С. Ярославцева - Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом
Думаю, именно поддержка ближними боярами Прозоровскими замыслов царевны Софьи, их рвение в строительстве каменного храма в общей вотчине, селе Петровском, и вызвали ее благодарность. Правительница Софья пожаловала неожиданно оказавшуюся выморочной в конце 1687 г. зюзинскую вотчину, хотя она была обещана, как писал в духовной князь Н.И. Одоевской, его правнукам, сыновьям князя Юрия Одоевского. В ответ боярин князь Борис Иванович Прозоровской на волне строительного бума, в том же году, как только боярину пожаловали Зюзино, рядом с уже обветшавшей деревянной, по тому же образцу, стал возводить двухэтажную («о двух жилах») каменную церковь, в котором нижний теплый храм посвящен святому равноапостольному князю Владимиру, а верхний – благоверным русским князьям Борису и Глебу. Но, не успев построить всю церковь в один год, боярин исхлопотал освящение в 1688 г. законченного нижнего храма (в недостроенном здании). Достроен храм был много позже. Строительство верхнего храма закончили и освятили его только в 1704 г., когда Россия уже участвовала в изнурительной Северной войне.
В феврале 1689 г. оба государя вместе с правительницей Софьей «пожаловали по имянному указу бояр: князь Петра Ивановича, князь Бориса Ивановича Прозоровских... велели им дать своего, великих государей, жалованья из Новгородского Приказа из кармазинов добрых что осталось за отсылкою, по сукну, боярину князь Петру Ивановичу – вишневого, боярину князь Борису Ивановичу – коричневого по 6 аршин...»[411] Позже возведение Зюзинской церкви едва ли могло произойти – ситуация в царском триумвирате резко изменилась.
После бракосочетания 16-летнего Петра Алексеевича с Евдокией Федоровной Лопухиной в январе 1689 г. Нарышкины с нетерпением ожидали воцарения Петра без опеки сестры, а его размолвки с Софьей все обострялись. В июле после очередной ссоры Петр уехал в село Преображенское, а оттуда, после известия о сговоре Софьи со стрельцами, почти бежал в Троице-Сергиевскую лавру.
Вот как описывает этот исторический эпизод князь Б.И. Куракин. Петр послал боярам и всей палате указ, чтобы все ехали в Троицкой монастырь, а к Ивану Алексеевичу послал требование, чтобы тот отослал с караулом Федора Шакловитого в монастырь. Иван Алексеевич послал к Петру боярина и дядьку князя Петра Ивановича Прозоровского, «которой был человек набожной и справедливой и весьма противной царевны Софьи Алексеевны, со всяким братским обнадеживанием и дружбы... Князь Прозоровской был принят со всяким почтением и по двух днях возвратился с тою же комиссиею, дабы Щегловитого [Шакловитого. – Ред.] выдать и стрельцов-заводчиков и царевне Софии ретироваться в монастырь Девичий. И по возвращении князь Прозоровского к Москве, царь Иоанн Алексеевич позволил патриарху и боярам и всей палате ехать к брату своему, также и выборным стрельцам из полков идти, которые по приезде в монастырь Троицкой записывали свои приезды, к чему был определен думной дьяк Автамон Иванов... И по многих противностях и спорах она, царевна Софья, понуждена была Щегловитого выдать, которого князь Прозоровской приняв в ее каморе из рук ея, повез с собою в Троицкой монастырь за караулом, с которым сидели два полковника по переменке...»
Противостояние закончилось, когда в сентябре 1689 г. Шакловитый был казнен, князь В.В. Голицын сослан в Каргополь, а Софья отвезена на житье в Новодевичий монастырь. Царь Иван после этого предоставил все дела брату, оставаясь до своей кончины в январе 1696 г. только, как говорится, «церемониальным, выходным» царем.
Началось новое правление государством. Посольский приказ был отдан Льву Кирилловичу Нарышкину, брату матери-царицы, Большой Дворец – Петру Аврамовичу Лопухину, Иноземный приказ – князю Федору Семеновичу Урусову, Разряд – Тихону Никитичу Стрешневу, а Приказ Большой казны – князю П.И. Прозоровскому. Он «сидел в Большой казне и ведал Денежный двор, и управлял со всякою верностию и без мздоимства, понеже был человек набожной, которой до своей смерти был содержан честно...»[412]
Жизнь в Москве резко изменилась, хотя еще некоторое время, по инерции, продолжались привычные церемонии, в которых бояре для почести присутствовали в золотых кафтанах на церковных праздниках. Пока была жива царица-мать Наталья Кирилловна, она номинально стояла во главе управления страной, хотя в действительности всеми делами управлял ее брат Л.К. Нарышкин. Петр же почти все время проводил то в Переяславле, где строил корабли, то в Архангельске, где осматривал русские и иностранные суда, плавал на них и заказал голландцам построить для него корабль.
