Теодор Бенк - Колыбель ветров
- Некоторые пещеры до сих пор остались в неприкосновенности, торжественно заключил Афиноген, - в них по-прежнему темно и жутко, а мумии похожи на живых людей с кожей и волосами, хотя они давным-давно скончались...
Впервые Афиноген слыхал о мумиях от своего отца. Позднее, когда он был уже молодым человеком, ему посчастливилось во время охоты обнаружить несколько таких мрачных пещер и, преодолевая страх, он заглянул внутрь.
По словам Афиногена, он видел там на земляном полу много окаменевших трупов в сидячей позе. Некоторые были подвешены на кожаных ремнях, продетых под мышки и державшихся за колышки, вбитые в стены пещеры. В одной пещере высохшая, страшная мумия с длинными спутавшимися и падающими на лицо волосами сидела в своей старинной байдаре, выпрямившись и устремив глаза к морю, а рядом валялись копья, костяные наконечники и деревянные миски.
Афиноген не мог объяснить, почему у алеутов было принято хоронить покойников с поджатыми к подбородку коленями, но он полагал, что умершим придавали такую позу, чтобы помешать их душам вернуться и тревожить живых. Другой причиной могло быть желание сэкономить место и облегчить переноску трупов на большие расстояния к пещерам. Однако раньше я читал еще одну версию, согласно которой сгибание трупа вдвое означало попытку воспроизвести положение человеческого зародыша в утробе матери.
- Существуют мумии двух видов, - пояснил Афиноген. - К тем, которые подвешены к каменным стенам пещеры, нельзя прикасаться. Это мумии богатых людей. Люди, жившие в старину, втирали в их трупы специальную "мазь", приготовленную из кишок, жира и печени, извлекаемых из тела покойника. Процедура длилась несколько месяцев, пока не пропитывалась кожа трупа и он не становился забальзамированным. Кожа, пропитанная подобным способом, не высыхает. Именно такие мумии встречаются на острове Иллах.
- Другие мумии можно трогать, но нельзя выносить из пещеры, так как это приносит беду и даже смерть. Это мумии бедняков. У них делали надрез над желудком, вынимали внутренности, вместо которых набивали мох или траву, но не натирали мазями; иногда кожа высыхает сама по себе и труп сохраняется, хотя случается, что он сгнивает и остаются одни кости. Таких мумий много на Танаге, Шипроке, Канаге и других островах.
С тех пор как русские священники заклеймили мумифицирование и внушили алеутам, что пещеры-могильники греховны, во многие пещеры никто из алеутов не входил уже около двух столетий. В некоторые забирались лисы, которые грызли трупы; бывали случаи, когда белые звероловы отваживались на похищение мумий.
Из всех ученых, разыскивавших пещеры, больше всего возможностей было у Хрдлички. Береговая охрана предоставила в его распоряжение катер и команду, и в течение трех лет он плавал от острова к острову в сопровождении целой группы ассистентов - студентов колледжа. Однако, поскольку Хрдличка являлся специалистом главным образом в области физической антропологии, а не археологом, его методы во многом оставляли желать лучшего. Он стремился набрать как можно больше скелетов со всех поселений, но его работе зачастую не хватало точности. Тем не менее Хрдличка открыл несколько важных пещер и вывез множество мумий.
Рассказывая мне об этой экспедиции, Афиноген качал головой. Он сказал, что Хрдличка сам накликал на себя беду. Афиноген предупреждал его, что пещеры - пагубное место, в них "дурной дух" из-за древних трупов, а мазь, которой пропитаны мумии, крайне ядовита. Прикасаясь к мумиям, человек может навлечь на себя слепоту, страшные болезни и даже смерть. Пренебрегая добрыми советами, Хрдличка забирался в пещеры, а через несколько лет пришел его конец. Афиноген был убежден, что его предостережения были не напрасны.
Афиноген рассказал, что знал человека, который только дотронулся до костяной фигурки, смазанной мазью для мумий, а через некоторое время у него начала сохнуть рука, а потом совсем перестала действовать. Был еще такой случай: желая показать свое пренебрежение к разного рода запретам, белый зверолов вошел в пещеру и отсек голову одной из мумий Кагамила. Вскоре у него сошла кожа с тех мест, которые коснулись мумии, а позже этот охотник, промышлявший зверя на соседнем острове, помешался и выстрелил себе в висок [52].
По моей просьбе, Афиноген отметил на карте известные ему места расположения пещер. Он сказал, что в былое время на Кагамиле стояло много деревень. Их обитатели смертельно враждовали с алеутами, жившими на Умнаке, в результате чего на Кагамиле подверглись разрушению все деревни, за исключением одной, которая просуществовала до прихода на Алеутские острова русских.
