Геннадий Левицкий - В плену страстей. Женщины в истории Рима
В 175 году в Сирии наместник Авидий Кассий, восстав, провозгласил себя императором. По слухам, он действовал «по желанию Фаустины, считавшей мужа безнадежно больным». Что касается здоровья Марка Аврелия, то он им не отличался: Капитолии пишет, что «его здоровье пошатнулось» еще в отроческом возрасте оттого, что будущий император тратил слишком много сил на различные науки.
Вулкаций Галликан считает, что Фаустина не причастна к сирийским событиям; он не согласен с Марием Максимом, который, «желая очернить ее, утверждает, что Кассий присвоил себе императорскую власть при ее содействии».
В подтверждение своей версии Вулкаций приводит письма Фаустины к мужу, в которых она требует предать смерти Авидия Кассия.
Первое письмо: «Завтра я сама спешно выеду в альбанскую усадьбу, согласно твоему приказу. Но я убедительно прошу тебя, если ты любишь своих детей, самым суровым образом расправиться с этими повстанцами. И полководцы, и воины привыкли действовать преступно, если их не подавить, то они сами будут подавлять».
И во втором письме Фаустина умоляет уничтожить Кассия именем своих детей: «Моя мать Фаустина убеждала твоего отца Пия — во время отложения Цельза — проявить любовь прежде всего по отношению к своим, а затем уже к чужим. Ведь нельзя назвать любящим того императора, который не думает о своей жене и детях. Ты видишь сам, в каком возрасте наш Коммод. Зять же наш Помпеян стар и не уроженец Рима. Подумай, как поступить с Кассием и его сообщниками. Не давай пощады людям, которые не пощадили тебя и не пощадили бы меня и наших детей, если бы победили…»
«Из этих писем можно понять, что Фаустина не была сообщницей Кассия, — делает вывод Вулкаций Галликан, — что она даже побуждала мирно расположенного и помышлявшего о милосердии Антонина применить суровое наказание и настаивала на необходимости такой кары».
И все же настойчивость Фаустины больше похожа на желание избавиться от сообщника, который может заговорить и сказать лишнего. В конце концов, Кассия убили и принесли его голову Марку Аврелию. «Однако Марк не обрадовался убийству Кассия…» — сообщает Юлий Капитолии. Похоже, такой конец мятежника не входил в планы императора, но очень устраивал императрицу.
Фаустина активно участвовала в государственных делах и даже имела огромное влияние на мужа-философа. «Ему (Марку Аврелию) ставили в вину то, что он выдвигал на разные высокие места любовников своей жены — Тертулла, Тутилия, Орфита и Модерата, хотя Тертулла он однажды застал завтракающим вместе с ней», — сообщает Капитолии.
Фаустина была весьма воинственна. По примеру Агриппины Старшей, императрица участвовала во всех летних военных походах мужа, за что он ее называл «матерью лагерей». Во время одной из таких кампаний Фаустина «умерла от внезапно постигшей ее болезни в поселке Галале у подошвы Таврских гор».
По уверению Капитолина, Марк Аврелий очень переживал смерть жены и сделал все, чтобы увековечить ее память. «Он просил сенат назначить Фаустине почести и храм и произнес похвальную речь, хотя молва упорно обвиняла ее в безнравственности. Антонин либо ничего не знал об этом, либо делал вид, что не знает. Он учредил в честь своей умершей жены „фаустинских девочек“. Он принес благодарность сенату за объявление Фаустины божественной… Поселок, в котором умерла Фаустина, он сделал колонией ее имени и выстроил ей храм, но впоследствии этот храм посвятили Гелиогабалу».
Марк Аврелий, конечно, знал о приключениях и пристрастиях своей жены. Но он был философом и руководствовался в отношениях с ней собственным правилом: «Какие уж привелись обстоятельства, к тем и прилаживайся, и какие выпали люди, тех люби, да искренно!»
И другая мысль императора-философа: «Любить только то, что тебе выпало и отмерено. Что уместнее этого?»
Еще одна житейская мудрость от Марка Аврелия: «Когда тебя задевает чье-нибудь бесстыдство, спрашивай себя сразу: а могут бесстыдные не быть в мире? Не могут. Тогда не требуй невозможного. Этот — один из тех бесстыдных, которые должны быть в мире».
Капитолии сообщает:
«После смерти Фаустины Фабия всеми способами старалась выйти за него (Марка Аврелия) замуж, но он, имея стольких детей и не желая навязывать им мачеху, взял себе в наложницы дочь прокуратора своей жены».
