Владимир Никишин - История древнего мира. Восток, Греция, Рим
Однажды превратившись в частную собственность, земли могли быть уже перепроданы кому угодно (например, богатым горожанам). Однако все такие собственники не посягали на общины и их землевладение, ограничиваясь сбором ренты. Внутри самих общин формировалась деревенская верхушка, занимающаяся устойчивой частной эксплуатацией соседей посредством кабального должничества и аренды. Таким образом, как и почти всюду, в Индии экономическое развитие к концу древности приводило к развитию отношений частной эксплуатации и появлению крупного частного землевладения.
Религия и культура Индии
Ведийская религия, т. е. религия индоариев конца II – середины I тыс до н. э., известная по ведам, обнаруживает много общих индоиранских черт (например, культ Митры, бога Солнца, космического и социального порядка). Одним из главных богов (дэвов) был бог бури и грома Индра, колесничный воитель, сразивший молнией дракона Вритру, сковавшего все воды мира, и вызвавший этим на поля благодатный дождь (общеиндоевропейский сюжет). Космоустроителям-дэвам противостоят могучие злые демоны-асуры, носители хаоса, к числу которых относился и Вритра. Считалось, что три класса благих существ – дэвы, люди и их обожествившиеся умершие предки – противостоят трем классам злых существ – асурам, ночным чудовищам-ракшасам, пытающимся прервать жертвоприношения и расстроить связь богов и людей, и болезнетворным духам – пишачам.
Наибольшее внимание уделялось ритуалам жертвоприношения, «кормления» богов. С точки зрения ариев их ритуалы были настолько могущественными, что временно давали правильно произносящему их жрецу полную магическую власть над соответствующим божеством. В других случаях обращение к богу отталкивалось от принципа «даю, чтобы ты дал». Необходимости в лично-эмоциональной связи с богами ведийская культура не видела, сосредотачиваясь на обмене выгодами и манипуляции с ними.
Менталитет и система ценностей древних индийцев выкристаллизовались к середине I тыс. до н. э. и отличались гармоническим сочетанием индивидуально-гедонистического и корпоративно-коллективистского начал. Смысл существования человека виделся в его личном счастье и суверенности личности, но это считалось немыслимым вне сотрудничества с членами его сообщества. Один из главных брахманских текстов, «Законы Ману», гласил: «Надо бы тщательно избегать всякого дела, зависящего от чужой воли, а что зависит от своей воли, надо исполнять ревностно. Все зависящее от чужой воли – зло, все зависящее от своей воли – благо… это кратчайшее определение добра и зла», что говорит о принципиально персоналистской основе индийского взгляда на человека.
В то же время иноземные очевидцы отзывались о древних индийцах, несколько идеализируя их: «Простые люди, хотя от природы и легкомысленны, но честны и благородны. В денежных делах индийцы бескорыстны, при осуществлении правосудия внимательны к людям. Они не склонны к обману и предательству, верны своим клятвам и обещаниям. В управлении у них царит удивительная честность, а во всем поведении мягкость и любезность». Наиболее привлекательными ценностями для каждого человека считались дхарма (праведность, добропорядочность), артха (выгода), кама (наслаждение) и мокша (освобождение от собственных желаний и страстей, достижение внутреннего покоя); рекомендовалось достигать баланса этих ценностей, не жертвуя вполне ни одной из них ради другой. Особым вниманием пользовалась проблема соотношения радостей и страданий (что обычно для гедонистических культур); поскольку жизнь и стремление к исполнению своих желаний неизбежно связаны со страданиями, мокша – отрешение от своего желающего «я» – рассматривалась как одно из завидных достижений.
Еще в ведийский период утвердилась концепция бесконечного круговорота перерождений, подчиненного закону воздаяния (кармы). Общая сумма совершенных человеком в прошлых и текущем перерождениях злых и добрых дел, менявшаяся с каждым новым его поступком, определяла то, кем он станет в будущей жизни (от животного и членов разных варн до божества). Совершенствуя свое поведение и выполняя общественную и ритуальную норму, человек тем самым обеспечивал себе лучшее перерождение. Концепция переселения душ, по-видимому пришедшая в индийскую культуру от доарийских аборигенов, психологически компенсировала жесткость варнового строя: человек не мог попасть в высшую варну в текущем существовании, но был вполне способен обеспечить себе это в следующем существовании, накопив благие дела.