Когда в этой деревне оказывались покойники, их бальзамировали и относили в находившиеся поблизости сухие пещеры. Со временем в этих пещерах скопилось столько мумий, что их стали складывать в несколько этажей. Некоторые из мумий покрылись минеральной коркой от выделений вулканических газов, проходящих через пещеры.
Как раз перед второй мировой войной Хрдличка разыскал и вывез мумии из двух самых больших пещер острова.
- В одной из них находились опасные мумии, - сказал Афиноген. - Они были натерты мазью для бальзамирования. В другой пещере покоились главным образом бедняки. Их трупы были изъедены лисами. Доктор Хардликер (Хрдличка) увез то, что там оставалось.
Затем Афиноген указал пальцем на западное побережье Кагамила.
- Есть пещеры и тут. В них еще не бывал ни один белый: трудно отыскать вход. Я думаю, что доктор Хардликер не нашел самых древних мумий. - Далее старик сказал, что входы во многие пещеры оказались засыпанными после обвалов, а некоторые из них скрыты валунами и высокой травой. Никто не знает точно, в каком месте их искать. Это исчезнувшие пещеры Кагамила.
Когда Афиноген закончил свой рассказ, мы продолжали молча сидеть и пить чай.
В доме было темно и тихо, и каждый из присутствующих погрузился в собственные мысли.
Я размышлял над словами Афиногена о том, что Хрдличка не обнаружил древнейших мумий. Гарвардская группа заглядывала в обе кагамилские пещеры Хрдлички уже этим летом, но они оказались пустыми. Лофлин был убежден, что Хрдличка вывез все, что представляло научную ценность. У меня не было такой уверенности, и я считал, что имело полный смысл отправиться в пещеры и убедиться в этом собственными глазами.
Когда я высказал такую мысль вслух, Афиноген взглянул на меня так же печально, как раньше Андрей на Атхе, и покачал головой.
- В пещерах очень опасно. Стоит тебе войти, дотронуться до мумий или хотя бы до места, где они когда-то лежали, ты заболеешь, как доктор Хардликер, и можешь умереть.
Видя, что меня не разубедить, Афиноген долго молчал. Затем он простодушно сказал, что будет молиться за меня и надеется, что мне повезет больше, чем другим.
Мы допивали последнюю чашку чая, когда в ночной тишине с моря донесся резкий свисток. За ним послышался другой.
- Вот судно и пришло за тобой, - с грустью произнес Афиноген.
Я побежал к школе собирать вещи. Один из алеутов предложил перевезти меня в своей плоскодонке. Пришли ребята с катера, чтобы перетащить мои ящики и вещевые мешки. Жители деревни молча собирались на берегу для прощания.
Жаль было расставаться с алеутами, особенно с Афиногеном. Они научили меня терпению и доброте, а это скоро не забывается.
По мере того как лодка уходила в море, темнота смыкалась вокруг тех, кто остался на берегу, и лишь тускло освещенные окна домов напоминали, что я покидаю Никольское. Обернувшись, я увидел поджидавший меня сразу же за рифами катер и задумался над всем тем, что рассказал мне Афиноген о Кагамиле, посетить который нам предстояло назавтра.
ГЛАВА XXV
На борту все были в приподнятом настроении. Эриксон объяснил, что их задержали штормы, а также работа в Форт-Гленне, которой оказалось больше, чем предполагалось; но теперь можно было отправиться на поиски пещер и захоронениями.
- Ну, док, наверное вы все разузнали об этих пещерах, - радостно встретил меня Рыжий. - Мне они снятся теперь чуть ли не каждую ночь.
Весь экипаж говорил только о предстоящем путешествии, а когда я пересказал все, что узнал от Афиногена, глаза присутствующих заблестели от изумления. Джордж сварил нам кофе, и мы уселись в камбузе, обсуждая, как станем причаливать к берегу. До чего же было приятно вновь оказаться среди команды катера, члены которой, по-видимому, тоже были рады, что я опять с ними.
Мы вышли из залива Никольского почти с рассветом, так как на пересечение бурного пролива Самалга достаточно пяти часов.
Освещенный восходящим солнцем, Кагамил предстал нашему взору в кроваво-красных тонах. Старая застывшая лава подступала к совершенно раскаленному кратеру, и весь остров выглядел зловещим и неприступным.
Катер подплыл к его крутому южному берегу. Волны прибоя высоко разбивались о скалы и облизывали их. В тени, отбрасываемой вулканом, мириады морских птиц, взметнувшись вверх, пикировали к самой воде.
![Иоанна Хмелевская - Большой кусок мира [Большой кусок света]](/uploads/posts/books/227132/227132.jpg)
