Франсиско Луке - Луна доктора Фауста
- А я - церковь.
- Я буду купаться в вине.
- А я - в молоке с медом.
- Нечего рассиживаться, ребята! За этими реками лежат горы, а за горами ждут нас богатство, изобилие и слава! Скорее в путь! Счастье нам улыбается!
Через несколько дней добрались до Арауки, и жившие на ее берегах индейцы подтвердили то, что рассказывали жители Апуре.
- Стены там из золота и серебра,- переводил Мартин.- А золото в слитках размером с булыжник. Они сомневаются, что мы сможем дотащить такую тяжесть.
Спира важно разъяснил:
- Ошейники и цепи тех тысяч невольников, которые понесут наши сокровища, будут отлиты из золота.
Отряд шел, никуда не сворачивая и нигде не задерживаясь, прямо на запад. Пересекал реки, проходил через индейские поселки, миролюбивые, приветливые и щедрые жители которых неизменно повторяли одно и то же: "За горами есть целый город из золота, и сверкает он так, что кажется, будто зажглось второе солнце".
В конце апреля пошли первые дожди. Иссохшая земля жадно впитывала влагу, и уже через две недели пожухлая и вялая листва стала свежей и ярко-зеленой. На полях появились цапли и утки. Распустились цветы, пошли в рост колосья, и по всей равнине залились ликующим щебетом птицы.
- Да, такая в этих краях весна,- объяснил Эстебан Мартин.- Жаль только, короткая.
А в июне начались ливни, и небо, как год назад, обрушило на землю яростные потоки. Снова задернулся над головами мутный полог, снова стали кашлять, чихать, гореть в лихорадке. Вернулась и смерть: тот, кто мечтал стать приором женской обители, умер от удушья, захлебнувшись мокротой; тот, кто хотел выкупить дом, утонул на переправе; тот, кто обещал кормить обедом сотню нищих, был растерзан ягуаром.
- Вперед, вперед! - твердил Спира тем, кто просил его переждать непогоду в лесу или в грязных индейских хижинах.- Нужно успеть до паводка, иначе нам не переправиться.
Еще девять человек умерли от воспаления легких, а трое других стали добычей хищных зверей. И вот перед остатками экспедиции показалась огромная ревущая река. Она была такой ширины и несла свои воды с такой скоростью, что "и стовесельной галере не под силу было бы справиться с ней", как сказал Перес де ла Муэла.
- Пойдем по течению, отыщем брод,- приказал Спира.
Брод искали и месяц, и другой, а река была все так же неприступна и все так же стремительно катила взбаламученные, илистые, страх наводящие волны. От дождей она вздулась, вышла из берегов, затопив равнину. Исток был так же непроходим, как и устье.
Восемь месяцев минуло в бесплодных попытках переправиться, но вот ливни сменились дождями, дожди - моросью, проглянуло, согревая и внушая надежду, солнце, река вернулась в прежнее русло, и отряд с великими трудами перебрался на вожделенный берег.
Снова благодать осенила равнину, запели птицы, просохли низины и болотца. Снова засияла зеленью листва.
- Такая в этих краях осень,- говорил Эстебан Мартин.
Но была она так же мимолетна, как и весна, куда короче палящего зноя, начисто выжигавшего землю, или нескончаемого потока с небес, превращавшего сушу в море.
А в конце ноября пришло лето: пересохли реки, улетели птицы, четыре лошади пали от солнечного удара.
Однако боевой дух был высок. Голодные и оборванные солдаты искали горную тропу, которая приведет их в тот край, где они станут князьями, вельможами и епископами.
Рождественский сочельник пришелся на тот вечер, когда они вошли в очередную деревушку. Индейцы, как всегда, были радушны и приветливы. Эстебан Мартин задал касику заветный вопрос, а тот расплылся в улыбке и, ничего не отвечая, побежал в свою хижину, откуда тотчас вынес груду золотых обручей, ожерелий и венцов. Испанцы от изумления лишились дара речи. После того как сокровища осмотрели, потрогали, понюхали и даже попробовали на зуб, Эстебан спросил касика, откуда они у него. Тот показал в сторону юго-запада, но наотрез отказался указать тропу, по которой можно перейти через горы.
- То ли он слишком тупоумен,- пожал плечами Мартин,- то ли я его не понимаю, но он, не в пример всем прочим, настаивает на том, что Дом Солнца - по эту сторону гор.
- Следует принять в расчет,- вмешался Лопе де Монтальво,- что этот дикарь - единственный, если не считать касика из Варавариды, кто подкрепил свои слова кое-чем существенным. Эти диадемы сделаны искусным ювелиром. Люди, способные создавать такие сокровища, способны, без сомнения, изготовлять и прекрасное оружие.
