Люси Уорсли - Английский дом. Интимная история
Свое влияние на язык жестов оказывала и одежда. Корсеты вынуждали женщин георгианского периода держать спину прямо, принимая чопорный и надменный вид. Руки, которые полагалось держать сложенными поверх юбок с кринолином, требовалось чем-то занять, и в ход шли самые разные аксессуары: «Едва в беседе возникала малейшая пауза, как дамы хватались за нюхательные соли или веер».
Сегодняшние французы при встрече целуются гораздо охотнее, чем англичане, но в XVIII веке было не так. Вот что пишет швейцарец, оказавшийся в это время в Англии: «Подобная манера здороваться никого не смущает — здесь это в обычае, и многие дамы обидятся, если ты этого не сделаешь».
В XIX веке в поведение людей вернулась чопорность; раскованная непринужденность, характерная для георгианского периода, стала восприниматься как недопустимая вульгарность. В эпоху Просвещения медицина шагнула далеко вперед и — чем не ирония судьбы! — заставила женщин вспомнить о церемонных привычках прошлого. Женщина представляет собой вовсе не менее совершенную копию мужчины, а принципиально иное, слабое существо, утверждала наука, из чего следовал вывод: женщина нуждается в мужской защите. Основой поведения стали внешние приличия и благопристойность. Постепенно крепло мнение, что дамы не способны не только шутить, но и, по всей видимости, самостоятельно передвигаться, — не случайно именно в ту пору появился обычай, предписывающий женщине при ходьбе опираться на руку джентльмена.
Как правильно кланяться (из «Полного практического руководства по искусству танца», 1863).
Текст на иллюстрации (слева направо): «Рис. С. Поза до и после поклона. Рис. А и В. Подготовка к поклону. Рис. D: Поклон».
Новая мораль положила конец некоторым видам развлечений, оживлявшим георгианские гостиные. Прощайте, сомнительные азартные игры и танцы! «Вальсирование — столь опасное занятие, — пишет анонимный автор “Наставлений гувернанткам“ (1827), — что мне, право, невдомек, как благоразумная мать может терпеть подобные увеселения».
Эдит Уортон описывает в своем историческом романе «Пиратки» столкновение нравов Америки и Европы в поздневикторианский период. «Шумная дружеская атмосфера Гранд-Юнион, в которой встречали приезжающих из Нью-Йорка мужчин со свежими новостями с Уолл-стрит» — как ее не хватало холодным гостиным британских аристократов! Между тем юные американские наследницы твердо вознамерились их покорить. Но «молчаливая упорядоченность» британского дома приводила молодых завоевательниц в уныние. Служанки огорчали их своей необщительностью и забитостью — «из страха перед кухаркой они даже не смели соваться на кухню». В британских гостиных царили чопорность и консерватизм, впрочем, они были органичной частью дома, над которым властвовала женщина. Некогда бесспорным главой семьи считался мужчина — именно он заботился о ее социальном статусе, распоряжался деньгами и принимал решения за всех домочадцев, включая детей. Но постепенно мужчина уступил эту роль женщине. В 1904 году Герман Мутезиус пишет: «Англичанка — полновластная хозяйка у себя в доме, та ось, вокруг которой вращается вся семейная жизнь… Мужу полагается заниматься делами, ежедневно покидая родные стены. В какой-то мере он ощущает себя гостем в собственном доме. Средоточием домашней жизни и тронным залом его хозяйки становится гостиная». Женщина, далее отмечает Мутезиус, «отвечает за связи с внешним миром, рассылает приглашения, принимает и развлекает гостей». Вот об этом мы и поговорим в следующей главе.
Глава 31. ЛУЧЕЗАРНАЯ УЛЫБКА
Все жалуются, что терпеть не могут столпотворения, но на деле обожают эту божественную давку.
Франсуа де Ларошфуко о светских приемах в Лондоне, 1784Кому из нас не знакома лучезарная и несколько искусственная улыбка, какой хозяин и хозяйка дома встречают приглашенных! Но давайте мысленно перенесемся в поражающую показной роскошью гостиную эпохи Стюартов — в тот час, когда здесь разыгрывается спектакль приема гостей. Затем попробуем перескочить через несколько веков и посмотреть, как в викторианской гостиной то же действо превращается в формальный пятнадцатиминутный визит. Светское общение всегда считалось своего рода обязанностью, но мы знаем, как тонка грань между общительностью и навязчивостью. Элеонора Рузвельт подсчитала, что в 1939 году ей пришлось пожать 14 046 рук. «У меня болели кисти, — вспоминает она, — болели плечи, болела спина. Ног я вообще не чуяла». Но люди, с которыми она обменивалась рукопожатием, вне сомнения, были польщены ее вниманием. Чтобы люди, собравшиеся вместе, нс чувствовали себя разобщенными, хозяину дома надлежало проявлять великодушие, щедрость и гостеприимство.
