Олег Соловьёв - Русские масоны. От Романовых до Березовского
В этом отношении показательна переписка Ленина с видным большевиком из Москвы И.И. Скворцовым-Степановым, которая прошла мимо внимания историков, хотя по ряду веских свидетельств он входил, вероятно, если не в московскую ложу «Возрождение», то поддерживал близкие отношения с Обнинским, годовщину самоубийства которого он отметил в статье его памяти169. А в 1909 г., занимая левацкие позиции, обращался с критикой к Ленину. Письма остались неизвестными, ответы же сохранились. В ответ на первое письмо Скворцова от 20 сентября 1909 г. Ленин сообщает о полном несогласии с предложением «ликвидировать веру во второе пришествие общедемократического натиска», повторяя: «Мы не можем «ликвидировать» идею «общедемократического натиска» при общем выводе о требовании «общедемократического натиска», дабы при успехе получить все, при неудаче часть170. Таким образом, речь шла о вероятности повторной революции в России, к чему следует готовиться загодя, в рамках объединенной оппозиции царизму, ради общего «натиска», как и предлагал меньшевикам Обнинский. Лидер большевиков к поддержке подобных замыслов склонялся только в случае принятия либеральной буржуазией партийных требований с готовностью идти и на компромисс в случае необходимости.
Возможно, Скворцов-Степанов уведомлял руководителя и о новой книге Обнинского, который полуиронически писал насчет трафаретных измышлений черносотенцев: «Почти столетие мирно спавшее в гробу русское масонство показалось воскресшим к новой жизни. Оставим там, в гробу этом, внешние доказательства в виде орудий ритуала и мистических книг. Оно выступило в эмансипированном виде политической организации, под девизом которой «свобода, равенство, братство» могли соединиться чуть ли не все политические группы и партии, соединиться для того, чтобы свергнуть существующий строй, — это ли не страх, не опасность! И шла прямая апология масонского учения, основанного на любви к человечеству вообще и к страждущей его части в особенности. «Только в одной этой организации могли встречаться революционеры и цари, бедные и богатые, христиане и евреи, все объединенные любовью к человечеству, миру и прогрессу». По его словам, европейская история последних 100—150 лет протекает под некоторым давлением масонства. Наконец, заявлялось: «В России почвы для восстановления масонского ордена нет, конечно, нет; тем более существуют и другие пути, но которым просачиваются отдельные оппозиционные ручьи, сливаясь в конце их в общее море, размеры и глубина которого пропорциональны силе реакции»171. Здесь имелось в виду создание широкой оппозиции самодержавию.
Переводя подобные заходы на более простые для рядовых партийцев соображения, Ленин подводил итоги в мае 1910 г. формулировкой об окончательном разрыве «легалисто-ликвидато-ров» с РСДРП и сплочении их в «группу независимых социалистов (независимых от социализма и зависимых от либерализма, конечно)». Одним из симптомов этого считались выступления журнала «Возрождение». И далее: «Насколько оформлена эта группа, состоит ли она из одной организации или из ряда отдельных кружков, весьма loose (свободно, некрепко) между собою связанных, этого мы пока не знаем, да это и неважно. Важно то, что тенденции к образованию независимых от партии групп, — давно бывшие у меньшевиков — привели теперь к новому политическому образованию». А чтобы не оставалось никаких сомнений, отмеченные явления напрямую связывались с аналогичными по существу французскими. «Мильеран, Вивиаии, Бриан принадлежали к социалистической партии, но неоднократно действовали независимо от ее решений, вопреки им, и вступление Мильерана в буржуазное министерство, под предлогом спасения республики и охраны интересов социализма, привело к разрыву его с партией. Буржуазия наградила изменников социализма должностями министров. Тройка французских ренегатов продолжает называть себя и свою группу независимыми социалистами, продолжает оправдывать свое поведение интересами рабочего движения и социальной реформы»172.
Русские эмигранты во Франции прекрасно знали, что двое из упомянутой троицы являлись масонами,, другие, близкие им по взглядам, шли в том же фарватере. Правда, Мильерана, адепта ложи «Дружба», за голосование в палате депутатов против главы правительства брата Комба исключили оттуда, Вивиапи же (ложа «Право и Справедливость») продолжал делать карьеру, став первым министром на специально учрежденном посту по проблемам труда. Позднее он будет сенатором и даже премьер-минист-ром. Нашим современникам такая история, конечно, напомнит поведение ренегатов компартии Селезнева, Горячевой и Губенко, которые за неподчинение решениям пленумов КПРФ получили от властей желанное вознаграждение.