- И хорошо владеть им,- мрачно добавил Перес де ла Муэла.- Не думаю, что они легко расстанутся со своим золотом.
- Мне бы очень хотелось знать,- перебил их Спира,- почему могущественный и умелый народ отдал драгоценности вонючим и вшивым дикарям. Ну-ка, спросите его, маэсе Мартин.
Касика заметно встревожил этот вопрос, но отвечать на него он не пожелал.
- Или не может объяснить, или не хочет,- развел руками Мартин.
Спира после недолгого размышления сказал:
- Что ж, тогда я поговорю с ним по-другому. Пытать его!
Однако напрасно держали испанцы ноги касика над раскаленными угольями - ничего, кроме воплей, от него не услышали и ничего нового, кроме того, что клад "находится по эту сторону хребта, совсем рядом с ним", не узнали.
Тотчас тронулись в путь и шли без привала до полудня, пока не добрались до очередной деревни на берегу широкой и полноводной реки.
Однако все жители, за исключением безногого старика, чуть завидев их, бросились наутек.
- Ну,- сказал Гуттен,- наша слава бежит впереди нас.
Мартин завел с калекой разговор, объясняясь не словами, а жестами и гримасами, а потом озадаченно почесал в затылке.
- Он говорит, что река называется Гуавиаре, а значит это на их языке "лошадиная река". Вот я и не понимаю, как могли дать реке такое имя. если мы первые, кто привел сюда лошадей.
Наступила ночь, звезды густо усыпали небосклон. Эстебан Мартин растянулся на земле, закинул голову. Рядом с ним Спира и его капитаны жевали маисовые лепешки. Внезапно переводчик вскочил как ужаленный.
- Поглядите, ваша милость! - в ужасе вскричал он, указывая вверх.Исчезла Полярная звезда! Мы дошли до края земли!
Наутро Спира велел подать астролябию, долго что-то измерял и подсчитывал, а потом поднял голову и медленно произнес:
- Господа, наше местоположение - два и три четверти градуса северной широты. Мы почти на экваторе, где золото - под ногами, как камни.
Было девятнадцатое января - ровно два года со дня выхода экспедиции из Коро.
И снова перед путешественниками оказалась река, а на противоположном ее берегу их ждали человек сто индейцев. Пехотинцы обвязались веревками, кавалеристы пришпорили лошадей, переправились, стали разглядывать уродливых смеющихся женщин, щуплых приветливых мужчин. Сельва начиналась в нескольких шагах от реки, и испанцы вошли в нее следом за хозяевами. Невиданное зрелище открылось их взорам: гигантские деревья вздымали шагов на двести в высоту переплетенные кроны, образуя непроницаемый купол: восемь человек, взявшись за руки, не смогли бы обхватить такой ствол. Ноги утопали в густом ковре опавшей гниющей листвы. Палящий зной прибрежной равнины уступал здесь место влажной и сырой прохладе. Какая-то птица время от времени издавала пронзительный, металлический звук. В четверти лиги находилась деревушка, притулившаяся у подножий гигантских деревьев. Появились корзины с лепешками и рыбой.
В ответ на вопрос о городе золота касик засмеялся и поманил Спиру за собой. В большой хижине грудами лежали золотые и серебряные вещицы - такие же, какие они видели раньше.
- Ого! - присвистнул Спира.- Да тут целое состояние!
Касик охотно рассказал, откуда взялись сокровища:
- Далеко отсюда лежит страна, с которой мы торгуем. В обмен на перья длиннохвостых попугаев жительницы ее дают нам эти твердые, желтые и блестящие штуки.
- Жительницы? - удивленно переспросил Спира.
- Он утверждает, что на юге живет могущественное племя, состоящее из одних только женщин.
- Что? Что? Как? - посыпались недоуменные возгласы.
- Да, он ясно сказал, что они воинственны, сильны, бесстрашны в бою и обходятся без мужчин.
- Неужели это те самые амазонки, о которых рассказывается в древних преданиях? - изумился Спира.
- Ив романе "Ивы Эспландиана" речь идет о них! - подхватил Филипп.Эспландиан - это сын Амадиса Галльского, помните?
- Конечно, помним,- отозвался лекарь.- Как там звали царицу амазонок? Калафия, кажется?
- Она жила на острове Калифорния,- добавил Лопе,- и, страстно влюбившись в Эспландиана, спасла Константинополь от нашествия турок.
- Да-да! - радостно воскликнул Перес де ла Муэла.- Калафию иначе звали еще Коньори, и страна ее была полна золота и драгоценных камней. Все сходится! Калифорния - это и есть пресловутый Дом Солнца.
- Эти воительницы живут в десяти переходах отсюда,- продолжал переводить Мартин,- но между ними и нами лежат земли, занимаемые племенем жестоких людоедов...
