Дмитрий Волкогонов - Триумф и трагедия, Политический портрет И В Сталина (Книга 2)
Обзор книги Дмитрий Волкогонов - Триумф и трагедия, Политический портрет И В Сталина (Книга 2)
Волкогонов Дмитрий
Триумф и трагедия, Политический портрет И В Сталина (Книга 2)
Дмитрий Волкогонов
Триумф и трагедия. Политический портрет И.В.Сталина (книга 2)
За ошибки государственных деятелей
расплачивается нация.
Н. Бердяев
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ И. В. СТАЛИНА .
Книга вторая
Волкогонов Д. А., 1989 г. Книгу первую см. в "Роман-газете" No 19-20 за 1990 г.
КАТАСТРОФИЧЕСКОЕ НАЧАЛО
Сталин с трудом постигал смысл слов Жукова, который продолжал тревожно-удивленно бросать в телефонную трубку:
- Товарищ Сталин, Вы меня слышите? Вы меня поняли, товарищ Сталин? Алло, товарищ Сталин...
Наконец человек, на плечи которого навалилась такая фантастическая тяжесть, ответил глухим голосом:
- Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву, чтобы вызвал всех членов Политбюро...
Положив трубку, Сталин с минуту постоял около стола, невидящими от потрясения глазами скользнул по циферблату старинных часов, стоявших в углу комнаты: меньшая стрелка едва переползла временной рубеж у цифры четыре. Вчера Политбюро своей нерешительной Директивой No 1 дало как бы робкий сигнал тревоги Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, К.ОВО, ОдВО, подчеркнув при этом: "Задача наших войск - не поддаваться ни на какие провокационные действия..." На запоздалый, едва "читаемый" сигнал войска не успели ответить активными действиями. Сталин подсознательно понимал, что произошло: началось нечто страшное, огромное и трагическое в судьбе страны, народа и, конечно, его, первого человека в этом гигантском государстве. Но даже он, хорошо знавший, какие колоссальные военные силы стояли лицом к лицу на границе, не представлял, сколь катастрофическим будет начало войны. Зная многие технические, оперативные, организационные слабости Красной Армии, он даже мысленно не мог допустить, что, скажем, через шесть дней после начала войны падет Минск и танковые клинья немцев будут с треском распарывать все новые и новые безуспешно создаваемые рубежи обороны... Автоматически застегивая пуговицы на френче, известном миллионам советских людей по бесчисленным фотографиям и портретам, Сталин не мог слышать далекой канонады десятков тысяч немецких орудий, обрушивших прицельный огонь по позициям советских войск, пограничным заставам, долговременным укреплениям. В те минуты, когда он садился в машину, в Бресте, Бобруйске, Вильнюсе, Вентспилсе, Гродно, Кобрине, Киеве, Минске, Житомире, Слониме, Севастополе, десятках других городов рвались немецкие бомбы, оповещая о приходе молоха войны. Машина Сталина в сопровождении двух автомобилей охраны мчалась по пустынным улицам Москвы к Кремлю, а в это время тысячи немецких танков уже кромсали своими гусеницами земную твердь Отечества. Тот, кому довелось когда-нибудь видеть таежный пожар, знает, сколь стремительно гонит ветер огненный вал по лесным массивам... Пожар нашествия растекался смертельной огненной лавиной, пожирая тысячи городов и сел, миллионы человеческих судеб.
Как мог Гитлер решиться вести войну на два фронта? Он что, настоящий безумец? Сталин никак не хотел понять, что Гитлер, захватив Париж, фактически ликвидировал один фронт и надеялся, что русская, восточная, кампания тоже будет молниеносной. Мысль Сталина искала спасительную зацепку: а может быть, военные просто паникуют перед лицом крупномасштабной провокации? Тот же Павлов еще два или три дня назад прислал телеграмму (кажется, уже не первую) с просьбой "разрешить занять полевые укрепления вдоль госграницы". Он приказал Тимошенко ответить командующему ЗапОВО отказом, так как выдвижение войск может спровоцировать немцев, которые, похоже, давно ждут подходящего предлога... Нужно прежде всего запросить Берлин: возможно, это только проба сил? Разве хасанские события привели к войне с Японией?
Войдя в специальный,-только для него, подъезд и поднявшись к себе в кабинет, Сталин, проходя через приемную, бросил бледному Поскребышеву:
- Приглашайте всех, сразу...
Неслышно, как-то осторожно, молча зашли члены и кандидаты в члены Политбюро, за ними Тимошенко и Жуков. Не здороваясь с вошедшими, Сталин произнес, не обращаясь ни к кому конкретно:
- Свяжитесь с германским послом... Молотов вышел. Наступила тягостная тишина. За столом сидели те, кого пригласил Поскребышев:
А. А. Андреев, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, А. И. Микоян, М. И. Калинин, Н. М. Шверник, Л. П. Берия, Г. М. Маленков, Н. А. Вознесенский, А. С. Щербаков. Вернувшись, Молотов почувствовал, что не только Сталин, но и вся "дартверхушка" напряженно смотрит на него. Подходя к своему стулу, нарком иностранных дел глухо выдавил:
- Посол сообщил: германское правительство объявило нам войну.- Заглянув в бумажку, которую держал в руках. Молотов добавил: - Формальный повод стандартный: "Националистская Германия решила предупредить готовящееся нападение русских..."
