Марина Сванидзе - Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 2. 1934-1953
О разделе Германии пока не договорились. Сталин садится в поезд на сталинградском вокзале и едет в Москву. В Сталинграде он был в простой шинели и фуражке без знаков отличия. В Тегеране — в горчичного цвета военной форме, которая блистала благодаря только что введенным в Красной армии погонам.
Погоны, от которых Красная армия отказалась после революции, введены вновь в январе 1943-го. 17 января 1943 года газета "Известия" публикует приказ народного комиссара обороны И. В. Сталина № 25 "О введении новых знаков различий и изменениях в форме одежды Красной Армии". Почти вся вторая полоса газеты — это фотографии новых шинелей, кителей, мундиров и фуражек. Василевский пишет: "Когда принималось решение о введении погон, Сталин попросил начальника тыла генерала Хрулева показать погоны старой русской армии. Разглядывая их, Сталин обратился ко мне: "Товарищ Василевский, покажите, какие погоны вы носили в старое время"".
Погоны, царские мундиры реабилитированы в 1943-м. Правда, в форму со стоячим воротником впервые с послереволюционных времен были одеты солдаты, выстроенные перед прилетевшим в Москву Черчиллем еще в августе 1942-го. Но до Сталинградской битвы это носило разовый характер. В 1943-м извлеченные на свет погоны и мундиры для Сталина — это атрибуты возрождающейся империи, его империи. И не единственные атрибуты. Василевский пишет: "Должен, к слову, заметить, что и ордена Суворова, Кутузова, Александра Невского, Нахимова учреждены также по предложению Сталина. В его кабинете в годы войны висели портреты Суворова и Кутузова". В 1943-м Сталин отказывается от старого гимна — "Интернационала". "Интернационал" создавался в 1888 году как международный революционный гимн пролетариата. Впоследствии стал гимном СССР. Летом 1943-го Сталин заказывает новый национальный гимн. Текст редактирует лично.
Тогда же в 1943-м Сталин совершает разворот в отношении Православной церкви.
Вечером 4 сентября Сталин обменивается мнениями с Берией и Маленковым по вопросу, следует ли ему принимать митрополитов Сергия, Алексия и Николая. Все сходятся на том, что следует. Звонят патриаршему местоблюстителю митрополиту Сергию. После 25 лет большевистского террора в отношении церкви митрополиты впервые приезжают в Кремль, где их принимает Сталин в присутствии Молотова. Сталин благодарит церковь за патриотическую работу в годы войны.
Маршал А. М. Василевский
Сталин интересуется, какие основные проблемы стоят перед церковью. Митрополит Сергий отвечает: "Главная проблема — выборы патриарха, но в условиях войны собрать Поместный собор трудно, понадобится время".
Сталин спрашивает: "А нельзя ли проявить большевистские темпы?" И отдает распоряжение о привлечении авиации для транспортировки участников Поместного собора.
Митрополит Алексий поднимает вопрос об освобождении некоторых архиереев, находящихся в лагерях и тюрьмах.
Сталин говорит: "Представьте список, рассмотрим". Когда список рассмотрят, выяснится, что в живых осталось только двое.
Сталин говорит, что церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства. Потом обращается к митрополитам: "Вот мне доложили, что вы очень плохо живете: квартирка тесная, покупаете продукты на рынке, нет у вас никакого транспорта. Правительство хотело бы знать, какие у вас нужды". Сталин продолжает: "Правительство вам предоставит завтра же трехэтажный особняк в Чистом переулке, который ранее занимал немецкий посол Шуленбург". Через несколько минут митрополитам принесли план особняка с садом и подворными постройками.
Сталин добавляет: "На рынке покупать вам неудобно и дорого. Поэтому государство обеспечит вас продуктами по государственным ценам. И еще. Мы предоставим вам две-три легковые автомашины с горючим". Сталин провожает митрополитов до дверей.
Затем дает указание о создании Совета по делам Русской православной церкви. Его возглавит начальник 4-го отдела III Управления НКВД Георгий Карпов, который ранее организовывал слежку за церковными иерархами. Сталин говорит Карпову: "Своей деятельностью больше подчеркивайте самостоятельность церкви". Потом Сталин обращается в Молотову: "Надо сообщить населению о встрече с митрополитами".
Поместный собор, несмотря на указание Сталина о большевистских темпах, собрать не удалось. 8 сентября открыли Архиерейский собор. Если переводить на партийный язык, Архиерейский собор по сравнению с Поместным это как пленум ЦК в сравнении со съездом. Патриархом избран митрополит Сергий. Патриарх Сергий, а после его смерти патриарх Алексий называли Сталина "богоданным вождем".