Как мы полагаем, вступление Ленина в парижскую ложу объяснялось не приверженностью масонству, но стремлением ближе ознакомиться с функционированием Великого Востока для возможного использования его приемов парламентской борьбы применительно к отечественной действительности. Иные аспекты деятельности «вольных каменщиков» ему не импонировали, и он не продвинулся дальше степени ученика, несмотря на подходящие условия. Однако сам факт посвящения им тщательно скрывался, при соблюдении взятых на себя обязательств о неразглашении ничего происходящего в Ордене без согласия руководства. Этим, полагаем, объясняется полное молчание насчет деятельности как французского центра, так и его российского филиала.
Примерно за пару лет существования доморощенные масоны, помимо организационной работы, определили и предприняли шаги в области внутренней политики, взяв на вооружение тактику французских братьев, по созданию левоцентристского блока при участии ликвидаторской верхушки РСДРП. Однако вследствие настороженности главных партийных фигур и особенно сопротивления большевиков, задуманное полностью осуществить не удалось, и дело свелось к взаимным зондажам по поводу намерений сторон, хотя основные цели и возможности сотрудничества на определенных условиях считались приемлемыми.
В между!ia{X)дной плоскости усилия адептов направлялись в первую очередь на получение признания своего Верховного Совета иностранными послушаниями, и во вторую — на установление контактов с турецкими братьями, которые внесли существенный вклад в победу младотурецкой революции 1909 г., мирным путем ограничившую деспотию султана Абдул-Гамида. Заграничные вояжи завершились только установлением контактов да получением полезной информации Бебутовым в Константинополе о методах деятельности тамошних «вольных каменщиков»173.
Можно согласиться с предположением, что численность адептов мастерских Вел икот Востока не превышала 100 человек, причем почти четверть их принадлежала к кадетам. Масонами являлись депутаты /Думы разных созывов А. Н. Букеиханов, Ф.А. Головин, В. А. Караулов, Е.И. Кедрин, А.М. Колюбакин, С.А. Кот-ляревский, В.А. Маклаков, В.II. Обнинский, К.К. Черносвитов, А.И. Шингарев, Ф.Р. Штейнгель и др.174 Совершенно очевидна физическая невозможность для них осуществлять сколько-нибудь заметное воздействие на политическую жизнь страны. Мало заметны они были и среди интеллигенции, и потому их никак не обнаруживала вездесущая охранка. Активность братьев ограничивалась по существу Петербургом и Москвой, провинциальные ложи почти себя не проявляли.
В то я^е время наблюдался небольшой всплеск работы мистических ассоциаций орденов мартииисггов и филалетов, не занимавшихся политическими делами. Из-за малочисленности и конспиративности сведений о них сохранилось еще меньше, нежели о выше освещенных братствах. К тому же до сих пор исследователи путают общества мистиков масонского типа с кружками оккультистов и спиритов, которых жандармы даже пытались выдать за подлинных «вольных каменщиков», да и сколотить на такой базе целые мифические организации, откуда и взялся термин «полицейское масонство». Особенно последнее было свойственно Москве, где охранники при содействии авантюриста И. Персица запустили в ход фиктивную Великую Ложу «Астрея», якобы чудом сохранившуюся с начала предыдущего века. На подделку клюнул серьезный ученый-эмигрант С.П. Мельгунов и ряд отечественных авторов175.
Со своей стороны, предпочтем опереться на материал «записки» Кандаурова, который сообщает: «После отъезда Филиппа из России в Петербург вскоре прибыл гроссмейстер ордена мартинистов Папюс (доктор Анкосс) и ею сотрудник Минский... Папюс основал следующие мартинистские ложи: в Петербурге «Аполлония» (председатель сначала фон Мобес, а потом Антошевский), в Москве «Св. Иоанн Равноапостольный» (предс. Казначеев, члены фон Гейер, Рындина, П. Соколов, Хорват и др.), в Киеве в 1912 г. «Св. Владимир Равноапостольный» (предс. многоизвестный Мар-котун)»176. Названный выше Минский весной 1910 г. направил в МВД прошение о признании его делегатом для России от Верховного Совета Ордена мартинистов, но получил отказ «за непредос-тавление необходимых документов». Хотя тот выдавал себя за австрийца, полиция вскоре установила его русское подданство при католическом вероисповедании. Вопреки законодательным за-