Тишина стала словно густой, вязкой. Сталин сел за стол, посмотрел на Молотова, вспомнил, как .тот полгода назад, здесь же, после приезда из Берлина уверенно докладывал:
- Гитлер ищет нашей поддержки в борьбе с Англией и ее союзниками. Нужно ждать обострения их противоборства. Гитлер мечется... Ясно одно - вести борьбу на два фронта он не решится. Думаю, у нас есть время укрепить западные границы. Но смотреть надо в оба: имеем дело С авантюристом...
Сталин еще раз взглянул на Молотова, теперь уже зло: "...у нас есть время..." Тоже мне, провидец... В душе нарастала тревога. Сталин чувствовал себя нагло Обманутым. Пожалуй, впервые за долгие годы он ощутил растерянность и неуверенность. "Вождь" привык к тому, что события развивались в соответствии с его волей. Он не хотел, чтобы послушные соратники увидели проявление его слабости. Все ждали его слов и распоряжений.
Тягостную паузу прервали слова Тимошенко:
- Товарищ Сталин! Разрешите доложить обстановку?
- Докладывайте.
В кабинет вошел первый заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. В его кратком докладе было мало новой информации:
после ураганного артиллерийского обстрела и авиационных налетов в ряде районов северо-западного и западного направлений крупные силы немецких войск вторглись на советскую территорию. Многие погранзаставы, встретив в первом бою гигантский каток германской военной машины, погибли, но не оставили боевых позиций. Авиация противника непрерывно бомбит аэродромы. Какими-либо другими конкретными данными Генштаб пока не располагал. Никто из присутствующих в кабинете не мог даже представить, сколь драматично и стремительно будут развиваться дальнейшие события.
ПАРАЛИЗУЮЩИЙ ШОК
Нет, в первый день большого шока у Сталина не было. Была заметная растерянность, злоба на всех - его так жестоко обманули,- тревога перед неизвестностью. Тот первый день члены Политбюро почти сутки пробыли у него в кабинете, ожидая вестей с границы. Лишь изредка они выходили, чтобы позвонить, выпить чаю, размяться. Говорили мало. Все в душе надеялись, что это лишь временные неудачи. Никто не сомневался, что Гитлер получит достойный отпор. Возможно, переговаривались между собой члены партийного ареопага, на неделю-другую в районе границы завяжутся жестокие бои. Война может на какое-то время стать позиционной, до тех пор пока Красная Армия не нанесет агрессору сокрушающий ответный удар...
У Маленкова в папке лежал проект директивы Главного управления политической пропаганды "О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время", переданный ему в середине июня начальником Главного управления политпропаганды А. И. Запорожцем, которого на второй день войны Сталин заменит армейским комиссаром Л. 3. Мехлисом. 20 июня Маленков, придя по вызову Сталина в его кабинет и получив очередное задание, передал "вождю" эту директиву ГУПП. Ее стали готовить после заседания Главного Веенного Совета и выступления Сталина перед выпускниками военных академий 5 мая 1941 года. "Вождь" дал ясно понять: война в будущем неизбежна. Нужно быть готовыми к "безусловному разгрому германского фашизма". В соответствии с указаниями Сталина в директиве, которую он так и не успел одобрить до начала войны, узловыми были следующие положения:
"Новые условия, в которых живет наша страна, современная международная обстановка, чреватая неожиданностями, требуют революционной решимости и настоянной готовности перейти в сокрушительное наступление, на врага... Все формы пропаганды, агитации и воспитания направить к единой цели политической, моральной и боевой подготовке личного состава, к ведению справедливой, наступательной и всесокрушающей воины... воспитывать личный состав в духе активной ненависти к врагу и стремления схватиться с ним, готовности защищать нашу Родину на территории врага, нанести ему смертельный удар..."
Проект директивы, кроме Маленкова, смотрел Жданов. В конце концов дело не в директиве, а в уверенности политического руководства, что страна способна отразить любое нападение и разгромить агрессора. Директива была подготовлена в духе предложений Г. К. Жукова по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР, переданных в мае Сталину. Там тоже говорилось о необходимости "упредить противника и разгромить его главные силы на территории бывшей Польши и Восточной Пруссии". Генштаб и ГУПП полагали, что оборона может быть лишь кратковременной: войска готовились наступать. Отра-. зить нападение и наступать... Поэтому в первые день-два после начала войны у партийного и военного руководства не возникали мысли о катастрофе. Она как бы исключалась.