Середина I тыс. до н. э. была также временем появления новых религиозных учений. Ведийская религия постепенно перерастает в индуизм, а одновременно возникает особое учение – буддизм, обязанный своим существованием царевичу Сиддхартхе (по одной из датировок, ок.565–486 гг. до н. э.) и связанный с поиском путей к «освобождению».
По преданию, в юности Сиддхартха был окружен такой заботой и роскошью, что не знал о существовании болезней, старости и смерти. Впервые столкнувшись с этими сторонами жизни в зрелом возрасте, он был потрясен неизбежными страданиями всех живых существ, покинул дом и ушел странствовать. Проведя так шесть лет, он стал Буддой (досл. «Просветленным») и пришел к следующим «благим истинам»: жизнь, участие в цепи перерождений – это прежде всего страдания, причина страданий – в неосуществимости человеческих желаний и страстей; чтобы освободиться от страданий, нужно перестать желать жизни, радостей лучшего перерождения (для чего необходимы постоянные тренировки психики, направленные на полный самоконтроль). Тогда жизненная сила, заключенная в человеческих желаниях, мало-помалу иссякнет, и человек вырвется из круговорота перерождений, перейдя после очередной, последней для него смерти в состояние вечного покоя нирваны (досл. «угасание») – не жизни и не смерти одновременно, забвения и утраты самого себя. Запись учения Будды гласит: «Рождение, старость, болезнь, смерть, столкновение с неприятным, утрата приятного – все это страдания; невозможность исполнить желание – тоже страдание. Страдание имеет причину. Это жажда жизни, связанная с наслаждением и страстью. Страдание может быть уничтожено путем уничтожения этой жажды и полного уничтожения страсти».
Будда не менял картины мира, заданной ведийской религией, но призывал человека к изменению ориентации в этом мире. Если ведийская религия была нацелена на ритуальное поддержание контакта с богами ради обретения жизненных благ, то буддизм, наставляя людей в том, как им вовсе покинуть жизнь, если им опротивели ее страдания (можно сказать, что цель Будды – вооружить желающих особой техникой самоубийства, бессмысленного для индийцев в своем обычном виде из-за закона перерождения), оказывается закономерно равнодушен и к богам, и к обрядам. Общественное устройство, нужное лишь в этой жизни, не отрицается, но и не считается чем-то существенным; буддийское спасение было сугубо личным делом каждого отдельного человека. Первоначально считалось, что для обретения нирваны необходимо отказаться от имущества, социальных связей и человеческих привязанностей; такие буддийские монахи именовались бхикшу (досл. «нищие») и составляли монашескую общину – сангху. Впоследствии распространилась иная точка зрения, по которой и миряне, соблюдающие буддийскую праведность, могут, хотя бы за несколько перерождений, достичь нирваны. Эти две концепции получили название «узкого пути спасения» («малой колесницы», хинаяны) и «широкого пути спасения» («большой колесницы», махаяны).
Буддизм, ориентированный на отдельную личность и равнодушный к традиционным социальным связям, находил особую поддержку у тех социальных сил, которые сами оказывались в какой-то мере противопоставлены им. В частности, это горожане, особенно зажиточные (само образование городов было связано с распадом былых связей и появлением новых, а также с развитием частнособственнических, индивидуальных начал) и цари крупных держав (заинтересованные в ослаблении локально-корпоративных традиций, усиливающих сепаратизм и препятствующих политической интеграции и более полному подчинению власти царя). В то же время в гедонистической индийской культуре (подчеркнем, что и буддизм парадоксальным образом вырастает из гедонистических корней, так как его единственный смысл – избавление от страданий) учение Будды не раз подвергалось теоретической критике (например, такой: «Единственный смысл жизни человека состоит в удовольствиях. И не следует отвергать их на том основании, что наслаждения всегда связаны со страданиями. В нашей власти использовать наибольшее число удовольствий и избегать сопутствующих им страданий, подобно тому как желающий риса берет его вместе с соломой и всем прочим и, взяв то, что ему нужно, остальное выбрасывает»). К исходу эпохи древности буддизм в Индии был почти полностью вытеснен индуизмом.