Марк Аврелий умер спустя четыре года после смерти обожаемой им Фаустины. «После кончины Марка, — пишет Геродиан, — когда молва о ней распространилась, все бывшее там войско, а равно и масса простого народа были охвачены скорбью, и не было никого из подвластных Риму людей, кто бы без слез услышал такую весть; все как бы в один голос громко называли его: один — превосходным отцом, другие — добрым государем, третьи — замечательным полководцем, иные — воздержанным и скромным властителем, и никто не ошибался».
А вот с Коммодом — сыном Марка и Фаустины — судьба сыграла злую шутку. Ему суждено было стать для Рима новым Нероном; как и Нерон, Коммод погубил своим распутством и жестокостью династию Антонинов. Не прижилась философия Марка Аврелия и в дочери Луцилле, однако эта тема — для следующего очерка.
Луцилла
(148–183 годы)
Муж Луциллы, Луций Вер, был римским императором в 161–169 годах вместе с Марком Аврелием (со своим названым братом; в 138 году император Антонин Пий усыновил не только 17-летнего Марка Аврелия, но и 8-летнего Луция Вера). Да! Тогда на римском троне сидели сразу два императора. Впрочем, такое возможно было при знаменитом Марке Аврелии Философе, который умел находить общий язык и уживаться со всеми.
Луций Вер, по мнению Юлия Капитолина, «не выделялся особыми пороками, не отличался и достоинствами… Но распущенность нравов и чрезмерная склонность к разгульной жизни противоречила учению, которому следовал Марк. Ведь он был простодушен и ничего не мог скрывать».
Дурные наклонности стали проявляться в Луций Вере особенно сильно к концу правления — власть развращает и не таких людей.
Капитолии пишет:
«Когда он отправился в Сирию, то там опозорил себя не только невоздержанным образом жизни, но и распутством и юношескими любовными похождениями. Говорят также, что… по возвращении из Сирии, он дошел до такой распущенности, что устроил у себя дома настоящий кабак, куда ходил даже после пира у Марка, причем его обслуживали там всякого рода мерзкие люди. Рассказывают также, что он ночи напролет играл в кости, усвоив себе этот порок в Сирии, и дошел в своих пороках до того, что мог соперничать с Гаем, Нероном и Вителлием; шатался ночью по кабакам и лупанарам, закрыв голову обыкновенным капюшоном, какой носят в дороге, и пировал с разными проходимцами; затевал драки, скрывая от людей, кто он такой, и часто возвращался домой избитый, с синяками на лице и узнанный в кабаках, несмотря на свои старания остаться неизвестным».
В общем, Луций Вер своим недостойным поведением у многих вызывал недовольство, и когда он, не жаловавшийся ранее на здоровье, в возрасте 38 лет внезапно скончался, подозрение пало на самых влиятельных людей империи. Ходила молва о причастности к его смерти даже Марка Аврелия, так как последний имел неосторожность вздохнуть с облегчением, что «удалился тот, кто обнаружил свою нерадивость». Зная Марка Аврелия, его философию, можно утверждать, что эта версия не выдерживает никакой критики.
Более вероятно, что о болтливом зяте позаботилась Фаустина, жена Марка Аврелия. Она, по свидетельству Капитолина, состояла с ним в более близких отношениях, чем полагалось теще, и угостила его устрицами с ядом, когда Луцию захотелось похвастаться победой на любовном фронте.
Еще одна подозреваемая в этой детективной истории — Луцилла. «Многие приписывают отравление Вера его жене по той причине, что Вер слишком благоволил к Фабии, могущество которой его жена Луцилла не могла выносить. Между Луцием и сестрой его Фабией была действительно столь большая дружба, что шел слух, будто они сговорились лишить жизни Марка», — читаем у Юлия Капитолина, биографа Луция Вера.
Пожалуй, последняя версия самая правдоподобная. Фа-бия была очень властолюбивой женщиной, после смерти Фаустины она «всеми способами» старалась выйти замуж за Марка Аврелия. Она вполне способна была на подобную интригу. Луцилла также страстно желала властвовать и ради этого могла устранить самого близкого родственника. Скорее всего, Луцилла вместе с матерью, Фаустиной, и свели в могилу простоватого, но ставшего неуправляемым Луция Вера.
В пользу этой версии свидетельствует то, как обошелся с дочерью философ Марк Аврелий после смерти соправителя. «Отправляясь на Германскую войну, он, не выждав срока траура, выдал замуж свою дочь за престарелого Клавдия Помпеяна, сына римского всадника, родом из Антиоха, человека не очень знатного… тогда как дочь Марка была Августой и дочерью Августы. Но этот брак был не по душе и Фаустине, и самой выдаваемой замуж» (Капитолии).