Гостей принято развлекать, но как? Во времена Тюдоров и Стюартов при королевском дворе устраивали балы-маскарады — музыкально-драматические представления, в которых участвовали как профессиональные актеры, так и любители. Генрих VIII однажды устроил себе развлечение, явившись переодетым на бал в дом кардинала Уолси и приглашая дам на танец. Анна Болейн дебютировала на бале-маскараде «Зеленый замок» в роли Настойчивости (учитывая упорство, с каким она добивалась короля, признаем, что амплуа она себе выбрала вполне подходящее). Популярными развлечениями оставались музыка и пение; так, Генрих VIII переманил к себе несколько мальчиков с самыми лучшими голосами из хора кардинала Уолси. Балы-маскарады разыгрывались и в следующем столетии, превращаясь во все более пышные и буйные мероприятия: на представлении, устроенном для заболевшего Якова I, актриса, выступавшая в роли царицы Савской, перемазала сливками и вареньем упившегося датского короля Кристиана. А дамы, игравшие Веру и Надежду, нализались так, что за кулисами бедняжек вывернуло наизнанку.
«Книга игр» Фрэнсиса Уиллоби[98], изданная в XVII веке, содержит массу блестящих идей по организации менее дорогостоящих светских приемов и описывает правила игры в триктрак, тик-так и в карты, а также рассказывает, как самостоятельно изготовить карточную колоду: «Возьмите три-четыре листа белой бумаги, склейте их и разровняйте до гладкости, чтобы при тасовании колоды и игре карты легко соскальзывали одна с другой. Если карты отсырели, просушите их и хорошенько протрите, пока снова не станут скользкими».
Топка камина и уход за ним требовали значительных усилий, зато как приятно было сесть перед открытым огнем, наблюдая за пляшущими в темноте языками пламени! Появился даже особый жанр карикатуры, который условно можно назвать «Мужчина в пикантном положении, застигнутый с голым задом возле огня». А как славно было по вечерам собираться у камина и в сумерках рассказывать друг другу сказки и истории! Существовали и глупые игры, например «Веселый хор», описание которого находим в «Книге полезных советов для молодых женщин» (1880). В эту игру играли у камина «долгими зимними вечерами». «Сидящий в углу произносит: “Ха!” Сосед подхватывает: “Ха-ха!” — и так далее, по кругу. Тот, кто никогда не играл в “Хор”, даже не представляет себе, до чего это весело».
Фрэнсис Уиллоби предлагает простые игры, в которые можно играть при свете огня, например игру в буриме. Он вспоминает, как некоему мистеру Букеру, слывшему острословом, попалось слово porringer (мисочка для каши или супа), и он сочинил следующую рифму: The King had a Daughter Sc he gave the Prince of Orange her («У короля была дочь, и он подарил ей принца Оранского»). Сегодня люди если и играют в буриме, то в крайнем случае в машине, но уж точно не дома: современные гостиные предлагают массу других развлечений, не требующих умственного напряжения.
В парадных залах таких аристократических особняков, как елизаветинский Хардвик-холл, светские приемы проходили в чопорно-официальной атмосфере — каждый гость занимал отведенное именно ему место. Правда, в середине XVIII века, как мы уже видели на примере Норфолк-хауса, в Лондоне появляются дома, в которых парадные покои расположены не анфиладой, а по кругу, и гостям открыт доступ в каждый из них. В том же XVIII веке на светских приемах утверждается неформальный стиль общения, в том числе между лицами разной степени знатности. Зато характерный для эпохи барокко обычай вести размеренную беседу, сидя на стульях, овалом составленных в центре гостиной, постепенно выходит из моды. «Если дамы чинно сидят кругом, разговор выходит скучный, — сокрушается героиня романа Марии Эджуорт «Ормонд», написанного в 1817 году. — Я чувствую себя птицей в очерченном мелом кругу и не смею ни качнуть головой, ни перевести взгляд».
К XIX веку встречи в гостиных были возведены в культ, и многочисленные участники традиционных приемов откровенно маялись от скуки, ведя бесконечные разговоры ни о чем. «Мы сидим в гостиной, занимая себя кто чем», — пишет Мария Эджуорт в 1819 году. Действительно, одни дамы мастерили куклы, другие копировали картины мастеров, третьи перебирали ленты, а вот недовольная «Фанни удалялась в библиотеку, чтобы наедине с собой предаться философским размышлениям. Затем она вновь появлялась в гостиной, присоединяясь к унылому сборищу». Князь Пюклер-Мускау, посещавший Англию в 1826–1828 годах, вспоминает, как страдал от того, что не мог пойти к себе в комнату написать письмо: «Это было не принято и вызывало у окружающих удивленное раздражение». В загородных домах подобные нравы царили вплоть до XX века. Вот что пишет Джеймс Лиз-Милн о своем визите в Уоллингтон (графство Нортумберленд): «Я так устал, что хотел после ужина отправиться в постель. Какое там! Ведь я еще не удовлетворил любопытство собравшихся.
