Олег Соловьёв - Русские масоны. От Романовых до Березовского
В развитие обозначенной линии молодой кадет из московской ложи «Возрождение» В.II. Обнинский был направлен в мае 1908 г. в Париж для установления рабочих контактов с пределавителями левой эмиграции. И мая меньшевик Ф.И. Дан уведомил Г.Б. Аксельрода, что он и Г.В. Плеханов в качестве представителей редакции газеты «Голос социал-демократа» встретили Обнинского, сообщившего о возникновении московского кружка из левых кадетов, членов партии демократических реформ, народных социалистов, трудовиков, эсеров, меньшевиков и беспартийных левых, стоявших на платформе «непримиримости к существующему правительству». Политическое положение в стране расценивалось как затишье перед бурей, призванное в дальнем! шем смести монархию. Готовясь к этому, кружок обсуждал текущие вопросы, намечал пункты, по которым представители всех входящих в него партий могли бы, каждая по-своему, вести кампанию дискредитации правительства, в том числе через намеченные филиалы в провинции. Обнинский хотел бы узнать мнение редакции меньшевистской газеты насчет возможности публиковать подробную информацию и просить разрешения доставлять ей материалы.
Очевидно, предполагаемые партнеры озаботились сперва сведениями о прибывшем посланце. Не исключена и их осведомленность на сей счет. Ведь во многих отношениях Обнинский был фигурой примечательной, видным кадетским деятелем, близким к руководству партии, он являлся членом первой Госдумы, после ее роспуска властями подписал вместе с соратниками т.н. Выборгское воззвание против самоуправного произвола, за что отбыл трехмесячное тюремное заключение. Проявил себя также в журналистике и издательском деле. Пожалуй, он один из первых выпустил в свет сборник материалов о революционном движении, где содержались строки: «Мы, депутаты первого русского парламента, не более как каменщики, слагающие фундамент для этого здания, и народ охранит нас во времена ответственной работы от посягательств прежних хозяев, оставшихся ныне не у дел». Похожий рефрен еще громче звучал в конце книги с рассуждениями о «залагаемом подножии просторного храма, в коем народ будет свершать святое служение своей родине»166. К тому же публицист подвизался главным образом в Москве, входя в местную ложу «Возрождение», о чем Дан и Плеханов, видимо, догадывались.
Поэтому они подтвердили всегдашнее сочувствие идее объединения оппозиционных сил для «натиска», но сейчас, мол, необходимые условия отсутствуют. Все-таки последовало обещание отнестись к начинаниям москвичей с полным сочувствием в случае принятия следующих условий: участники не станут именоваться «организацией» и фактически не войдут в ее состав, в сфере политической речь пойдет о подобии клуба, где деятели различных направлений обмениваются мнениями,’ дабы узнать о Мыслях и действиях других партий. «Мы же лично никакого прямого отношения к этому кружку иметь не будем». Обнинский высказал «полное удовлетворение» и обещал выполнить высказан-
пые ему пожелания. Лидеры меньшевиков, без сомнения, уяснили истинную подоплеку общества, возможно, стремящегося образовать новую либеральную партию при покровительстве крупных финансово-промышленных магнатов. Из опасений скомпрометировать себя в глазах последователей, они сочли нецелесообразным открыто вступить в кружок или дать прямое согласие на сотрудничество с ним и дипломатически остановились на промежуточном варианте. В примечании составителей сборника, откуда извлечен настоящий материал, говорится: «Как видно из переписки, сохранившейся в бумагах Ю.О. Мартова, последний к сообщению Обнинского отнесся более скептически, чем Г.В. Плеханов и Дан. Из начинаний Обнинского ничего существенного не вышло»167.
