Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь во Франции в эпоху Ришелье и Людовика XIII
Помимо работы в суде он продолжал заниматься математикой (он стал родоначальником дифференциального исчисления), предлагая своим друзьям – Декарту, Паскалю, Робервалю, Торичелли, Гюйгенсу, Мерсенну – доказать выдвигаемые им теории, что вызывало только гнев с их стороны. Кстати, знаменитая теорема Ферма, сформулированная им около 1640 года, была доказана только в 1994 году Э. Уайлсом. Занимался Ферма и физикой, сформулировав «принцип Ферма» в оптике; наряду с Декартом он применил алгебру к геометрии и одновременно с Паскалем заложил основы теории вероятностей.
В то время как величайшие умы задумывались об устройстве мира, обычные люди создавали себе представление о вселенной на основе разного рода фантастических трактатов, а также посещая «кунсткамеры». Упоминавшийся нами ранее аптекарь из Монпелье Лоран Кателан обладал «кабинетом диковинок», в котором имелось «бумажное небо с привешенными к нему четырьмя стеклянными шарами и землей, изображавшими четыре стихии. Там были два младенца без ног и один с тремя ногами, хамелеон, менявший цвет, крокодил с червями в зубах и маленькая птичка, прилетавшая без опаски их выклевывать… Небольшой кубок из рога носорога, лампа, которая, если поставить ее перед свечой, освещает вас за пятьдесят шагов, фонтан с одним единственным отверстием для воды, а если повернуть кран, струя брызжет на высоту до трех футов», а также редчайший безоаровый камень величиной с куриное яйцо (хотя обычно они не больше боба) и цельный рог единорога, привезенный из Эфиопии и полностью отвечающий описанию, данному Плинием. Кателан имел честь показать свою коллекцию знатнейшим особам Франции и самым ученым и любознательным людям королевства, священникам и магистратам; когда в Монпелье торжественно вступил король, он тоже хотел посетить этот музей, но врачи его отговорили, опасаясь, что сильный запах от содержащихся там заморских растений, кож и курительниц может повредить его здоровью. В XVII веке такие «кабинеты диковинок» не были редкостью: тот же Кателан в 1609 году подарил Полю Контану ботанику и коллекционеру из Пуату, великолепную редкую птицу – «феникоптерикса». Но все эти «театры природы» походили друг на друга, и в коллекции Пьера Бореля (1620—1689), врача из Кастра, были примерно такие же диковинки, как и у Кателана или его земляка Лорана Жубера, в частности рог единорога и безоар.
Некоторым выдающимся личностям удавалось подняться до вершин познания, но основная масса населения пребывала во мраке невежества. Даже священники, которые, по идее, должны были нести прихожанам свет знаний, зачастую были неграмотными.
Инспектируя свою епархию, молодой епископ Люсонский Ришелье обнаружил, что приходские священники не знают латыни, обрядов и молитв. Многие из них занимались мирскими делами: сельским хозяйством, торговлей. Молодые кюре одевались по моде и даже носили оружие. Ришелье обязал сельских священников посещать по воскресеньям занятия по катехизису, проводимые монахами-доминиканцами, и задумал открыть в своей епархии духовную семинарию. В 1609 году он приобрел на собственные средства дом неподалеку от кафедрального собора, а спустя два или три года, при содействии кардинала де Берюля, открыл там духовную семинарию, пригласив в качестве преподавателей теологии, философии и естественных наук отцов-ораторианцев и отвергнув услуги иезуитов. Он часто присутствовал на занятиях и даже руководил ими.
Жан Эд (1601—1680), канонизированный в 1925 году, посвятил более пятидесяти лет своей жизни подготовке священников. Он был членом ордена ораторианцев, но чтобы достичь своих целей, основал в 1643 году Конгрегацию Иисуса и Марии (эдистов), которая и осуществляла руководство крупными семинариями.
Простой народ передавал знания из уст в уста, сводя их к форме примет, пословиц и поговорок. Подданные христианнейшего короля и просвещенного кардинала присутствовали при сожжении еретиков и верили в «серого монаха», то бишь домового.