В конце 1689 г. и в 1690 г. братья Прозоровские были в нескольких походах с царем Иваном Алексеевичем в Саввино-Сторожевский и в Новодевичий монастыри, да в село Коломенское, куда шли вместе с Петром Алексеевичем, но только он со своими людьми – на малых стружках и в лодках по реке Москве, а свита Ивана Алексеевича – сухим путем. В августе 1690 г. боярин Борис Иванович присутствовал на торжественной церковной церемонии – на действе в день недельный и в память принесения мощей святителя Петра митрополита перед патриархом святейшим Адрианом, когда он шел с литургии в свои патриаршие палаты, несли крест Господень, а за патриархом для почести были бояре в золотых кафтанах, среди них и князь Борис Иванович Прозоровской... После действа у патриарха был стол в крестовой палате, у стола были церковные власти да боярин князь Борис Иванович Прозоровский с товарищами. А через два дня на празднике Сретения иконы Пресвятой Богородицы за честным крестом и за святой иконой велено быть боярину князю Борису Ивановичу Прозоровскому[413].
В начале 1692 г. Борис Иванович был назначен воеводой в Великий Новгород, где прослужил более пяти лет[414]. В мае 1693 г. великие государи Иван и Петр Алексеевичи указали писать воеводу новгородского князя Бориса Ивановича Прозоровского в грамотах ближним боярином[415].
С конца 1696 г. царь Петр стал собираться за границу, куда он хотел поехать инкогнито – с Великим посольством, во главе которого Петр поставил Франца Лефорта, а себя зачислил в свиту «великих послов» под именем Петра Михайлова. На время своего отсутствия управление государством он доверил Л.К. Нарышкину, Б.А. Голицыну и П.И. Прозоровскому. Из Москвы посольство отбыло только в марте 1697 г. Тогда же возвратился из Новгорода в Москву и ближний боярин князь Борис Иванович Прозоровской[416]. Возможно, что старший брат князь Петр, оказавшийся у государственного руля, поспособствовал возвращению брата ко двору.
Еще перед отъездом за границу, в ноябре 1696 г., царь Петр собрал в Преображенском «думу», которая постановила, что все жители Московского государства должны участвовать в создании русского флота. Таким образом Петр учредил корабельную повинность. Вследствие этого в начале 1697 г. в Поместном приказе была произведена корабельная раскладка: вотчинники (т. е. землевладельцы) духовные должны были поставить по одному кораблю с 8000 дворов, а светские – с 10 000 дворов. При этом было определено, кому с кем быть «в кумпанстве» по строительству кораблей. 19 кумпанств составили монастыри, 42 – богатые царедворцы. Торговые люди тоже обязались построить 12 кораблей, а мелкопоместные дворяне, имевшие меньше 100 дворов, участвовали в создании флота взносом полтины с каждого двора. Всего предполагалось построить 52 судна.
Были выписаны мастера из-за границы. Корабли строили в Воронеже, и царь неоднократно приезжал на тамошние верфи, чтобы лично наблюдать за строительством. Вскоре он понял, что гораздо выгоднее иметь собственных корабельных мастеров, чтоб не зависеть от иноземцев. Поэтому, готовясь ехать с Великим посольством, Петр велел отправить за границу пятьдесят стольников для обучения их корабельному искусству и архитектуре. Он и сам изучал на верфях Голландии и Англии, как строить корабли, работая там простым плотником. Петр многому научился в своем путешествии, из которого вернулся больше чем через год. Получив уже на обратной дороге в Россию сообщение о стрелецком бунте, он срочно возвратился в Москву, не посетив несколько намеченных стран.
По своем прибытии Петр расправился с зачинщиками стрелецкого бунта, который уже был подавлен. А когда стрельцы на допросах заявили, что они хотели звать на царство Софью, ее насильно постригли под именем Сусанна и под стражей отправили в Новодевичий монастырь. Понимая, что за стрельцами стоят недовольные его нововведениями бояре и церковь, Петр на торжественном приеме бояр стал собственноручно резать им бороды, а затем приказал всем переодеться в европейское платье. Лица, желавшие сохранить бороду, получали «бородовой знак», обеспечивавший сохранение этого признака православного благочестия. Только крестьяне и священники имели право беспошлинно носить бороду. Приближенные ко двору слуги государевы всех чинов, чтобы сохранить свое положение и иметь возможность служить государю и в дальнейшем, вынуждены были подчиниться непривычным требованиям царя.