Позволим себе в этом усомниться. Вряд ли стоит приписывать иным обстоятельствам выход в Москве с 15 декабря 1908 г. «общественно-политического, культурно-философского, популяр-но-научиого, литературно-художественного» журнала с красноречивым названием «Возрождение». В этом меньшевистском органе сотрудничали открыто, без псевдонимов или с использованием таковых, давно известных полиции, политические эмигранты Дан, Мартов* Мартынов, Дейч, Маслов и другие. Обстоятельства появления журнала и каналы его финансирования инициаторы скрывали. Укажем еще на одно обстоятельство, проливающее некоторый свет на вопрос. 4 февраля 1909 г. по сообщению Московского охранного отделения в Департамент полиции из РСДРП «выделилась группа меньшевиков», считавших, что «партия как подпольная организация должна быть распущена, ибо своим существованием ничего, кроме вреда рабочему классу, принести не может, не пользуясь авторитетом в массах и порождая лишь ненужные репрессии». Подпольная большевистская газета Москвы «Рабочее знамя» напечатала за подписью Г.И. Хундадзе письмо в редакцию от имени единомышленников: «Несколько времени тому назад в Москве организовалась группа интеллигентов, которая под флагом работы в легальных учреждениях пролетариата ведет борьбу против РСДРП». Как сообщалось далее в статье, п ре дета-вители течения автора «ничего общего» с подобной группой не имеют и начнут бороться «против всех врагов партии, как бы они там ни назывались»1. Словом, имелись в виду попытки консолидации ликвидаторского течения, игравшего на руку царизму. Отсюда и издание «Возрождения» с ведома властей и, очевидно, при поддержке предпринимателей. За активную пропаганду ликвидаторства журнала стали систематически критиковать большевики. Да и в меньшевистской среде произошел раскол, Плеханов и ряд его приверженцев поспешили себя объявить меньшевиками-пар-тийцами и начали дрейфовать в нап{)авле11ии сторонников Ленина.
Отношение последних к масонству было весьма непростым. Их, безусловно, привлекал конспиративный опыт иностранных «вольных каменщиков», помноженный на тактические приемы нейтрализации противников. Тому способствовало и общение ленинцев с масонами по линии контактов с зарубежными рабочими партиями и II Интернационалом во главе с бельгийским масоном Гюисмансом и близкими ему лицами. Исследователей в этом отношении давно привлекает личность В.И. Ленина, который почему-то не упомянул ни одним словом в своих опубликованных произведениях и переписке об Ордене, тогда как Маркс и Энгельс нередко делали по его поводу нелестные замечания в связи с критикой авантюр Бакунина. Известно, что Ленин с декабря 1908 г. обосновался в Париже, где, в частности, в круг его близких знакомых входили масоны — зять Маркса П. Лафарг и революционный певец Монтепос, что, конечно, ни о чем не говорит.
Тем не менее, авторитетный французский справочник утверждает: «Владимир Ульянов якобы был посвящен в парижскую ложу «Союз Бельвиля Великого Востока Франции» перед войной
1914 г. Поскольку же архивы такой мастерской рассеялись, формальные следы принадлежности Ленина к масонству отсутствуют. По категорическим утверждениям одних, он являлся масоном, по столь же категорическим заявлениям других, это отрицается. С уверенностью известно лишь, что он в то время был другом Монтепоса, членом названной ложи. Покрытые в качестве савана знаменем Парижской Коммуны останки Ленина, выставленные в Кремле, расположены, к удивлению, соответственно степени ученика масона»168. Наши ученые ссылаются на невозможность документально подтвердить данную гипотезу. Однако полагаем, что историк, в отличие от юриста, вправе опираться в своих предположениях и на косвенные свидетельства. Он всегда искатель истины, стремящийся из разрозненных данных сделать объективное заключение. А в освещаемом случае такого рода фактов предостаточно.
По чисто прагматическим соображениям Ленин не мог не интересоваться масонством, о «происках» которого французская печать трубила чуть ли не ежедневно, и потому наверняка находился в курсе деятельности Великого Востока, зная и о преследованиях отечественных масонов царскими властями. Он понимал смысл оппозиционности тех и других, как и враждебность к большевикам. Однако не считал возможным открыто критиковать тайные общества сторонников иностранной буржуазии, как и противников царизма. Отсюда вытекала его линия на осуждение ревизионизма конкретных деятелей без привязки их к масонству, пусть и ясной для себя принадлежности. Очевидно, именно его адептов он имел в виду под «кадетами второго призыва», отмечал тенденцию к созданию «новой политической организации», члены которой отличались от своих предшественников 1905 г., причем за ними тянулись меньшевики и эсеры.
