Венди Голдман - Террор и демократия в эпоху Сталина. Социальная динамика репрессий
В конечном счете, с 1927 по 1937 годы роль профсоюзов существенно не изменилась. Рабочие не могли использовать кампанию за демократию для превращения профсоюзов в истинных защитников своих интересов. Альтернативные выборы на основе тайного голосования мало что значили, если избранные представители не имели власти, чтобы добиться реальных преимуществ для своих избирателей. Представители профсоюзов, независимо от того, насколько они были честны и действенны, были неспособны ставить под сомнение ставки заработной платы, инвестиционную политику или производственные нормы. Единственным доступным языком для рабочих, хозяйственников и профсоюзных работников для выражения и защиты своих интересов были, провозглашенные Ждановым на пленуме ЦК ВКП(б) и растиражированные в ВЦСПС с подачи Шверника фразы: «вредительство», «ослабление связей с массами», «нарушение демократии», «самонадеянность», «подхалимство», «отсутствие бдительности» и «подавление критики снизу». Это был язык террора, и поскольку это был единственный официально разрешенный способ выражения, он получил широкое распространение. Этот язык мало помогал в решении реальных проблем, порожденных ускоряющей темпы индустриализацией. Несчастные случаи на производстве, неудовлетворительное распределение продуктов, плохое качество жилья, отставание строительства, задолженности по заработной плате и низкая производительность труда были объявлены результатом умышленного «вредительства». В этом смысле террор и демократия были двумя сторонами одной медали: демократия дала рабочим возможность избирать новых руководителей, террор позволял устранять старых, но не решали базисных, структурных проблем страны.
ГЛАВА 5.
ЖЕРТВЫ И ПРЕСТУПНИКИ
Здесь людей буквально выкидывают за борт.
Из выступления Н. В. Ворониной — заведующей Бюро жалоб при ВЦСПС на дискуссии по поводу чистки в Союзе рабочих железных дорог. 1938 г.{374}Разбросанность, безответственность и такая расшатанность создали нам такой расшатанный авторитет. Из-за этого у нас и внутренние взаимоотношения плохие. У нас в системе профсоюзов друг друга обидеть крепким словом — это раз плюнуть….Мы расшатаны вне и не закреплены внутри с точки зрения уважения друг к другу и взаимопонимания. Это продукт собственных отношений, которые мы сами по своей вине создали.{375}
Из речи С. О. Котляр — председателя Союза работников госучреждений. 1937 г.Кампания за профсоюзную демократию была с самого начала связана с репрессиями по отношению к бывшим оппортунистам. Выборы в профсоюзах сопровождались широкомасштабными арестами руководителей профсоюзов и ВЦСПС и превратились в жестокую борьбу, породившую поток предательств и открытых обвинений. ВЦСПС, стремясь доказать свою преданность, начал собственные расследования, которые привлекли внимание партии и органов НКВД, что в результате привело к многочисленным арестам. Рабочие и профсоюзные работники быстро обнаружили, что выражения «враг народа» и «вредитель» имеют магическую силу и гарантируют привлечение внимания к самым запущенным проблемам. В такой атмосфере по мере того как люди, обвиняя друг друга, прибегали к этой лексике надежды рабочих на улучшение условий труда и жизни, преодоление коррупции тонули в пучине надвигающегося хаоса. В череде обвинений и арестов преступники отправляли своих жертв в лагеря только для того, чтобы затем самим стать жертвами новых преступников и испытать ту же участь.
Историки долго пытались распутать клубок событий, в которые было втянуто и затем уничтожено такое большое количество людей. Было ли активное участие ВЦСПС и профсоюзов в репрессиях их самостоятельной позицией, или они просто выполняли приказы сверху? Каковы были взаимоотношения между партией, НКВД, ВЦСПС и профсоюзами? Какую роль сыграли персональные обвинения? В этой главе прослеживается осуществление политики террора по отношению к ВЦСПС и в профсоюзах. Начиная с первой целенаправленной чистки оппозиционеров до всеобщих взаимных обвинений, представлена динамика организационного развития профсоюзов и поведение людей, которое способствовало распространению репрессий в профсоюзном движении.