5. Религия
Вера и лицемерие. – Кардинал дю Перрон: логика власти. – Обряды. – Подвижники. Франсуа де Саль, Пьер де Берюлъ, аббат Ранее. – Францисканцы. – Иезуиты. – Янсенисты. Пор-Роялъ. – Священники-жуиры, полководцы и дипломаты. – «Дело Грандъе». Классификация бесов. – Суд инквизиции. – Колдуны-наркоманы
Мы уже говорили о роли Церкви в общественной и культурной жизни; речь о ее роли в политике и администрации еще впереди. Но какое место отводилось религии? Была ли она господствующей идеологией? Силой, цементирующей общество? Кардинал-министр Ришелье последовательно утверждал концепцию централизованного национального государства, первым начав оперировать понятием «родина». Между католиками и гугенотами не проводилось различия, если они были добрыми подданными короля; в войне с католической Испанией можно было заключить союз с протестантскими государствами. Религия должна была поддерживать нравственное здоровье нации; все остальное – чистая политика.
Напрасно было ожидать от неграмотных крестьян, чтобы они разбирались в вопросах веры и тонкостях церковных догматов. Им была присуща наивная, простая вера, не требовавшая лишних вопросов, – «вера угольщика». Это выражение обязано своим происхождением сказке об угольщике и дьяволе. Дьявол, пытаясь смутить простого угольщика, спросил, во что тот верит. «Я верю в то, во что верит Церковь», – отвечал угольщик не задумываясь. «А во что верит Церковь?» – не отступал искуситель. «Она верит в то, во что верю я», – последовал ответ, который заставил смутиться самого черта.
Вера была чем-то привычным, окружавшим человека с самого детства, одной из традиций, о происхождении которых не принято задумываться. Поклонение языческим богам плавно переросло в культ многочисленных святых, к которым относились очень прагматично: «Святому честь по чудесам его». Им приносили жертвы, как в свое время идолам; после сбора урожая оставляли в поле одну несжатую полоску (славяне говорили – «Волосу на бородку», французы приносили ее самому Богу). Бога – всевидящего и всезнающего – наивно пытались провести: например, пожертвовать ему не сноп из колосьев, а охапку соломы.
Христианские символы стали своего рода ориентирами, условными обозначениями в системе ценностей. На кресте приносили клятву, и крестное целование должно было подтвердить ее нерушимость. Но в тот век, насквозь пропитанный лицемерием, никаким клятвам верить было нельзя. Карл Лотарингский, принося клятву в покорности французскому королю, предварительно позаботился о том, чтобы зарегистрировать у нотариуса свой протест, согласно которому эта клятва недействительна, поскольку «вырвана у него под принуждением». Аналогичным образом поступила впоследствии Анна Австрийская, ставя подпись под документом, определяющим порядок регентства после смерти Людовика XIII. «Крест деревянный, крест железный; если солгу – гореть мне в аду!» – эта детская клятва вызывала у взрослых только ироническую улыбку. Сами они придумали добавлять к обязательству слова «соломенный крест», заранее предупреждая о том, что могут отказаться от данного слова, если обстоятельства изменятся.
Весьма показательна в этом плане история Жака Дави дю Перрона (1556—1618), которого кардинал Ришелье считал своим учителем и благодетелем. Его отец был протестантским священником и вместе с малолетним сыном бежал от преследований в Швейцарию. Жак был самоучкой, однако к двадцати годам стал одним из ученейших людей своего времени. Он отправился в Париж, где, подобно Генриху Наваррскому, отрекся от протестантства, но не для спасения своей жизни, а для того, чтобы получить должность королевского чтеца. Затем он принял сан священника и стал придворным проповедником. Всеми его поступками руководило честолюбие. О гибкости его убеждений свидетельствует такой факт. Однажды дю Перрон произнес перед Генрихом III красноречивую проповедь против атеизма, приведя убедительные доказательства бытия Божия. Король осыпал его похвалами. Из тщеславия проповедник тут же произнес новую речь, не менее убедительно доказав, что Бога нет. Король прогнал его с глаз долой, но должности не лишил.
После убийства Генриха III дю Перрон привязался к кардиналу де Бурбону и выдавал его секреты Генриху Наваррскому Тот сделал его в 1591 году епископом Эврё и включил в число прелатов, готовивших его к принятию католичества, – это была чистая комедия, преследующая ясные политические цели. Затем дю Перрон отправился в Рим и ценой многих унижений добился отмены интердикта, наложенного на французское королевство. В 1600 году он стал кардиналом, архиепископом Санса, великим капелланом и командором ордена Святого Духа. Он участвовал во всех богословских спорах, неизменно нападая на протестантов. Именно он оказал первую протекцию молодому епископу Л юсонскому, разглядев в нем острый ум, политическое чутье и деловую хватку.
