центров".
Свои наброски письма Ленин в тот же день, 19 марта, продиктовал по телефону М.Володичевой, так как он не собирался приезжать на очередное заседание партийного ареопага. Директиву, страшную директиву, он дал, теперь пусть думают, как лучше ее выполнить.
Все было исполнено, как и распорядился Ленин. А заседаний Политбюро, посвященных директиве, в силу важности церковного вопроса провели несколько. 20 марта Каменев, Сталин, Троцкий и Молотов на своем заседании заслушали проект решения, которое подготовил Председатель Реввоенсовета Л.Д.Троцкий. С небольшими поправками пространное, из 17 пунктов постановление было принято. Составили центральную комиссию под председательством Калинина, в которую вошли Яковлев, Сапронов (Белобородое), Уншлихт, Красиков, Винокуров, Базилевич. Курировать комиссию поручили члену Политбюро Троцкому. Такие же комиссии решили создать и на местах. Предусмотрели, "чтобы национальный состав этих официальных комиссий не давал повода для шовинистической агитации". По этой причине не стал официальным членом комиссии еврей (хотя фактически ею руководил) Троцкий. Решили развернуть широчайшую агитацию, внести раскол в церковь, поддерживая "обновленцев". Провести кампанию в кратчайший срок, после чего арестовать все видное духовенство. Поблизости от церкви во время изъятия ценностей должны быть войска, коммунисты, люди из частей особого назначения.