Еще до встречи с церковными иерархами Сталин принимает решение о роспуске Коминтерна — международной коммунистической организации, созданной для пропаганды и экспорта мировой революции. Сталину больше неинтересна мировая революция. Он начинает строить большевистскую империю с сильным великодержавным акцентом и соответствующей внешней политикой. Война, в которой уже очевиден поворот к победе, — отличное для этого время. Сталин чувствует его безошибочно.
После войны, когда Василевский станет министром обороны, у него будут очень сложные отношения со Сталиным. Старший сын Василевского, Юрий, вспоминает: "Отец позвал меня и сказал: "Если со мной что-то случится, ты будешь за старшего. Не подведи"". Ситуация усугубляется тем, что сын Василевского женится на дочери Жукова Эре. Сталин после войны крайне противится дружеским отношениям между главными полководцами прошедшей войны. Семейные связи вообще негласно запрещены.
Младший сын маршала стал архитектором.
Маршал Василевский иногда, представляясь, говорил: "Я — отец известного архитектора Василевского".
1944 год
Константин Рокоссовский
11 июля 1944 года в Москву на станцию "Москва-товарная" Западной железной дороги прибывает 11 эшелонов. В них десятки тысяч немецких пленных. В Москве их размещают на территории Московского ипподрома.
17 июля в 11 утра 57 600 военнопленных, в числе которых более тысячи офицеров и 18 генералов, трогаются в путь. Их ведут по Ленинградскому проспекту и улице Горького. На площади Маяковского шествие раздваивается, направо и налево по Садовым. Пять часов пленные немцы идут по московским улицам. Москвичам о предстоящем шествии сообщили лишь 17-го утром, по радио и в "Правде". Но на улицах было много народу. И все сохраняли спокойствие, молчание, почти тишину, было слышно только шарканье ста с лишним тысяч ног. Владимир Высоцкий, которому в это время шесть лет, высовывается в форточку из квартиры в доме на Каретном и кричит: "Гитлер капут!"
Шествие немецких военнопленных по Москве в документах НКВД проходит под названием "Большой вальс".
Шедшие по Москве немцы взяты в плен только что войсками 1-го, 2-го, 3-го Белорусских фронтов. Их плен — результат идущей полным ходом операции по освобождению Белоруссии. 1-й Белорусский фронт возглавляет маршал Константин Рокоссовский.
Белорусская операция, или операция "Багратион", начинается 24 мая 1944 года. Окончательный план наступления отрабатывается в Ставке 22 и даже 23 мая.
Действия левого крыла фронта Ставкой одобрены. На правом крыле Рокоссовский предлагает нанести два удара. Причем оба удара должны быть главными. Это идет вразрез с установившимися взглядами, согласно которым при наступлении наносится один главный удар, для чего и сосредотачиваются основные силы. Предложение Рокоссовского о двух ударах встречает резкую критику. Верховный Главнокомандующий и заместитель Верховного Главнокомандующего Жуков категорически против. Рокоссовскому дважды предлагают выйти в соседнюю комнату и продумать предложение Ставки. Каждый раз Рокоссовский возвращается и вновь отстаивает свое решение. Сталин утверждает его план наступления. Так вспоминает этот эпизод Рокоссовский фрагмент из воспоминаний Жукова:
"Существующая в некоторых военных кругах версия о "двух главных ударах" на белорусском направлении силами 1-го Белорусского фронта, на которых якобы настаивал К. К, Рокоссовский перед Верховным, лишена основания. Оба эти удара, проектируемые фронтом, были предварительно утверждены И. В. Сталиным еще 20 мая по проекту Генштаба, то есть до приезда командующего 1-м Белорусским фронтом в Ставку".
Маршал К. К, Рокоссовский
Отношения Рокоссовского с Жуковым непростые. Спустя годы Рокоссовский пишет о тяжелейшем ноябре 1941-го под Москвой:
"Напрасно некоторые начальники думали, что только они желают успеха, а к остальным нужно применять окрики и запугивание. К этим лицам я бы отнес и нашего комфронтом. Доходило до того, что начальник штаба армии Малинин упрашивал меня намечать КП в стороне от дорог, желая избавиться от телефона ВЧ, по которому ему приходилось выслушивать внушения Жукова. Вспоминаю, как после разговора по ВЧ с Жуковым я вынужден был заявить, что если он не изменит тона, то я прерву разговор с ним. В тот день грубость переходила всякие границы".