Первые аресты
Первые аресты в профсоюзах были связаны с нападками на бывших левых оппозиционеров и августовским процессом «объединенного троцкистско-зиновьевского центра». Профсоюзные руководители, когда-то бывшие активными оппозиционерами, были исключены из партии и арестованы. В Ростове трое членов руководства Союза почтовых работников: Кукуевский, Иванов и Бабуркин были разоблачены как троцкисты, исключены из партии и уволены со своих профсоюзных должностей. Расследование дела Кукуевского затронуло руководителей, рекомендовавших его в партию и назначивших его на должность в профсоюзе. Эти аресты позволили раскрыть «гнездо троцкистов», в которое входили директор Центрального телеграфа Ростова и члены Азово-Черноморского областного комитета партии. Секретарь Союза почтовых работников заменил Кукуевского другим руководителем — Пивановым, которого также быстро «разоблачили» как троцкиста.{376} Впоследствии такая схема «разоблачений» и арестов повторялась по всей стране многократно. Кукуевский сыграл роль ступицы в колесе со спицами. При приеме кандидата в члены партии должен был рекомендовать член партии — благодаря этой практике каждый член партии должен был быть обязанным по крайней мере одному наставнику. Аналогичным образом кооптация означала, что многие назначаемые руководители были связаны узами «семейственности» с каким-либо покровителем, занимавшим видную должность. Соответственно, любое расследование неизбежно выводило на многочисленные «спицы» — покровителей, становившихся следующими жертвами. Например, председатель Союза рабочих консервных заводов в Ростове попал в незавидное положение за то, что выдвигал в члены партии кандидатуру профсоюзного работника, который впоследствии был разоблачен как троцкист. В газете «Труд» — главном печатном органе профсоюзов Центральный комитет профсоюза был всенародно предупрежден о том, что рекомендация или выдвижение лица, которое впоследствии может оказаться троцкистом будут истолкованы как «преступное» действие. Таким образом, в категорию «врагов» немедленно попали сотни, если не тысячи членов партии, которые написали рекомендации или способствовали чьему-то продвижению.{377}
Первая большая волна арестов накрыла профсоюзы осенью 1936 года. Секретариат ВЦСПС регулярно проводил заседания, на которых рассматривались просьбы руководителей профсоюзов и утверждались решения ЦК профсоюзов по сотрудникам. В течение лета они занимались скучной однообразной работой: рассмотрением заявлений профсоюзных руководителей о выдаче больничных листов, средств и путевок в дома отдыха для поправки здоровья жен. В октябре рутинная работа оказалась убийственной. Секретариат начал одобрение и оформление увольнений исключенных из партии профсоюзных руководителей. В. А. Дорохов — председатель ЦК Союза рабочих леса и сплава Центральных и Южных районов был исключен из партии за участие в троцкистской оппозиции в 1923 году. В обвинении говорилось, что в течение тринадцати лет он скрывал свою активность в оппозиционной деятельности, но сейчас «разоблачен». По решению пленума ЦК Союза рабочих леса и сплава Центральных и Южных районов он был выведен из состава пленума и президиума ЦК Союза. Секретариат ВЦСПС одобрил это увольнение. В ноябре и декабре секретариат подтвердил увольнения еще нескольких профсоюзных работников, также исключенных из партии за принадлежность к троцкистам. Среди них были руководители ЦК Союза рабочих нефтеперегонной промышленности Восточных районов, ЦК союза рабочих металлических изделий, ЦК Союза рабочих каменноугольной промышленности Востока.{378} За троцкизм были арестованы председатель ЦК Союза рабочих коксохимической промышленности Гильбург и Жариков — помощник первого секретаря ВЦСПС Шверника, помогавшие партии в проверке ВЦСПС в 1935 году.{379}
В ВЦСПС шли аресты и бывших правых. К декабрю 1936 года органы НКВД обвинили Бухарина и Рыкова в убийстве Кирова и участии в троцкистских «заговорах» с целью убийства других государственных руководителей. Эти обвинения сигнализировали об открытии сезона охоты на их бывших сторонников. Внутри ВЦСПС органы НКВД сосредоточили внимание на Бюро социального страхования, отделе охраны труда и институтах охраны труда. Все эти структурные подразделения когда-то входили в состав Народного комиссариата труда. НКВД арестовал Котова — руководителя Бюро социального страхования и обвинил его в растрате миллионов рублей вместе с руководителем отдела охраны труда Цыбальским, а также многих других работников этой организации.{380} Как бывшие «правые», так и «левые» обвинялись в проблемах, беспокоивших рабочих: высокий уровень несчастных случаев и незаконное расходование компенсационных фондов рабочих. Однако на этой стадии топор репрессий обрушивался на головы весьма избирательно.
